Я немедленно нацепила очки для дали и рассмотрела даму. Ну, конечно, я сразу вспомнила её. Лия Морицевна Римская, бывшая аспирантка Валерия Ивановича. От неё он ушел к Светлане Павловне из бухгалтерии, а потом уже познакомился со мной на школе молодых ученых в Уюскуле в Эстонии. Как лихо облетели её пёрышки, видимо, поэтому она похлопала его по лысине, чтобы не так обидно было самой. Боже мой, что делает с людьми время! Ну, погоди, старый сатир! Я набрала номер, закрыла ладошкой телефон и вперилась в его неподвижную фигуру. Когда звонок долетел до адресата, он судорожно определил от кого и, извиняясь, выкатился поближе к двери, подальше от Морицевны.
– Здравствуй, Мелиссия, – жарко зашептал он, – ты не забыла, мы завтра встречаемся на нашем любимом месте в полчетвертого! Сейчас не могу говорить, я на совещании. Перезвоню, – и повесил трубку.
– Так, так, – постучала я ноготками пальцев по полированной поверхности стола. – Забыл, старый козёл! Перепутал дни, часы и баб!!! – хотелось рвать и метать…
Я не сразу заметила, что все лишние салфетки и приборы уже унесли и оставили только мои. Через секунду перед моими глазами появился бокал, бутылка Шардоне и вода, а затем салат и три шпажки сочной осетрины. Совсем другой молодой человек метался около моего стола.
– Я не заказывала вино.
– Подарок директора. Вино калифорнийское, высший класс, – сдержано, с улыбкой, переполненной фальшивой сердечностью и любовью к посетителям произнёс официант.
"Действительно, а не выпить ли как следует", – подумала я.
– Наливайте, сэр! – сделав большой, глубокий, смачный глоток, я хотела крякнуть от удовольствия и неожиданного поворота событий, но сдержалась.
Вдруг Иваныч вскочил и опять понёсся к выходу. Мой телефон звякнул, и я тотчас же соединилась с ним.
– Мелиссия, дорогая, я всё перепутал. Мы же должны сегодня встречаться!? – полуспросил-полувоскликнул Павиан. – Ты где? – и он рассеянно и подслеповато обвёл зал слезящимися глазами. Я нырнула поглубже за колонну и подумала, какое суперское место мне сегодня отломила судьба!
– Душа моя, я тебе не могу дозвониться! – прошептала я, закрывая трубку ладонью. – Я сейчас на кураторском показе в музее Пушкина, как хорошо, что ты занят, дорогой! До связи, я не могу говорить! – когда я отключилась, разинутый рот официанта вернул меня к действительности.
– А вы можете около меня не стоять? – проворковала я змеиным голосом, и тут на меня напал смех. Запивая шашлык из осетрины калифорнийским Шардоне, я думала, как мне улепетнуть незамеченной. Какое забавное приключение. Как говорил когда-то начальник первого отдела Института биофизики МЗ СССР: "Пусть лучше я изменю жене, чем Родине!" А может, подойти и хлопнуть по спине Лию Морицовну со словами: "Здравствуй, старая корова!", – а потом всплеснуть руками, обернувшись на Иваныча, и воскликнуть: "И ты, Брут!", – правда, потом следует упасть замертво, а мне после шашлыка и Шардоне падать не хотелось.
– Позовите директора! – поманила я пальчиком официанта.
Директор, вежливый и готовый на всё, превратился во внимание.
– У меня к вам необычная просьба… Вот мой номерок, ПОЖАЛУЙСТА (и я вытаращила глаза и повращала ими), принесите мне пальто из гардероба и … У вас есть другой выход? Служебный, например!
– Конечно!
– И проводите меня к выходу… Где счёт?
– Это подарок!
– Э, нет, с меня подарков на сегодня хватит!..
На свежем воздухе мне стало лучше. Давненько я не уговаривала целую бутылку вина в одиночку. А шашлыка такого тоже давно не ела! Красота!!!
Мелисса достала телефон и пьяненькой нетвердой рукой отправила Валерию Ивановичу прищуренный смайлик с высунутым языком, потому что смайлика с рожками сослепу не нашла…
Домой
По пути домой, так же как и по пути из дома, может произойти всё что угодно. В настоящее время мне не хочется рассматривать никакие драматические, а тем более трагические, случаи из жизни путешествующих, просто я начертала в записной книжке крошечную путевую заметку, чтобы скоротать время перелёта из Греции в Москву.
Вы не можете себе представить, как бывает насыщена событиями незапланированная поездка куда-либо. Вообще-то я давно заметила, по собственному опыту, что всё, что неожиданно возникает, изливается из души в виде экспромта, даже, если это касается не речи, стихов и тостов, а событий в твоей жизни, всё получается таким живым, увлекательным и интересным.
Когда подготовка симпозиума на острове Крит была почти закончена, мой муж милостиво согласился взять меня с собой, поэтому покупка билета на тот же рейс, что и у него, обошлась в два раза дороже, чем предполагалось, но всё же билеты были приобретены почти за два месяца до отлёта.
Все мероприятия, связанные с самим симпозиумом, прошли с большим интересом для участвующих, и без всяких недоразумений для неожиданных гостей. И доклад по теме, и поездка на птичью ферму, и экскурсии по историческим местам проведены на высочайшем уровне. Единственное, чем осложнялось путешествие, это острое респираторное заболевание, прицепившееся к нашей команде из четырёх человек от испанца Балдуино, что в переводе на русский язык звучит как "Храбрый Друг", который смачно обчихал нас в первый день симпозиума абсолютно ненамеренно. Насморк перерос в кашель и вся наша команда пугала пассажиров аэропорта кашлем на четыре голоса. "Храбрый Друг" давно забыл о своём недомогании и спокойно улетел в Мадрид, а мы, несмотря на все мероприятия по спасению от вируса, вошли в апофеоз болезни. Как говорил наш хороший приятель, врач терапевт: "Если лечить ОРЗ (острое респираторное заболевание), то оно проходит за две недели, а если не лечить, то за 14 дней".
Ничто не предвещало никаких недоразумений, и каждый из нас мысленно готовился перетерпеть как-нибудь четыре часа полёта и в домашних условиях докашлять до выздоровления. Главное – домой, а дома, как говорится и стены… Нас не насторожило то обстоятельство, что зарегистрироваться через интернет по какой-то непонятной причине не удалось, и мы смело подкатили к аэропорту. Отсутствие пассажиров у стойки регистрации нас тоже не насторожило, но когда нам сказали, что все места уже заняты на рейс, на который муж приобрёл билеты за четыре месяца, а я – за два, мы остолбенели. Кашель резко обострился, добавился насморк и чих. Милая работница авиакомпании в Ираклионском аэропорту нежно добавила, что мы можем провести в гостинице еще один прекрасный греческий день и покупаться в море досыта, нас там будут поить, кормить, и все всегда радостно соглашаются на такой бесплатный подарок судьбы.
Чихнув квартетом на весь аэропорт, мы отказались. Лицо собеседницы налилось краской, и она суетливо принялась искать другие пути решения этой досадной проблемки. Следующее предложение выстраивалось таким образом: они перерегистрируют наши билеты на внутренний рейс Ираклион-Афины, который будет через три часа; в Афинах мы поспим на чемоданах еще три часа, а потом ближайшей лошадью, наконец, улетим в Москву и в общей сложности наш перелет увеличится всего на каких-то 10 часов…Но есть одно место и, может быть, кто-то хочет улететь сейчас?
– Нет, – хором сказали мы.
– Вы не были в Афинах? – приветливо спросила работница аэропорта.
– На х. ра ваши Афины! – вырвалось нечаянно у нашего сопливого хора одновременно, затем квартет смутился и извинился.
– Вам полагается компенсация по 200 долларов за моральный ущерб, – и сразу три работницы аэропорта принялись оформлять кучу документов.
Приунывшая команда воспряла духом. А куда деваться? Все же через пятнадцать часов будем дома. Через час всем, кроме меня, раздали ваучеры на 200 долларов, а так как я покупала билет отдельно, то мне объяснили, что либо я лечу одна сейчас, либо остаюсь без морального ущерба в счастливом собственном отказе от полёта. Я крякнула от "радостного" возмущения и приняла жизнь такой, как она есть…
И тут в накопителе на посадку в старинный, названный в честь богини Мудрости Афины, город-государство я увидела огромное количество местных жителей и гостей Греции, от наблюдения за которыми исчезли и грусть-тоска ожидания, и кашель, и насморк. Глаза разбегались от характерных и оригинальных персонажей, населяющих нашу планету. Быть может, моё здоровье пошло на поправку, а может быть, и наоборот, но я увидела то, чего на самом деле, может быть, и нет на белом свете. Слева от меня на сидениях в ожидании посадки на рейс сидела девушка в обнимку с красавцем греком, словно сошедшая с полотна великого Вермеера. Жемчужной серёжки не было в её маленьком ушке, но портретное сходство с полотном "Девушка с жемчужной сережкой", написанное несколько сот лет назад, в 1665 году, было таким бесспорным, что я подтолкнула локтем своего дремавшего мужа и глазами указала на неё.
– Бог ты мой, да это нидерландская Мона Лиза! – воскликнул он.