29
Наутро Анна осталась в постели.
- Ты иди, иди, - сказала она.
- Плохо себя чувствуешь? - спросила Катри.
- Да нет. Просто не хочется вставать.
Катри поставила чайный поднос на ночной столик.
- А книгу эту ты зря притащила, - заметила Анна, - я ее читала. Вдобавок она ужасно глупая, я даже до конца не дочитала, все они одинаковы, вечно одно и то же… - Ожидая возражений, она накрыла голову подушкой. Но Катри ушла. В передней она остановила Матса, который собрался куда-то идти, и сказала:
- Может, поговоришь с Анной? Не хочет вставать, хотя совершенно здорова, дуется только.
- Почему? - спросил Матс.
- Не знаю.
- А про что мне говорить?
- Про то самое. Ну о чем вы разговариваете вечерами?
- О книгах, - ответил Матс. - Правда, не так уж и много.
- Она не хочет читать.
- Знаю. Плохо дело.
- Что ж тут плохого?
Матс только молча посмотрел на сестру. На том они и расстались; Матс пошел к Анне и, не вдаваясь в подробности, сообщил, что, наверное, лодки скоро выйдут в море, ведь недалек тот день, когда лед вскроется.
- Слушай, Матс, - сказала Анна, - я понимаю, ты пришел меня утешать, а прислала тебя сюда Катри.
- Правильно.
- Но мне глубоко безразлично, когда лодки выйдут в море.
- Вы ошибаетесь, тетя. Не безразлично, - серьезно возразил Матс. - И если хотите знать, мы как раз замечательную лодку строим, глаз не оторвешь - до того красивая.
- Ну и стройте на здоровье.
- По моим чертежам… - Матс по-прежнему стоял у двери, ничего умного в голову больше не приходило, и в конце концов он спросил, нет ли у Анны каких поручений.
- Есть, - ответила Анна, - снеси-ка все это туда, на лед. Теснотища в доме - дышать нечем!
- А не жалко? Папки-то дорогие. Катри специально белые покупала, чтоб под цвет мебели.
- Забирай, - сказала Анна. - Снеси на лед, к той старой мебели, все будет в точности под цвет. И все разом уйдет под воду. Лед, говоришь, скоро вскроется? Хотела бы я посмотреть, как оно потонет.
К обеду Анна не вышла, но вечером, когда в доме стемнело, отправилась на кухню поискать в холодильнике чего-нибудь вкусненького. И только начала рыться в Катриных пластиковых мешочках, как за спиной послышалось: "Здравствуйте". На пороге стоял Матс.
- A-а, это опять ты, - сказала Анна. - Глянь, что твоя сестрица наделала! Нипочем не догадаешься, что там внутри, пока не снимешь эти дурацкие обертки… Ну как, отнес?
- Отнес. Но если вам охота еще что-нибудь туда переправить, надо бы поспешить. Лед вскроется не сегодня завтра.
- Я ищу сыр. Но с какой стати сыр нужно заворачивать в пластик? Ума не приложу. Думаешь, все сразу потонет?
- Почти все. Кое-что сперва немножко поплавает, а тогда уж пойдет ко дну.
- Знаешь, Матс, я иногда ужасно устаю, хотя вроде и не с чего… Ты, кажется, говорил про чертежи?
- Угу. По моим чертежам лодку строят.
- Мне хочется их увидеть.
- Самые лучшие в мастерской, здесь только первые варианты.
- Тащи сюда.
- Но они не очень хорошие, неряшливые.
- Матс, - повторила Анна, - неси их сюда. Вероятно, первый и последний раз в жизни ты имеешь возможность показать свои наброски человеку, который понимает самую их суть.
Анна долго сидела молча, разложив перед собою чертежи; она внимательно рассмотрела каждый и наконец сказала:
- Вот прекрасная линия.
- Это называется погибь, - объяснил Матс.
Анна кивнула.
- Хорошее слово. Ты не думал над тем, как часто рабочие термины бывают красивы по звучанию и метки по значению? Взять хотя бы наименования ремесел. Названия инструментов, красок.
Матс только улыбнулся в ответ. Листая чертежи, Анна видела, как эта линия наугад стремилась к завершенности в изгибе, от которого веяло сдержанной силой, упорным и терпеливым поиском, и тут она впервые заметила сугроб на веранде: тот же самый изгиб.
- По-моему, у тебя будет красивая лодка, - сказала Анна.
Матс ударился в объяснения. Захлебываясь словами, он пытался растолковать Анне, что такое мореходные качества судов и грузоподъемность, сыпал профессиональными терминами, смысл которых был ей неведом, но Анна не прерывала вопросами свое внимательное молчание. Наконец Матс откинулся на спинку стула, вскинул руки над головой и, смеясь, воскликнул:
- Двадцать лошадиных сил! В открытое море! Далеко-далеко!
- Да, - сказала Анна. - Далеко-далеко. Теперь мне понятно, отчего ты потерял интерес к старинным морским легендам - ты ведь строишь собственную лодку.
- Нет, она не моя, - поправил Матс.
- Как не твоя?
- Только чертежи мои, а сама лодка пойдет на продажу.
- И кто же покупатель?
- Лильеберги еще не знают. Строят пока, и все.
Матс поднялся и скатал свои бумаги в трубку.
- Погоди, - сказала Анна. - Если б ты имел собственную лодку… что бы ты сделал?
- Ясно что! Вышел бы в море. На несколько дней.
- Один?
- Конечно.
- Когда-то я мечтала о лодке, о собственной лодке, чтобы стояла у берега и можно было в любое время уплыть на ней куда-нибудь. Тайком от других… Я мечтала о белой гребной шлюпке. А ты справишься с мотором?
- Я учусь, - ответил Матс.
Дверь черного хода открылась и закрылась опять, они подождали. Мимо по коридору прошагала Катри.
- Ну и как, трудно? - спросила Анна.
- Если с охотой, то нет. Лодку спускают на воду и напоследок еще раз проверяют, что и как. А после можно и о двигателе подумать, и о баках для горючего, и о скамьях. И о конках. Это все делается позже. Главное - спустить лодку на воду, чтоб очистить место в мастерской для следующей.
Анна не очень прислушивалась.
- Я ходила на веслах, - сказала она. - Брала у кого-нибудь гребной челнок и отправлялась в море, куда глаза глядят, но острова были чересчур далеко, и домой к обеду непременно надо было успеть… Впрочем, если я куплю нынче эту вот лодку, для которой ты сделал чертежи, не думай, что мне захочется все время плавать по морю. На самом деле такое желание возникает редко. В сущности, нужно только знать, что она есть… Это - суть лодки, понимаешь? Нельзя забывать, что она твоя.
- Не понимаю, - сказал Матс.
- Чего не понимаешь?
Матс лишь качнул головой, почти сурово глядя на Анну.
- По-твоему, я просто болтаю, - нетерпеливо проговорила Анна. - Ты не знаешь, что, если уж мне чего-то хочется, я своего добьюсь, любой ценой. Жаль только, хочется мне теперь редко… Но эту лодку я хочу подарить тебе. И все, хватит об этом, по крайней мере на сегодня хватит. Это будет наш с тобой секрет… Ладно, пойду прилягу. И спать я наверняка буду крепко-крепко и долго-долго.
30
- Можно тебя на минуточку? - спросил Матс.
Лильеберг оторвал глаза от работы и, смекнув, что дело у Матса сугубо частное, отвел его в глубь мастерской.
- Ну, чего?
- Ты эту лодку кому-нибудь обещал?
- Да как тебе сказать.
- Понимаешь, она моя, - прошептал Матс, - моя, я буду ее хозяином.
- Вон оно что. А как насчет оплаты? Не прояснилось?
- Почему? Все четко.
- Та-ак, значит, с этим порядок, - добродушно сказал Лильеберг. - Ты не волнуйся, лодка вовсе не обещана на сторону. Главное дело, я в курсе, а других это не касается. Анонимный заказчик - звучит-то как! Только чтоб все четко, с гарантией.
Вечером того же дня Лильеберг курил, стоя возле мастерской. Мимо по дороге шла Катри.
- Эй, ведьмочка! - окликнул он. - Дела-то помаленьку улаживаются.
Катри и ее пес остановились. Лильеберг вызывал у Катри симпатию.
- В общем, - сказал он, - похоже, все складывается как нельзя лучше. И с задатком можно повременить. Хорошо все ж таки, что не надо больше ходить вокруг да около и темнить, Матс теперь знает, что лодка для него.
Катри остолбенела.
- Кто это сказал? - спросила она.
- Матс, кто же еще. Все, говорит, улажено. Неужто оплошка вышла?
- Нет.
- У тебя усталый вид, - сказал Лильеберг. - Смотри на жизнь проще. Погоди, все само собой образуется, дай только срок.
- А вот и нет. Одним ожиданием ничего не достигнешь. Да и затягивается оно иногда чересчур.
Катри и пес зашагали дальше. Пес приотстал. А Лильеберг, провожая их взглядом, думал, что не все, видать, складывается как надо.
Катри направлялась к мысу, она снова и снова отдавала псу команды, очень спокойно, очень тихим голосом. Пес отбегал в сторону - шерсть на загривке дыбом, уши торчком, будто напасть хочет. И вдруг хладнокровие изменило Катри, она закричала на собаку, стояла посреди дороги и кричала - на собаку, на весь свет, на все, от чего ей было невмоготу; с губ срывались необдуманные слова, рожденные обманутой надеждой и усталостью. И тут пес залаял. В деревне никогда не слыхали, чтобы пес Катри Клинг подавал голос. Народ привык к тявканью местных шавок, но сейчас лаял огромный волкодав, и вся деревня слушала и недоумевала: что же такое случилось? Пес, продолжая лаять, медленно поплелся за Катри к дому. Она привязала его во дворе, а лай по-прежнему не умолкал.
- Что произошло с твоей собакой? - спросила Анна. - Почему она лает?
- Собака больше не моя, - ответила Катри. - Ты отняла ее у меня. А что ты сделала с Матсом! Ты и он - вы сидели все вечера напролет, шушукались о книжках, планы строили, всякие сделки обдумывали…
- О чем ты, я не понимаю…