Карлион, казалось, смотрел прямо на него. Невероятно, что он не видел глаза, который наблюдал за ним сквозь замочную скважину. Однако он колебался, возможно в замешательстве, как некогда Эндрю, от мужества девушки, думая, что у нее, по всей вероятности, есть подмога, что здесь должна быть западня. Затем она заговорила, беззаботно и не торопясь, наклонясь вперед, чтобы погреть руки у огня:
- Не стоит туда идти. Он запер дверь, когда уходил.
Для человека в темноте наступил миг неизвестности, пока Карлион колебался. Ему надо только попытаться открыть дверь, чтобы все вышло наружу. В конце концов он воздержался. Частично, возможно, потому, что боялся западни, но в основном, должно быть, его поставило в затруднительное положение то рыцарство, которое не позволило ему открыто продемонстрировать недоверие к словам женщины. Он отвернулся и стоял посреди комнаты в почти что трогательном замешательстве. Если бы он знал заранее, что придется иметь дело с женщиной, он послал бы в дом одного из своих спутников - маленького хитрого кокни Гарри или слоноподобного Джо.
Она с легкой насмешкой осмотрела его - от срезанного лба и глубоко посаженных глаз до маленьких, слегка расставленных ступней, странно контрастировавших с остальным обликом.
- Вы весь в грязи, заметила она и бросила выразительный взгляд на пол, все еще свежий и чисто выскобленный миссис Батлер.
- Сожалею, очень сожалею, - сказал он. - Дело в том…
- Не трудитесь лгать, - рассеянно пробормотала она. Не внимание, казалось, было приковано к пылающему сердцу камина. - Вы кого-то ищете. Сразу видно. Если только не убегаете от кого-то, как тот, другой.
- Другой? - Он взволнованно подался вперед, и Эндрю снова приготовился к предательству. Питье из его чашки, которое наполнило его таким смирением, теперь, казалось ему, только подчеркивало подлость измены.
- Тот, которого вы описали, - сказала она, - напуганный и упрямый.
- Он здесь? - Эндрю едва расслышал шепот Карлиона. Правая рука Карлиона скрылась во внутреннем кармане.
- Он спал здесь прошлой ночью, - сказала она.
- А сейчас?
- Ушел утром, я думаю, на север, но точно не знаю.
- Да, это так, - пробормотал Карлион. - Мы почти столкнулись, но он ускользнул в этом чертовом тумане. Он может вернуться сюда.
Она засмеялась:
- Не думаю, - и указала в угол, где стояло незаряженное ружье. - Побоится, - добавила она, - да и постыдится.
- А твой брат? - спросил он с неожиданной быстрой вспышкой подозрительности.
- Его не было прошлой ночью, но я предупредила вашего друга, что он будет здесь сегодня. И вас предупредить? - добавила она.
- Я не боюсь, - ответил Карлион, - и не стыжусь.
Она посмотрела вновь на его грязную одежду.
- Но вы тоже в бегах, - сказала она, - от чего?
- От закона, - не колеблясь, честно сказал Карлион. - Не от друзей и не от себя, - задумчиво добавил он.
- К чему такая суматоха? - спросила она; ее глаза, загоревшиеся в красном отблеске огня, глядели на него снизу вверх со страстной искренностью, одинаково осуждая его грязь, его бегство, его поиски.
Он, как зачарованный, смотрел на нее в каком-то замешательстве, как будто пытаясь уцепиться взглядом за блестящий предмет, смутно сверкающий на дне темного и глубокого колодца.
- Он вроде Иуды, - сказал он тихо и неохотно.
- Он не показался мне человеком с деньгами, - сказала она. - Вы не ошибаетесь?
- Не знаю. Но если бы я его встретил, я бы сразу узнал. Он слишком труслив, чтобы что-то скрывать. - Он слегка поежился от холодного сквозняка, незаметно прокравшегося под дверь.
- Вам холодно, - сказала Элизабет, - идите к огню.
Он некоторое время смотрел на нее, как будто пораженный ее дружелюбием, а затем подошел к камину, чтобы дать теплу и пламени окрасить руки червонным золотом.
- Почему бы вам не оставить его в покое? - спросила она. - Он стоит хлопот и риска?
Глаза Карлиона настороженно глядели из глубоких глазниц, как будто он размышлял, насколько можно открыться этой безмятежной незнакомке.
- Я очень хорошо его знаю, - сказал он неохотно. - Мы были друзьями. И он должен знать меня хорошо. Теперь я его ненавижу. Уверен - это именно ненависть.
Ее голос коснулся его подобно тихому, теплому пламени.
- Расскажите мне, - попросила она.
Он посмотрел на нее с выражением изумления, медленно нахлынувшего из темного, спрятанного в глубине источника.
- У тебя чудесный голос, - сказал он. - Ты как будто готова подпеть любому незнакомцу? Ты знаешь, кто я? - спросил он.
- Один из Джентльменов, - ответила она и замолчала в ожидании.
- Им был и тот, кто был здесь прошлой ночью. Мы были друзьями. Я рассказывал ему о том, что не открою больше никому, - о том, что я люблю и почему. И после трех лет, проведенных с нами, он выдал нас полиции.
- Вы уверены?
- Кто-то наверняка это сделал, - сказал он. - Шесть человек в тюрьме по обвинению в убийстве. Была стычка, и одного таможенника убили, беднягу. Четверо нас скрылось, двое со мной и Эндрю, который сделал все, чтобы с нами не встретиться. И когда он сбежал? До того, как нас застукали. Уверен в этом. И почему он боится встречи со мной? Я знаю, он боится. - Его глаза, печальные и подозрительные, казалось, спрятались еще глубже в череп. - Тебе не понять, - сказал он, - как он все испортил. Это была крутая жизнь, казалось, в ней было что-то лихое - приключения, мужество, высокие ставки. А теперь мы тюремные птицы, убийцы. Тебе не кажется это подлым, - всхлипнул он вдруг, - что человека убивают из-за спиртного? Какой скучной и грязной игрой это выглядит теперь!
Она поглядела на него с жалостью, но без симпатии.
- Должно быть, так было всегда, - сказала она.
Он пожал плечами.
- Да, но я этого не знал, - сказал он. - Что же мне, благодарить его за просвещение?
Она улыбалась тому, как усики огня раскручивались и снова свивались в бутон.
- Стоит ли смерть человека и ваши разбитые мечты всей этой суматохи? - воскликнула она, несколько повышая голос, как будто хотела вынести свой протест против человеческой глупости за пределы комнаты в опутавшие ее туман и ночь.
- Ты так рассудительна, - сказал он печально. - Вы, женщины, все такие рассудительные. Мечты - часто все, что есть у мужчины. Я вот думаю, какая ты милая, добрая, жалостливая, но это только моя мечта. Ты же знаешь о себе все, например чего тебе не хватает в жизни, что ты боишься насекомых, полна отвратительных физических потребностей. Ты никогда не найдешь мужчины, который полюбил бы тебя за что-нибудь, кроме твоих голых, ничем не заполненных контуров. Мужчина готов забыть себя, выступая в роли эпического героя, и нужна женщина, чтобы увидеть, как он глуп. Только женщина может любить реального человека.
- Может быть, вы правы, - сказала она. - Хотя я многого не понимаю. Я когда-то знала человека, который настолько забыл себя, как вы выразились, что внушил себе, что он трус и больше ничего.
- Это менее типично, - ответил Карлион. - Женщины обычно показывают нам наш потолок, и мы ненавидим их за это. Полагаю, что мужчина полюбил бы женщину, которая показала бы ему его нижний предел.
Она вдруг отбросила серьезность и засмеялась.
- Бедняга, - поддразнила она. - Вы ненавидите этого вашего друга, потому что он показал вам ваш потолок. Какая глупость - тратить время на такую ненависть.
Он потянулся руками к огню, как будто хотел схватить его свет и жар и поднести к своему мозгу.
- Да, - сказал он. - Я ненавижу его. - И замолчал в ожидании, глядя украдкой, как бы умоляюще, из-под низкого лба. Он страстно желал, чтобы его убедили в собственной бесполезности и ненависти к Эндрю.
- Но что бы вы в конце концов сделали, если бы встретили его? - запротестовала она.
- Я убедился бы, что прав, - ответил он, - а потом убил бы его.
- И какая была бы от этого польза? - спросила она.
Он отодвинулся немного от нее и откинул назад голову, как будто защищая что-то бесконечно дорогое.
- Никакой пользы, - сказал он, - никакой, но это мой долг.
Он увидел, как она подняла к нему полные мольбы глаза.
- Вам грозит более серьезная опасность, чем закон, - сказала она.
Он с подозрением посмотрел на нее.
- К чему все эти разговоры? - спросил он. - Он тебе понравился? - Он смотрел на нее с сожалением и отвращением, как на прелестную картину, запачканную навозом. - Ты влюбилась в него за ночь?
- Нет, - просто сказала она. - Но я с детства жила с ненавистью. Почему вы не бежите отсюда? Если вы останетесь, то только навредите себе или еще кому-нибудь, кому вы никогда не желали зла. Всегда так бывает.
Он не обратил внимания на ее слова, но как зачарованный с любопытством наблюдал за ее лицом.
- Если бы я мог взять тебя с собой, - прошептал он, - я бы обрел покой и милосердие. Ты замечала, - тихо продолжал он, и его глаза глядели, как глаза собаки через прутья клетки, - что посреди шторма всегда на миг наступает тишина? - Он приподнял руки, как будто протестуя против необходимости, которая гнала его обратно в шторм, а затем уронил их в каком-то усталом отчаянии.
- Вы свободны, - прошептала она, ее глаза смотрели на него не сквозь прутья, а сквозь золотой туман, который проливали сполохи огня. - Вы ничем не связаны.
Он пожал плечами и сказал обиженно и небрежно:
- О, для меня нет покоя.
Он решительно повернулся на каблуках, но, сделав только три шага к двери, вернулся.
Не глядя на нее, он проговорил с каким-то замешательством:
- Так ты говоришь, он ушел на север?
- Да, - сказала она.