- С тебя бутылка, папаша. – Доктор был явно навеселе. - Коньячка!
- Да хоть ящик, – он почему–то сразу понял, что с рождением сына жизнь обрела долгожданный смысл. - За сына не жалко…
Он вскоре убедился в своей правоте. В мире стало немного больше людей, кого он любил и кто отвечал ему взаимностью. Теперь это число сократилось ровно наполовину…
- Как же жить с этим, – Сотников не мог отделаться от саднящего чувства вины. - Неужели это я виноват в происшедшем…
По привычке Саша делал необходимые телесные движения. Ходил, без аппетита ел, что–то говорил, куда–то ехал, но всё время не переставал думать о матери.
- Почему так произошло? Почему она умерла такой молодой?
Вся её жизнь была подчинена, какой–то скрытой, неведомой цели. Все важные события в судьбе совпадали с переломными моментами страны. Днём следующего дня, выпив с незнакомым попутчиком несвоевременную бутылку водки, Саша рассказывал историю её жизнни:
- Родилась мама 22 июня 1941 года и чудом осталась жива. Семью за связь с партизанами немцы собирались казнить в машине–душегубке. Когда она на руках у матери оказалась внутри герметичного фургона на колёсах и выхлопные газы начали поступать туда, вдруг напрочь заглох мотор…
Поезд пыхтел, одолевая очередной подъём где-то в Курской области. Попутчик дремал, а Сотников разговаривал сам с собой.
- Дочь она родила, когда Гагарин полетел в космос, и человечество протоптало тропинку к звёздам. Сына – когда войска СССР вошли в Прагу и начались процессы закончившиеся развалом Союза. Заболела она после взрыва на Чернобыльской АЭС. Семья жила недалеко от взбесившейся станции и по количеству полученных рентген она приравнивалась к ликвидаторам. Александр вдруг чётко вспомнил тот мартовский день когда они впервые приехали в онкологическую клинику.
- Рак… Поздняя стадия. – Поставил диагноз седой, уставший доктор, рассматривая результаты обследования. - Гарантий никаких дать не могу.
- О, господи!
- Сынок, может, не будем делать операцию? – мама по врождённой крестьянской скупости не любила тратить деньги неизвестно на что. - Сколько Бог даст, столько и проживу…
- Нет, – тогда он решительно настоял на операции и выиграл для неё десять лет. - Если есть хоть малейший шанс, нужно бороться!
Спать совершенно не хотелось, и Сотников в очередной раз вышел покурить в тамбур. Вспомнил, как мать ругала его за эту дурацкую привычку. Она была умной женщиной и часто говорила незабываемые слова.
- Умный человек отличается от глупого только одним, - мама улыбнулась, с любовью посмотрела на него. По-другому она не умела.
- Глупый никогда не признаёт своих ошибок!
- Многие не признают…
Александр только теперь понял, какую он совершил ошибку пять дней назад. Мать измученная бесконечными химиотерапиями и операциями, в последнее время чувствовала себя всё хуже. Сестра предложила забрать её к себе:
- Перезимует у меня!
- А как она перенесёт дорогу?
- Потом отдохнёт, наберётся сил.
- Хорошо, – смалодушничал он. - Приезжай…
Саша недавно развёлся и искренне думал, что матери будет лучше с дочерью. Сестра вскоре приехала и забрала её. Он отвёз их соседний городок, на узловую станцию. Там поезд стоял неоправданно долго, и было время спокойно устроиться в вагоне.
- Ну, всё, я побежал, – сын поцеловал мать в лоб. - Не обижай дочку…
- Скажешь тоже!
Мать в последнее время капризничала и на его слова похоже обиделась.
В тот раз Сотников легко спрыгнул с подножки вагона и рысцой побежал на стоянку машин. Время было позднее, и он хотел поскорее попасть домой. Внезапно он за что–то зацепился в темноте и упал плашмя прямо на тёплый асфальт. В самый последний момент всё же успел выбросить вперёд руки и приземлился на них всей тяжестью грузного тела. Ладони от соприкосновения с шершавой поверхностью оказались содранными до мяса.
- Как это могло случиться? - Саша стоял тогда посредине спящего перрона и не мог понять, как он хорошо играющий во все спортивные игры, начиная с хоккея, смог так позорно свалиться.
Только теперь, в прокуренном тамбуре он понял, что сама судьба останавливала его. Она буквально кричала:
- Стой! Остановись! Ты больше не увидишь мать живой… - из пораненных ладоней текла кровь. - Вернись и проведи с мамой последние минуты!
Он, к сожалению, ничего не слышал… Через день позвонила сестра, сказала, что доехали хорошо. Саша поговорил с матерью и лёг спать. Потом раздался злополучный звонок.
Чувство вины покинуло его, когда он увидел мать в гробу. Она лежала такая помолодевшая, спокойная, что первой возникла мысль:
- Ей там лучше, нет боли и страданий! – он невольно смутился от пришедшей в голову крамолы. - Наверное, недаром понятие покойник происходит от слова покой…
Потом они вдвоём с сестрой остались у небольшого, сиротского холмика жёлтой земли. Молчали. Внезапно она сказала:
- Мама всегда тебя любила больше…
- Зачем так говоришь?
- Потому что ты сын.
- Что ты! – Александр попробовал не согласиться. - Ты была её любимой дочерью.
- Да, но в тебя она верила. Она хотела увидеть в тебе, что жизнь прожита не напрасно, и ты сможешь что–то сделать. То, что явиться оправданием всем её бедам, болезням и переживаниям. – Сестра посмотрела на него. - Ты был смыслом её жизни!
Брат не знал что ответить, поэтому промолчал. Через некоторое время собрались уходить домой. Уже на выходе из кладбища сестра тихо сказала.
- Не хотела говорить тебе сразу… - она слегка замешкалась. - Последние её слова, после которых она закрыла глаза и умерла, были:
- "Сыночек мой…"
- Cказала "сыночка мой" и умерла?
- Да, - с нажимом сказала сестра. - Всегда помни об этом!
Александр, ошарашенный услышанным откровением, остановился, словно налетев с разгона на невидимую стену. Только теперь он до боли, до крика понял, что рядом с ним уже никогда не будем мамы. Никогда…
22
Недолго почитав ностальгический дневник, и ещё раз заснув, Патриарх, наконец, почувствовал себя более или менее прилично. Ему приснились события пятидесятилетней давности, связанные со смертью матери. Поэтому настроение было откровенно паршивое. Он, кряхтя и слегка постанывая по появившейся недавно, глупой старческой привычке, встал с надоевшего ложа.
- Хотя бы ещё раз в жизни поспать в нормальной постели! – помечтал вслух старик. - Укрыться пуховым одеялом, прилечь на хрустящие простыни…
Он даже закрыл глаза, пытаясь вспомнить, как выглядели упомянутые предметы забытых пастельных принадлежностей. Последние двадцать лет он, как и все в Убежище, спал на подстилках из шкур.
- Хватит мечтать, – сам себе приказал он. - Пора работать…
Патриарх бодро вышел в коридор и направился в сторону хозяйства Инженера. Тот как всегда возился с генератором и не сразу заметил вошедшего руководителя и сердито сказал:
- Старая рухлядь!
- Это ты про меня.
- Ну, что Вы! – всполошился пугливый Инженер. - Как можно… Дизель замучил. Тридцать лет безостановочно перебираем его. Запчастей взять неоткуда, работает, прямо сказать на честном слове…
- Главное что работает.
Патриарх понаблюдал, как хозяин ловко прикручивает снятую крышку дизеля-ветерана и спросил чумазого умельца:
- Ты не забыл, сегодня по графику поднимать перископ?
- Хотя толку, похоже, никакого…
- Как можно забыть, – укоризненно сказал тот. - Сейчас затяну последнюю гайку, и приступим.
- Я подожду…
Патриарх прошёлся по небогатым владениям повелителя механизмов. Над головою спешно работающего механика горела маломощная лампочка-переноска. Предметы, находящиеся в комнате, в её тусклом свете отбрасывали причудливые тени. От этого казалось, что пол, залитый разномастными лужами от нефтепродуктов, блестел всеми цветами радуги.
- Увижу ли я ещё радугу? - не к месту подумал он.
На проржавевших столах валялись останки всевозможных устройств. Всё что можно было раскрутить, давно раскручено. Инженер зачастую проявлял чудеса изобретательности, заставляя работать донельзя изношенные машины.
- Сколько раз тебе говорить убери на рабочем месте. – Патриарх осуждающе показал рукой на завалы болтов, гаек и подобного хлама. - Как ты только можешь здесь работать?
- Только так и могу! – улыбнулся механик и признался. - Если уберусь, ничего не могу найти…
Патриарх понимающе хмыкнул, как бы подводя итог многолетнему спору. Ему нравился этот немолодой, работящий человек. Он любил бывать в этой пропахшей машинным маслом и мужским потом мастерской. Инженер выпрямился, весело посмотрел на него и вытирая руки продуктом глубокой переработки лаборатории Химика, сказал:
- Главное результат!
Изготовленные из остатков макулатуры, истлевших тканей и всяких подобных отходов, гигиенические салфетки не могли убрать въевшиеся в кожу, вечных пятен.
- Ладно уж, самоделкин, – примирительно сказал руководитель. - Пойдём на командный пункт.
- Пошли.
Они быстро перешли туда, и пока Инженер возился с поднятием перископа, Патриарх думал:
- За эти года трубу перископа точно пришлось увеличить метров на пятнадцать, – он удивился собственным подсчётам. - А то и все двадцать…
- Готово. – Отрапортовал активный Инженер. - Хорошо, что последние пять лет не идёт снег. Если бы ещё пришлось снизу наращивать трубу, я бы не мог гарантировать цельность картинки.
- Чудо, что он пока работает…