"Он эту книгу смотрел?" - спросил Нефедов, отрываясь от своего занятия.
"Да нет, - рассмеялся Захаров. - Эту книгу смотреть - жизни не хватит. Ему же каждый день факс приходит, на что ему книга. Она у нас тут как собрание сочинений классиков марксизма-ленинизма - для обстановки. А смотреть ее смерть как неохота. Да и незачем это, Андрей."
"Не могу найти", - упрямо произнес Нефедов.
"В конец не смотри, - посоветовал Захаров. - Если уж на то пошло, это должно быть в середине. И ищи по алфавиту не только фамилию, но и имя. Имена родителей и место рождения тоже не забудь."
"Нашел, - сказал Нефедов после этого. - Вот. Чайкин Борис, сын Владимира, сына Петра, сына Федора, сына Чайки Ивана, сына Тимофея… Да тут вся генеалогия!"
"А ты думал, - сказал Колпин. - Кто составлял-то. Родословие - это их конек. А дальше Тимофея?"
"Сына Петра, сына Егора, сына Богдана, сына Микиты…"
"Никиты", - поправил Захаров.
"Нет, Микиты, тут так написано."
"Ну ладно, - сказал Захаров. - И дата там тоже стоит?"
"Стоит, - упавшим голосом сказал Нефедов. - Абсолютно правильная… Но тогда ничего не стоило…"
"Нет, Андрей, - сказал Захаров. - В том-то и дело. До этого очень сложно найти правильную статью. Кладей четыре раза предупреждал не тех людей. Только испугал их почем зря. Становится понятно только после."
Нефедов, продолжавший во время его слов смотреть в книгу, вдруг вскрикнул.
"Что там?" - в один голос спросили Колпин и Захаров.
"Лявонов", - сказал Нефедов.
"Это не тот", - отмахнулся Колпин и тут же спросил:
"Уже?"
"Нет, - ответил Нефедов. - Сегодня."
"А когда, там сказано?"
"Нет, только день."
"Я не пойду, - тут же сказал Захаров. - У меня куча дел, и я в это не верю."
"Да ты никогда не ходил, - произнес Колпин с осуждением. - А дело это божеское, святое."
"Дело божеское, святое… - усмехнулся Захаров. - Что это за лексика у тебя появилась? Ты что, по святым местам ходил?"
Нефедов встал и начал надевать пальто.
"Мне его совершенно не жаль, - произнес Захаров. - Сам напросился. Вечно лез не туда, куда надо."
Колпин пригвоздил его взглядом и сказал Нефедову:
"Пошли, я тебя провожу."
Пока спускались по лестнице, он спросил:
"Это тот самый Лявонов, ты точно проверил?"
"Я чувствую", - тихо сказал Нефедов.
"Что? Что ты чувствуешь? Что он умрет? Или что сумеешь его предупредить?"
"Не знаю, - сказал Нефедов. - Надеюсь, последнее."
"А знаешь, - вдруг произнес Колпин, - я ведь действительно ходил по святым местам. У святого старца был."
"И он сказал, что ты одержим дьяволом?"
"Нет. Он даже не вышел ко мне."
На улице была метель. Ничего не видя из-за летящего снега, Нефедов брел к метро. Холодно ему не было, более того, из-за осознания предстоящего ему было жарко. В метро он сориентировался по карте и долго, с несколькими пересадками, ехал куда-то на окраину города, а затем так же долго пробирался кварталами новостроек… Дверь ему открыла молодая женщина. Лицо ее было испуганно. Увидев Нефедова, она остолбенела.
"Вы к Сергею?" - запинаясь, спросила она.
"Он дома?"
Женщина покачала головой, и глаза ее медленно наполнились слезами.
"Я… не знаю, что происходит. В обед он вышел за сигаретами… а потом вернулся, вбежал в квартиру, весь такой взволнованный, стал собирать вещи."
"Вещи?"
"Да, чемодан. Я спросила, ты что, привидение увидел на базаре, а он побледнел, накричал на меня…"
"И что же?" - спросил Нефедов, начиная понимать.
"Он сказал, что срочно едет в Самару, - сказала женщина, утирая слезы. - Никогда там не был, а тут вдруг решил поехать. У него проблемы, да? Он такой скрытный, никогда мне ничего не рассказывает. Я решила денек-два подождать, а потом поехать к нему, в Самару", - твердо закончила она.
"Извините", - сказал Нефедов и повернулся, чтобы уходить.
"Может, зайдете?" - спросила женщина, выжидательно глядя на него.
"Нет-нет, я пойду."
"А что мне сказать, когда он приедет?" - спросила женщина, перегибаясь через перила.
"Мы с ним еще увидимся, - ответил Нефедов. - В Самаре."
Тем же путем, сквозь метель, мимо высоких многоквартирных домов, возвращался он к метро. "Сестра моя смерть… старый капитан… где твое жало… где твоя победа…" - много самых разных мыслей проносилось у него в голове. Сгущались сумерки, и Нефедов знал, что этот день умирает, навсегда выбывая из календарей. Снег не переставал, хороня всякий след. Нефедов думал о Лявонове, о Колпине, о Насте и о матери. На днях он хотел заскочить к ней, а теперь не знал, как это сделать. Он не мог, как бог. Ему было жаль ее, ему было страшно того, что что-то неизбежно откроется ему, когда он ее увидит, ему стыдно было, что не бывал у нее раньше, он ослабел вдруг. Еле добрался он до дому.
Настя ждала его. Лицо ее было обеспокоено.
"К тебе заходили тут", - произнесла она.
Он повернулся к ней.
"Кто?"
"Он был весь в черном, высокий, худой."
Он продолжал смотреть на нее. Все мысли вдруг разом улетучились.
"Он оставил тебе записку, - видя его состояние, быстро сказала она. - Сейчас я ее принесу… Да ты раздевайся!"
Он немного успокоился после этих слов. Она записок не оставляет. Настя принесла записку, и Нефедов развернул ее. Было написано:
"Андрей,
Я сегодня же испробовал то, что ты посоветовал, и мне немного полегчало. Меня больше не размывает. Возможно, я вообще перейду в отдел эпиталам. Возможно, я снова вернусь к вере. Спасибо тебе.
Вадим."
Слово "вера" было написано так, что непонятно было, имя это или собственно вера. Нефедов попытался вспомнить, как звали бывшую жену Швеца, но не вспомнил.
"Кто это был?" - спросила Настя.
"Швец."
"С которым ты учился? Я его не узнала. Он здорово похудел. Чем он занимается?"
"Возвращается к какой-то вере", - ответил Нефедов.
Ночь он спал беспокойно. Его донимали сны: то снилась ему вера в образе святого старца с длинной седой бородой, и Швец говорил ему: "Ведь я люблю ее, понимаешь, люблю!" То какой-то человек, показывая на факс Кладея, говорил: "Этот факс звонит и по тебе!" А под утро приснился Лявонов. Он был весел и возвращался с Самарской ярмарки. "А ты чего туда не поехал? - кричал он на Нефедова. - Там все наши собрались. Вот и твоя фамилия в списке." Нефедов взглянул: фамилия его действительно была в списке, а напротив ее стояла галочка. Список был Колпина. Он проснулся, не зная, где находится. В окне занимался рассвет.
На работу он шел с тем чувством, в природе которого раньше бы не разобрался. Теперь он знал, что это предчувствие. Тучи над ним сгустились, и сгустил их не иначе как Кладей. Его он в редакции и застал. Больше никого здесь не было. Рядом с Кладеем стоял факс, из которого медленно ползла бумажная лента, образовывая на полу громадный свиток.
"Тебя почему вчера на похоронах не было?" - ровно сказал Кладей вместо приветствия.
"Чьих похоронах?" - не понял Нефедов.
"Все у тебя из головы вылетело. Вчера Чайкина хоронили."
"У меня действительно… из головы вылетело", - признался Нефедов. - "И… занят я был."
"Я знаю, чем ты был занят, - медленно проговорил Кладей. - Ну как, предупредил ты его?" - и поскольку Нефедов не ответил, он продолжал: - "Никому еще не удавалось предупреждать об этом. Эти книги все, это все ложь. Это бумага красиво отпечатанная, ее за деньги продают. А настоящее ты вчера увидел, за завесу заглянул чуть-чуть, и то настолько, насколько тебе дали."
"Он был в вашем списке", - утвердительно произнес Нефедов.
Кладей смерил его долгим взглядом.
"У меня вообще много кого в списке. И ты там есть. Не боишься?"
Волна жара обдала Нефедова, но он не отступил.
"Я и других предупрежу, если буду в силах, - сказал он. - Если успею, то предупрежу."
"Ты такой же, как он, - выговорил Кладей. - Я это сразу понял. Он тоже на панихидах простаивал, все что-то понять пытался. Пиши заявление."
Нефедов подошел к нему ближе и посмотрел прямо в глаза.
"Вы умрете через шесть лет, три месяца и восемь дней, Михаил Иванович, - сказал он. - От рака, он у вас неоперабельный, как врачи выражаются. Перед смертью вы попытаетесь произнести последние слова, что-то красивое, вы их в какой-то книжке вычитали, но не сумеете. И умрете без слов, Михаил Иванович."
Кладей разлепил губы.
"Тоже мне, бином Ньютона", - произнес он.
По пути домой Нефедов купил букет цветов и шампанского. Настя открыла дверь и увидела букет.
"Ого! - сказала она. - Это уже серьезно."
"Да, в общем… - засмущался он вдруг. - С работы меня турнули. И я подумал - а что, если нам пожениться?"
"Железная логика, - отметила она. - Чем я могу ответить? Я согласна."
"И венчаться будем?" - спросила Настя позднее, когда они ужинали вдвоем в небольшом ресторанчике недалеко от дома.
"Железно, - сказал он жуя. Она засмеялась. - Где-то через недельку, - продолжил он. - А послезавтра я тебя с мамой познакомлю."
"А почему не завтра?"
"Завтра я иду на похороны. Умер один очень хороший человек, мой бывший коллега."
Она посмотрела на него через стол.
"Ты будешь писать на него некролог?"
"Нет, - сказал Нефедов, помедлив. - Он на него уже написан. Не мной. А мы с тобой будем жить долго и счастливо. Я знаю!"