"Болезнь твоя развивается агрессивно, - сказал Захаров. - Тебе нужно перестать об этом думать. Хорошее средство - церковь. Запах ладана имеет успокаивающее действие. Кроме того, ты женат. Расскажи обо всем жене. Женщины знают, как лечить подобные недуги", - Захаров вдруг ему подмигнул.
"Я знаю, когда она умрет", - произнес Нефедов. Какое-то истерическое состояние овладевало им, хотелось визгливо хохотать и прыгать.
"А некролог на нее не хочется написать?" - вдруг спросил из-за спины Захарова Колпин.
"Н-нет", - ответил Нефедов и пришел в себя.
"Ну и живи себе, - сказал Колпин. - Я вот две недели из запоя не выходил - а потом сам удивился, зачем я в него вошел. Ну и жил бы себе с этим знанием. Как бог, понимаешь?"
"А насчет тещи?"
"А насчет тещи я все уже до Лявонова знал. Хоть и крепкая была старуха, прости Господи. Вот если бы меня тянуло некролог на нее написать - тогда все, пиши пропало. Мистику, брат, в наше дело примешивать опасно - рассудка можно лишиться."
"А сейчас?"
"А сейчас что? Я тоже могу сказать, когда ты умрешь. Но я же об этом не ору на каждом углу. И ты не ори. Только скажи, этот актеришка точно сегодня ночью в ящик сыграет?"
Разговор этот как будто вселил в Нефедова новые силы. На следующее утро он пришел на работу в писательском раже - и написал три некролога кряду для готовящегося номера. А к обеду к нему с проходной позвонил Швец, бывший его однокурсник. Они не виделись с самой защиты.
"Можешь спуститься?" - спросил Швец.
"Сей минут", - весело ответил Нефедов. Что-то с голосом у него…
На проходной он просто ахнул. От Швеца осталась половина. Вещи на нем болтались, даже очки, и те еле держались на костлявом носу.
"Что с тобой случилось, Вадим?" - обеспокоено спросил Нефедов.
Швец оглянулся по сторонам и отрывисто произнес:
"Давай выйдем, я тут где-то рюмочную видел."
В рюмочной он заказал большую стопку водки и ни слова не говоря выпил. Нефедов смотрел на него.
"Я насчет своей работы", - сказал Швец, переведя дыхание.
"Ты работаешь?"
"Недавно устроился. В вечерней газете веду отдел некрологов."
"Да? Поздравляю. Не знал, что ты устроился."
Швец посмотрел на него как на сумасшедшего.
"Ты с чем меня поздравляешь? - спросил он. - Ты что, разве не видишь?"
"Н-ну, допустим, вижу."
"Ни черта ты не видишь, - сказал с горечью Швец. - Да от меня половина осталась! И все благодаря проклятым этим некрологам. Они из меня жизнь тянут!"
"Как это?" - не понял Нефедов.
"А вот так. Джона Донна читал? Или Хемингуэя?" (Он произнес "Хемингуея").
"Ты про колокол?"
"Нет, выше. Это, собственно, Донн. Я вспомнил про него только недавно, когда это начало происходить. Он сказал, что смерть каждого человека умаляет и тебя. Это потом про колокол. Я знаю, что он звонит по мне. Смерть каждого, Андрей, про кого я пишу каждый день, меня умаляет. Скоро от меня ничего не останется."
"У тебя температура, Вадим, - сказал Нефедов, стараясь быть спокойным. - Ты должен отлежаться. Смотри, снег какой, а ты в такую погоду ходишь по улице с непокрытой головой."
"Снег! - повторил Швец и вдруг рассмеялся очень громко. От соседних столиков на них оглянулись. - Да ведь если волной смоет в море береговой утес, то меньше станет Европа. А от меня, Андрей, уже отмыло половину, и скоро ничего не останется. Меня захлестывают волны - а ты говоришь, что я хожу с непокрытой головой."
"Хорошо, - сказал Нефедов. - Чего ты от меня хочешь?"
"Не знаю, - сказал Швец, не глядя на него. - Убей меня Бог, не знаю. Я недавно даже в обители святой был, у старца. Он сказал - брось свое занятие. А я не могу."
"Ты знал, когда спрашивал у него, когда умрет этот старец?"
"Нет, - сказал Швец. - У меня дара такого нет, это еще Борис Владимирович говорил. И старец тут ни при чем. Дай ему вообще Бог здоровья, - он внезапно взглянул на Нефедова с подозрением. - А чего это ты спрашиваешь?"
Нефедов смутился. Швец продолжал смотреть на него.
"А ну, - приказал он, - говори, когда я умру."
"Тоже мне, бином Ньютона", - произнес внутри Нефедова какой-то незнакомый, глумливый голос, и он было хотел эти слова повторить и продолжить, но уперся, не повторил и не продолжил.
"Я… не скажу тебе, Вадим, - с запинкой проговорил он. - Но у меня есть мысль…"
Высказав эту свою мысль и собираясь уходить, Нефедов спросил его внезапно - Швец как раз заказал себе вторую стопку:
"Так ты знал, когда он умрет? Тот святой старец, ты знал, когда он умрет, и сказал ему?"
Швец сидел, уставившись пустым взглядом в стол. Свою стопку он уже выпил.
"Я знал это, как только его увидел, - ответил он. - Но не говорил ему, потому что думал, что так лучше. А он сказал, что это от дьявола, что я во власти темных сил. Хееее! - вдруг засмеялся Швец блеющим смешком. - Я разъярился на него тогда и сказал ему. Он так испугался… Приказал мне уходить и больше никогда не появляться в обители. Он велел мне бросить мое занятие как можно быстрее… Но я не во власти темных сил, Андрей", - прибавил он жалобно, взглядывая на Нефедова.
"Нет, - сказал Нефедов. - Конечно, нет."
Он вышел из рюмочной, перешел дорогу и вошел в подъезд редакции. На часах было полвторого - время обеда. Он отсутствовал целый час. Наверху он застал одного Колпина: он быстро-быстро набирал что-то на компьютере. Нефедов сел за свой стол и застыл.
"Андрей! - позвал его Колпин, и Нефедов очнулся. - Тот актер…"
Он не договорил, да это было и не нужно. Нефедов уже глядел на список и видел, что фамилия старого актера, которого он встретил в метро, обведена траурной рамкой.
"Когда ты узнал об этом?" - спросил кто-то за Нефедова.
"Уже все газеты говорят, - ответил Колпин, уважительно и в то же время жалостливо глядя на него. - Тебе надо что-то делать срочно, Андрей. Так дальше жить… одно мучение, поверь."
Нефедов сидел и смотрел мимо него. Колпин поднялся, подошел к нему и шутливо провел рукой у Нефедова перед глазами. Нефедов встряхнулся и дико на него взглянул.
"Я говорю, что так дальше…" - произнес Колпин.
"Пойду к Чайкину. За советом", - сказал Нефедов и увидел, что у Колпина округлились глаза.
"Подожди, - сказал тот. - Да ты и вправду ничего не знаешь. Чайкин-то вчера…" - Колпин запнулся, будто забыв нужное слово, но Нефедов и так уже знал, что тот пытается применить к Борису Владимировичу… пытается классифицировать… втиснуть его в рамку… много разных мыслей одновременно пронеслось в голове Нефедова.
"Умер, - наконец решился Колпин. - Чайкин вчера умер."
Не столько был Нефедов этим известием оглушен, сколько удивлен. Он прислушался к своему новоприобретенному дару.
"Не могло этого случиться, - убежденно сказал он. - Нет. Я бы почувствовал. Знаешь, у меня сейчас такое чувство, что от меня ничего не ускользает."
"Это иллюзия, - сказал Колпин. - Со мной точно так же было. Чувствуешь каждого обреченного, каждого умирающего. Я был уверен, что знаю по именам всех в Заире, кто отходит в это время на небеса от очередной тамошней эпидемии."
"Жалко его, - помолчав, произнес Нефедов. - Столько всего недоделанного. Может, стоило его предупредить?"
Колпин хмыкнул.
"А что ты хмыкаешь? - спросил Нефедов. - Небось, сам пробовал…"
"Пробовал, - сказал Колпин. - Да только вот не поспевал."
"Это как?"
"Ну, ты увидишь, если попробуешь… Хоть я тебе и не советовал бы. Чего доброго, ее встретишь."
"А вот этого я меньше всего боюсь… Где там у Захарова книга эта?"
"Там, на полке, где книги по некромантии."
Нефедов с удивлением обернулся.
"Он что, некромантией занимался?"
"Это у него был одно время пунктик такой, - объяснил Колпин. - Узнать, точно ли Аэндорская сивилла вызывала пророка Самуила или это позднее припутали. Он считает это ключевым событием в древнееврейской истории. Вот и решил вызвать ее самое."
"Вызвал?" - поинтересовался Нефедов, ища книгу.
"Не говорит. Пил после много и некромантию забросил."
"Эта?"
"Их там две, одна адаптированная… Посмотри, каким издательством выпущено. Должно быть издательство "Колон", они достали подлинник и переводчика нашли отличного, такого Евгения Бялого. А "Апокриф" переводил с хеттского фальсификата, с позднейшими сирийскими вставками, - ну уж белиберда получилась! Кладей, кстати, ее потом рецензировал, разгромил, так теперь ее в Киеве выпускают", - Нефедов тут вытащил из шкафа здоровенную книжищу, всю в коже и золоте, с металлическими застежками. Ее он с трудом возложил на ближайший стол и раскрыл.
"Она самая, - удостоверил Колпин, подходя к нему. - Смотри, оформлена как здорово. Все-таки научились у нас книги делать."
"Это ее святой Иоанн упоминает?"
"Ну да."
"Постой, - сказал Нефедов. - Тогда она должна была быть запечатана."
"Она и была запечатана, - сказал Колпин. - В целлофан. Мы ее с Арсением на развале покупали, последние деньги на нее угробили… Хоть и научились у нас книги делать, но зато за полиграфию последнюю шкуру дерут."
"Так оно и должно быть, - сказал Нефедов. - Настоящая книга должна быть дорогая."
Они принялись листать книгу и не заметили, как вошел Захаров.
"Что ищем?" - спросил он.
"Андрей решил проверить, можно ли было кое-кого тут предупредить", - сказал Колпин.
"Конкретнее - Чайкина?" - сказал Захаров, проходя к своему месту.
Нефедов кивнул, продолжая искать.
"Надо было тебе с Кладеем поговорить, - произнес Захаров. - Но он тоже никого не предупреждает года три."