Мы расстались с Григорием Мелеховым, в тот момент, когда он вернулся на родной хутор. А как сложилась дальше его судьба? судьба его родных и близких?
Читайте об этом в новом романе Владимира Шатова "Дон течёт к морю"
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 2
Глава 3 4
Глава 4 6
Глава 5 7
Глава 6 8
Глава 7 10
Глава 8 11
Глава 9 12
Глава 10 14
Глава 11 15
Глава 12 17
Глава 13 18
Глава 14 20
Глава 15 22
Глава 16 23
Глава 17 24
Глава 18 26
Глава 19 28
Глава 20 30
Глава 21 32
Глава 22 33
Владимир Шатов
Между жизнью и смертью
Глава 1
...Григорий взял на руки сына. Сухими, исступлённо горящими глазами жадно всматриваясь в его лицо, спросил:
- Как же вы тут?...Тётка, Полюшка - живые-здоровые?
По-прежнему не глядя на отца, Мишатка тихо ответил:
- Тётка Дуня здоровая, а Полюшка померла осенью...От глотошной. А дядя Михаил на службе...
Что ж, вот и сбылось то немногое, о чём бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына...
Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока роднило его с землёй и со всем огромным, сияющим под холодным солнцем миром.
Год на год не приходится... Мудрая мысль, как всякая веками проверенная вещь, недаром вызрела в душе русского народа. Бывают года, которых не замечаешь в череде подобных, но случаются яркие и незабываемые. Противоречивый 1921 год оказался именно таким. Решающим и переломным в судьбе юной страны Советов, определившим её будущее.
Только отгремела, разодравшая бывшую империю на части, Гражданская война. В ноябре двадцатого года Красная Армия лихо взяла Перекоп и полностью заняла солнечный Крым, последний приют белогвардейцев. Вничью замяли польский вопрос, и большевики нехотя отложили на время мечту о мировой революции.
Едва мужики, отвыкшие за семь лет беспрерывных войн от родящей тяжести плуга, вернулись домой, как грянула новая беда для теоретиков из Кремля. После окончания гражданской войны в Советской России начался острейший социально-политический кризис, вызванный недовольством крестьян политикой "военного коммунизма". Ленинский "Декрет о Земле" обеспечивший, по сути, коммунистам победу в борьбе за власть, землеробы поняли буквально.
Они силой брали землю–кормилицу и кровью защищали нажитое. Как селяне не хотели возврата землевладельцев-помещиков, так они не принимали грабительские конфискации хлеба. Крестьянские выступления против продразверстки в этом году приобрели характер вооруженных восстаний против большевиков в Тамбовской и Воронежской губерниях, Западной Сибири, на Украине. Для подавления стихийных выступлений власти использовали регулярные войска и боевую технику.
Только наделённые чрезвычайными полномочиями Антонов – Овсеенко и будущий маршал Тухачевский, широко применяя расстрелы заложников и химическое оружие, подавили "бандитский мятеж" в тамбовских лесах.
С 28 февраля по 18 марта 1921 г. против политики большевиков выступили моряки Балтийского флота и гарнизон Кронштадта. Они требовали переизбрания Советов, свободы слова и печати, освобождения политзаключенных. Эти настроения широких кругов населения не могли не сказываться на самой правящей партии, внутри которой наметился раскол.
Злой гений России Владимир Ленин в последний раз, на излёте угасающих сил, смог правильно оценить сложившуюся обстановку. Можно воевать с зазнавшейся элитой страны, но воевать с собственным народом – политическое безумие.
Выход из кризиса был найден на Х съезде РКП(б), который проходил в марте этого года. Ленин предложил начать в стране новую экономическую политику. Решения съезда о свободном найме рабочей силы, о разрешении в огромных масштабах частной собственности, о замене продразверстки продналогом и свободной торговле было направлено на удовлетворение наиболее насущных требований крестьянства. Они положили начало проведению в жизнь НЭПа, имевшей главными целями восстановление разрушенной в период мировой и гражданской войн экономики России и установление нормальных экономических отношений между рабочим классом и крестьянством.
Съезд принял также резолюцию "О единстве партии", направленную на то, чтобы снять напряженность в отношениях между ее различными лидерами. Одновременно было принято решение о ликвидации в России других политических партий.
В связи с принятыми решениями, Советская власть, допускавшая частную собственность, провела реорганизацию карательных органов государственной власти и законодательной основы их деятельности. Взяв небольшую паузу, гидра "мирового коммунизма" копила силы для решающего броска.
Сошедшее с ума время, словно решив немного передохнуть, остановило свой бешеный аллюр. День, ночь, утро, вечер, всё смешалось в одну неразделимую вялотекущую кучу.
- Как жить дальше? - Тяжёлые мысли, подобные мельничным жерновам, нехотя ворочались в готовой треснуть голове.
Григорий, как загнанный в нору лис, которые сутки безвылазно сидел в усердно натопленном курене. Безразлично играл с приставучим Мишуткой, ел, спал вволю, помаленьку отмокая душой и телом.
- Как же хорошо дома!
Когда он за руку с сынишкой, после долгой отлучки, порывисто протиснулся в узкую, будто ссохшуюся, дверь родного куреня, сестра испуганно вскрикнула:
- Возвернулся, живой…
- Как видишь, живой.
Сестра возилась у пышущей жаром печки, ловко орудуя закопчённым ухватом, с отполированным до зеркального блеска черенком. Увидав внезапно вернувшегося брата Дуняшка, тут же оставила в дугообразном чреве печи подцепленный чугунок с постными щами и резко выпрямилась:
- Братушка, родненький!
- Никому я видно не нужен, ни на земле, ни на небе! – Григорий горько поднял тёмную изломанную бровь и спросил: - Может, и ты прогонишь?
Она растерянно всплеснула оголёнными до плеч руками и, сложив их на большом, выпирающем животе, с обидой сказала:
- Зачем гутарить об пустом? Проходь, твоя хата.
- Спаси Христос! – обрадовался старший Мелехов. - Только вы у меня и остались на белом свете…
Он нерешительно топтался посередине куреня, с жалостливой растерянностью оглядывая родную обстановку.
- Прости ты меня, не уберегла я Полюшку! – Дуняшка по-бабьи скоро заплакала, утирая крупные слёзы подолом цветастой юбки. - Прости…
- Будя…Будя тебе! – приговаривал Григорий, одной рукой обнимая за плечи прижавшуюся к нему повзрослевшую сестру, другой гладя по лохматой голове застывшего в тягостном непонимании сынишку.- Ничё тут не поделаешь…Бог дал, Бог взял!
Брат осторожно отодвинулся от неё. Охватил быстрым росчерком цыганских глаз погрузневшую фигуру Дуняшки.
- Да и тебе, судя по всему скоро рожать…
- На Пасху срок… - молодая хозяйка по-девичьи засмущалась и призналась. - Боязно трошки!
- Не ты первая, не ты последняя… - Григорий скинул с натруженных плеч, тяжёлую от навек впитавшейся воды, штопаную шинель.
Он по привычке поискал глазами дедовские иконы. В красном углу, где испокон веков стоял образ Николы Чудотворца, висел плохо напечатанный портрет бородатого Карла Маркса.
- Матерь Божья поможет!
Мелехов осуждающе покачал головой, но благоразумно промолчал. Дуняшка заметила скрытое неодобрение брата, и как бы оправдываясь, суетливо двинулась к печке.
- Проходи к столу братушка, я счас накрою… Это Михаил заставил прибрать образа. Я их в сундук сховала, пусть там полежат пока… - Она обернулась и пытливо посмотрела в сторону Григория.
- Ясно.
Он посадил на вытертые колени притихшего шестилетнего сына и с улыбкой рассматривал его.
- Ты же знаешь, он идейный, так им положено.
Сидящий у большого некрашеного стола брат встрепенулся и сказал:
- Да я ничего супротив не имею! - он устало вздохнул. - Новое время, новые песни…
- Вот-вот...
На пару минут в хате повисла тревожная тишина. Молодая хозяйка усердно готовила вечерять. Мишатка требовательно теребил сильно отросшую и неопрятную бороду отца.
- Зарос ты батяня. – Он по-взрослому оценивающе посмотрел на Григория.
- Бриться нечем было.
- Даже не признал зараз… А мне гостинца привёз, аль забыл?
- Забыл...
Тот удручённо похлопал себя по карманам поношенных красноармейских штанов. Ничего там не зазвенело и не завалялось. Он виновато улыбнулся и признался:
- Не сердись на меня Михаил Григорич! – Отец виновато развёл руки.
- За што?
- Не забыл, но и не привёз… Не до того мне было. В следующий раз непременно доставлю, не сомневайся.
- Ладно, батя...
Мишка шмыгнул пару раз носом, но сдержал готовые пролиться слёзы.
- Не надо мне гостинцев, – он по-мелеховски выгнул серпом сердитую бровь. - Только не уезжай больше, никогда… чуешь?
- Не уеду! – запальчиво пообещал растроганный родитель