* * *
Но дальше началось удивительное!
Не прошло и месяца после отправки письма, как в деревню приехали две большие черные машины, из которых вышли какие-то важные люди и отправились прямиком к озеру. Постояли у воды, походили по берегу, по ближайшему лесу, сели обратно в машины и уехали.
Через два дня после этого приехали на микроавтобусе другие люди – попроще. Они ходили по берегу и лесу дольше, чем "важные". И, кроме того, что ходили, еще и замеряли что-то рулеткой, втыкали в землю колышки. На следующий день на грузовике приехали совсем уж "простые" люди в рабочих комбинезонах. Они поставили большой щит, на котором было написано: "К озеру не подъезжать! Машины не мыть! Музыку не включать! Мусор не бросать! Костры не жечь! Штраф 10 000 рублей".
После этого еще несколько раз приезжали "гости", но, увидев щит, разворачивались и уезжали. А потом и вовсе перестали приезжать…
Больше всего Елена Олеговна радовалась за старух. Теперь они могут спокойно сидеть на своей скамеечке. Елена Олеговна искренне считала, что победили именно они. Письмо, конечно, написала она, но кто её надоумил? Старухи!
"Это они, а не я, озеро спасли!" – думала Елена Олеговна.
Снова наступили мир и покой.
* * *
После долгого перерыва приплыл на резиновой лодке единственный в округе рыбак – узбек Максуд. Иногда он привозил местным старушкам свежую рыбу. Брал недорого. С "ничьих" старух, бывало, и совсем ничего не брал, и те его любили, ждали, приговаривая:
– Что-то наш Максуд давно не приплывал.
– Работы, наверное, много. У него же семья в Узбекистане, а там работы нет…
"И здесь гастарбайтеры! – подумала Елена Олеговна. – Даже до этой крошечной деревушки добрались…"
А на скамеечке тотчас отозвались, будто услышали её мысли:
– Они сейчас в Семёновке дом строят одному богатею. Максуд говорит, что он очень даже хороший человек. Даже вагончик им подарил и к электричеству своему подключил.
– Так и у нас с ним тоже "телерантность" случилась…
Максуд вышел на берег, подошел к старухам и ласково сказал: "Здравствуйте, бабули!"
Старухи встретили его радостно.
– Чего тебя так долго не было? Мы соскучились.
Максуд положил на скамейку небольшой пакет с рыбой и сказал:
– Рыбы, бабуленьки, почти совсем не стало. Распугал её шайтан какой-то.
– Да, да… – с огорчением согласились старухи. – Были тут шайтаны… А за рыбку тебе большое спасибо. Давно свежей не ели…
Неожиданно Максуд спросил:
– Почему в России такое плохое отношение к старикам?
Возникла пауза.
– Так не всегда было… – стала оправдываться Анна. – Очень давно, когда ещё и меня не было на свете, было такое же отношение к старикам, как и у вас…
А Максуд продолжал выпытывать:
– А детей у вас почему не любят?
– Нет, неправда, детей у нас любят, – попробовали защититься старухи.
– Как же любят, если мало рожают?
И снова пауза.
Максуд не стал ждать ответа от старух, а рассказал им небольшую историю:
– Пять лет назад мы строили у одного вашего богатого человека большой дом. Дом большой, а семья маленькая! Он да жена его, и больше никого. Моя семья в Узбекистане живёт (жена и трое маленьких детей – два мальчика и девочка). Они как-то приехали ко мне в гости на лето. Хозяину и его жене мои дети очень понравились, и они разрешили нам всем пожить во времянке. Они брали детей на руки, обнимали, целовали, дарили им подарки… Люди не жадные, хорошие. А детей нет у них! Нет – и всё. Однажды я не выдержал и спросил хозяина, почему они не рожают. Знаете, что он мне ответил? "Вот достроим дом, тогда и заведём детей…" Не понимаю. Почему нельзя и дом строить, и детей рожать? Чем дети могут помешать стройке? Этим летом я его встретил и спросил, как дом. "Достроили", – говорит. Тогда я о детях спросил, сколько родили? Оказалось, что нисколько. Не получаются у них дети… Это дело такое. Опоздали они. Надо всё во время делать…
Максуд повернулся и пошел к лодке.
– Мы будем ждать тебя! Приплывай скорее! – прокричали вслед узбеку русские старушки.
– Хорошо, бабулечки, скоро приплыву!
Сел Максуд в лодку и отчалил.
* * *
Очень хотелось Елене Олеговне узнать побольше о каждой из старух. Иногда она даже думала: "Просто приду и сяду рядом с ними на скамейку или на один из валунов. И буду разговаривать…"
И уж совсем было решила Елена Олеговна выйти, как приехал сын!
* * *
Приезд сына – это, конечно же, радость. Но приехал-то он не один, а как всегда, с новой женщиной, а короче, с "новой бабой". Хотя… может, и не новая… Может, когда и приезжал уже с ней?.. Две-три бабы назад… Вроде даже и видела эту "новую", но как её зовут так и не смогла вспомнить. "Наверное, Аня…" – предположила Елена Олеговна. Они все были для неё на одно лицо и все Ани. Сын не представил ни Елену Олеговну "Ане", ни "Аню" Елене Олеговне, а спрашивать чего-то не хотелось.
Первые два дня Аня не выходила из дома. Лежала, читала рекламные журналы, которые привезла с собой, ела, пила… Одним словом, отдыхала. Она была чистоплотной, и каждый вечер, а иногда и днём, мыла в тазике свои ножки. Привычка хорошая – ничего не скажешь, но только за водой ни она, ни Коля не ходили. Аня мыла свои ножки озёрной водой, которую теперь Елене Олеговне приходилось приносить два-три раза в день, и все это время шастать мимо "лавочных" старух.
* * *
Однажды проснулась Анечка раньше обычного, когда Коля ещё спал.
Проснулась, поела, попила чаю, без спроса взяла в шкафу совершенно новое банное полотенце, которое Елена Олеговна купила специально для внучки, и отправилась к озеру. Купаться и загорать. А халатик не надела. Отправилась к озеру в сомнительного вида купальнике, которого было на ней совсем немного.
Елена Олеговна подошла к заветному окошку, чтобы посмотреть, как встретят "дефиле" Колиной "невесты" озёрные старухи, и как поведет себя при встрече со старухами Аня.
Вот Аня подошла к скамейке с сидящими старухами и уже почти было прошла мимо…
– Что это ты не здороваешься? – мирно спросила Гламурница Людмила.
Спохватиться бы Анечке и поздороваться, но не на ту напали!
Аня чуть повернула голову к скамейке и, найдя взглядом человека, задавшего, по её мнению, нелепейший вопрос, отрезала:
– Тебе что, больше всех надо?!
И старухи, и Елена Олеговна у своего окна на секунду онемели.
– Ты смотри! – с удивлением сказала Ульяна. – Ещё и цепляется!
– Охреневшая, – поставила диагноз Нинка. – Не обращайте на неё внимания! В поле – ветер, в жопе – дым.
Аня ничего не сказала в ответ… С невозмутимым видом подошла она почти к самой воде и расстелила на влажном песке новое махровое полотенце.
Старухи не собирались успокаиваться: зло должно быть наказано.
– Ты про жопу правильно заметила, – подчёркнуто интеллигентным тоном сказала Нинке Людмила. – Я у этой девицы, кроме этой самой жопы, ничего другого и не заметила… Смотрю – жопа идет!
– А в юности, наверное, была красивая, – жалостливым голосом сказала матушка Евдокия.
– Может быть даже умная…
– Это вряд ли…
– Да и красивая вряд ли…
– Дуры старые! – "курортница" вскочила, схватила полотенце и пошла обратно к дому.
Ульяна, перегородив Ане дорогу, довольно миролюбиво сказала:
– Хочу поговорить с тобой, милая девушка.
– А я не хочу! – ответила "милая девушка".
– Придётся, – посуровела Ульяна. – У тебя нет другого выхода.
– Отойди от меня! – закричала Анечка.
– Скажу, что необходимо, и отойду.
И Ульяна сказала:
– Тебе не стыдно, что старый человек, к которому ты, лярва, приехала в гости, из последних сил носит воду, а ты этой водой моешь ноги?! А?!
– Не твоё дело!
– Да мызни её как следует! – посоветовала Ульяне Нинка.
Но Ульяна въедливо домогалась ответа:
– Не стыдно?!
Аня держалась крепко:
– Я не собираюсь с тобой разговаривать!
Ульяна зашипела:
– А я с тобой и не разговариваю! Я предупреждаю. Ещё раз увижу, что ты моешь ноги в воде, которую не сама принесла, дело будешь иметь со мной, а это плохо. Очень плохо…
Анечка была не из трусливых и с вызовом спросила:
– Что ты мне можешь сделать?!
– Накажу! – пригрозила Ульяна.
– Как? – засмеялась в лицо Ульяны девушка. – По попе ремнем?
Нинка подскочила и заорала прямо в смеющееся лицо:
– Нет! Просто придушу? Хочешь?! Прямо сейчас!
Анечка в испуге отшатнулась от Нинки, но еще пыталась шутить:
– И тюрьмы не побоитесь?
– Не впервой мне, милая! Тюрьма – дом мой родной! Одной больше, одной меньше!.. Там у меня друзья. А прокуроры и судьи только спасибо скажут, что грохнула такую ё…ую дрянь, как ты.
Анечка, видимо, почувствовав не шуточную опасность, повернулась и быстрым шагом пошла к дому.
– Он на тебе не женится! – крикнула вслед убегающей девушке Ульяна.
Анечка остановилась. Повернулась и серьезно спросила:
– Это от вас будет зависеть?
– От "жениха" твоего! Подумай сама! Кому ты обосралась такая?!
До вечера Аня и Коля не выходили из своей комнаты и рано легли спать.
К завтраку тоже вышли раньше обычного.
– Знаешь, мать, – сказал Коля, – мы, пожалуй, поедем…
– Что так?
– Дела, – коротко ответил сын.
Коля с Аней поели, покидали вещи в машину и быстро укатили.