- Надо найти вам чистую одежду, - сказала она. - Я уверена, что мистер Фарн одолжит вам что-нибудь. Они трезвенники, конечно. Мистер Фарн ходит в церковь.
Мистер Фарн вскочил со своего стула и подошел мелкими раздраженными шагами к окну, там он и стоял, повернувшись к ним спиной и с преувеличенным интересом рассматривая Хай-стрит.
- Мы с мистером Фарном никогда не были настоящими друзьями, - сказала она, и углы ее маленького рта скривились от досады, что нашелся мужчина, который не возжелал ее, от презрения к мистеру Фарну, которому, по ее мнению, так недоставало мужского начала.
Сэр Генри на секунду оторвался от бумаг.
- Иди спать, Люси, - жестко сказал он.
Она озорно поглядела на него и спросила:
- А ты?
- Я занят, - отозвался он.
Ее лица на миг коснулась тихая нежность.
- Ты что, собираешься работать всю ночь, Генри? - сказала она. - Тебе надо немного поспать.
- Со мной все в порядке, - проговорил он слегка удивленно, как будто был озадачен этой непривычной заботой о себе. - Иди, у меня сегодня еще много работы.
Она встала, но перед тем, как идти к двери, задержалась на миг у стола.
- Ты слишком много работаешь, - сказала она.
Он улыбнулся.
- Это моя профессия. Кроме того, я очень хочу выиграть это дело.
- Ты убьешь себя рано или поздно, - сказала она.
- Тебе нечего бояться, - сухо и раздраженно бросил он. - Я сперва найду тебе нового содержателя.
Она вспыхнула и, сердито улыбаясь, взглянула на Эндрю.
- Я могу его себе найти в любое время, - ответила она.
- Я бы не советовал тебе выбирать мистера Эндрю, - сказал сэр Генри, забавляясь, как будто смотрел на сердитого и смешного ребенка. - У мистера Эндрю нет денег.
Она вышла и хлопнула дверью.
Эндрю не мог собраться с мыслями, но на сей раз не от вина. Он чувствовал себя так, как будто из сказочной, унесенной ветром тишины попал в шум, суету и водоворот толпы. На время тоску по коттеджу и Элизабет вытеснила улыбка Люси, обещавшая столько наслаждения.
"Если она хочет натравить меня на этого Мерримана, - подумал он, - я готов". Вино больше не туманило ему голову, но оно оставило какое-то маленькое беспокойное желание и огромную уверенность в собственной привлекательности. Ему отчаянно хотелось пойти за Люси.
- Ну, - сказал он, - чего вам от меня надо?
Сэр Генри поднял голову.
- Протрезвился? - спросил он.
- А я и не был пьян, - сердито сказал Эндрю, - только голоден.
- Тогда я хочу увидеть тебя в свидетельской ложе. Я - председатель суда. Если ты отказываешься быть свидетелем, то должен понимать, что для тебя есть еще только одно место.
- Какой вам от меня прок? - запротестовал Эндрю. - Я убежал еще до того, как все началось.
- Это не имеет значения, - сказал сэр Генри, - все, что я от тебя хочу, - это свидетельства, что эти люди высадились на берег и ты был с ними, когда они высаживались.
- Но вы понимаете, как я рискую? - спросил Эндрю.
- Надо было об этом раньше думать, когда письмо посылал. Но я сделаю для тебя все, что в моих силах. Пока ты будешь в Льюисе, о тебе позаботятся. Ты можешь оставаться в этой гостинице. Я снял для тебя комнату. А потом - твое дело, перед тобой - вся Англия, есть где скрыться. Ты преувеличиваешь риск. Но после всего этого я советую тебе бросить контрабанду. - Он с любопытством посмотрел на Эндрю. - Не могу понять, почему ты вообще начал этим заниматься. Ты говоришь, как образованный молодой человек.
- Я могу читать по-латыни и по-гречески, если это называется образованием. Но меня не учили, как жить. Что я буду делать, когда все это кончится?
Сэр Генри нетерпеливо забарабанил по столу пальцами.
- Ты для меня - удачная находка. Мне не за что тебя благодарить, но я дам тебе рекомендательные письма в Лондон, когда закончится это разбирательство. Ты сможешь устроиться клерком. Но в будущем тебе лучше жить честно, иначе ты кончишь там, где, надеюсь, кончат твои товарищи.
- Не говорите чепухи о честности! - закричал Эндрю. - Вы не рискуете жизнью в этом деле, как я. Вам за это платят.
- Не наглей, - отозвался от окна мистер Фарн. - Ты делаешь это, чтобы спасти свою шкуру, а не ради правосудия.
- Я думаю, и ни для того, и ни для другого, - ответил Эндрю, его гнев рассеялся, когда он вспомнил, как Элизабет подносила чашку к его губам. "Но я никогда не смогу вернуться туда, - подумал он. - Когда все кончится, я должен буду сматываться и вряд ли когда-нибудь снова увижу ее". Эта мысль причинила ему такую острую боль, что он сжал кулаки, мечтая облегчить душу слезами. Он специально повернулся в мыслях спиной к коттеджу, чтобы не видеть, не слышать и не вспоминать о нем, и вместо этого сосредоточился на опасности, которая была перед ним и которую он должен был исхитриться обойти. В этой спокойной комнате на Хай-стрит, в присутствии двух адвокатов страх насилия казался абсурдным. Покой, который посетил его прошлой ночью, был подобен сну, а во сне мог легко появиться кошмар.
Но теперь он пробудился среди реального окружения, среди спокойных обычных людей, и невозможно было поверить, что за ним действительно шла по пятам насильственная смерть. Его бегство больше не казалось таким уж бесконечным. Когда все кончится, он поедет в Лондон и оставит прошлое позади и будет жить, как обычный человек, изо дня в день зарабатывая себе на хлеб. "Я смогу покупать себе книги, - при этой мысли сердце его учащенно забилось, - ходить слушать музыку в аббатство и собор Святого Павла". На улицах будет полно экипажей, на тротуарах - толпы людей. Он будет ходить повсюду и будет не более заметен, чем муравей в муравейнике. "От такого счастья даже на сердце защемило", - подумал он, но затем понял, что боль была не от грядущего блаженства, а от пустоты.
Он опустил голову на руки. "Что проку в жизни, в которой никогда не будет ее", - подумал он. В теплый погожий день захочется вместе с ней радоваться самому, а в холодный - вместе с ней греться у огня… Каждое утро он будет просыпаться с мыслью, что она живет в нескольких часах езды. Поезжай и посмотри, в коттедже ли она. Может, она уехала, или пропала, или умирает, или голодна, или одинока. И каждое утро страх будет вступать в борьбу с этой мыслью и побеждать. В этой постоянной борьбе для него будет не больше покоя, чем в бегстве. "Что же тогда делать?" - спрашивал он себя и устало разводил руками.
Двое адвокатов говорили друг с другом, не обращая внимания на Эндрю.
- А Паркин? - спросил мистер Фарн. - Что вы думаете о Паркине?
- Это самый лучший судья, который только мог достаться заключенным. Это самодовольный болтун, который любит слушать звуки собственного голоса. Если среди присяжных и найдется честный человек, Паркин отпугнет его своим снобизмом или запутает своим длинным резюме. Фарн, вам надо идти спать. У вас впереди длинный день, да и большая часть вечера, насколько я знаю Паркина. Он будет сидеть, пока не сгорят свечи.
- А вы, сэр Генри? - с оттенком беспокойства спросил мистер Фарн.
- Я? Я еще немного поработаю. Мне нужно меньше времени на сон. Я старше. Фарн, мы добьемся обвинительного приговора?
- Нет, пока вы немного не поспите, сэр Генри.
- Я не понимаю, почему вы все так беспокоитесь, вы и Люси. Фарн, придет ли когда-нибудь время, когда присяжным можно будет доверить вынести приговор, согласно свидетельским показаниям в случае контрабанды? От всего этого так устаешь. Хочется не правосудия, а военного положения.
- Не говорите так, сэр Генри. Правосудие есть правосудие. А с ним что делать, сэр Генри? Он вам еще сегодня понадобится?
"Опять они обращаются со мной, как с лакеем", - подумал Эндрю, но не успел он рассердиться, как усталый вежливый тон Мерримана охладил его.
- Официант проводит вас в вашу комнату, мистер Эндрю, - сказал он. - Выспитесь хорошенько. Завтра в бой. - Он провел рукой по лицу, как будто пытался вспомнить, чем еще может утешить человека, для которого работа не была самым большим и самым подлинным наслаждением. - Если вас мучит жажда, мистер Эндрю, - сказал он, - заказывайте, что хотите.
Мистер Фарн неодобрительно заворчал и открыл дверь, ожидая, пока Эндрю пройдет.
- Мой вам совет, больше не пейте сегодня, - сказал он, когда они стояли в темном проходе. - Спокойной ночи.
Эндрю смотрел, как его маленькая ладная фигурка в темной одежде удаляется по коридору, вот она повернула за угол и исчезла из виду. "Завтра в бой…". Он не ожидал, что его вызовут так скоро. Панический ужас столкнулся в его душе с покорностью судьбе.
"Я мог бы ночью выскользнуть из гостиницы, но что потом? Бесконечное повторение прошлой недели? А если остаться? Опасность будет, по крайней мере, очевидной и передо мной", - подумал он, и все же страх сжал ему горло. Рот и губы пересохли. Было бы легче решить, что делать, за стаканчиком. Он направился к лестнице и вдруг заметил пламя свечи, которое поднималось ему навстречу. Он увидел не само пламя, а его отражение в большом зеркале на крутом повороте лестницы под ним. Свеча проплыла, и в зеркале показалась подруга сэра Генри. Очертания ее тела были неясны благодаря темно-синему бархату платья, которое ниспадало почти до маленьких ступней, а затем уходило шлейфом в темноту позади нее. Белое лицо с яркими, красными губами с тревогой смотрело из зеркала. Свеча в руке, затянутой в длинную перчатку, была слегка опущена и освещала прелестные, изысканно покатые плечи и ямку меж юных грудей. Лицо наклонилось вперед и настороженно смотрело из зеркала на что-то невидимое перед собой. Девушка была, должно быть, так близко, что, хотя Эндрю и не видел ее из-за поворота лестницы, пар от ее дыхания затуманивал изображение.