– Во-вторых, вы забыли в такси свои перчатки! И водитель нас заколебал своими звонками!!! Мы его ждали на работе до 22.00, он так и не смог приехать… Так что выручайте сами свои кружевные прибамбасы…
Катерина Яковлевна поняла, что день еще не закончился, и что утраты еще не все нарисовались, но валерьянка взяла своё и всю ночь моложавой О-ГО-Гошке снились кожаные перчатки с черной сеточкой и атласными розами, которые сами ходили по улицам города в поисках своей хозяйки. При этом откуда-то пахло потом и солдатскими портянками. Утром запах не исчез, а Катерина Яковлевна обнаружила на кухне открытую банку калинового варенья.
Ближе к обеду в актовом зале главного офиса, где устанавливали стулья для совещания в суете и суматохе, телефонный звонок от немытого водителя не был громом среди ясного неба. Он обещал подвезти перчатки через полчаса. Прошли и полчаса, и час, и два, и когда генеральный подводил итоги квартала, сигнал от водителя в актовом зале, в полной тишине, прогремел как бой курантов в новогоднюю ночь. Катерина быстро нажала на отбой и замерла как перед плахой. Генеральный очень не любил звенящих телефонов. Связаться с водителем не удалось, когда была такая возможность, так как он не брал трубку, а когда главный вызвал Катерину Яковлевну к себе в кабинет, водила опять нарисовался, после чего несчастная женщина отослала водителю смс: "Выбросите перчатки вон прямо в окно, и забудем об этом инциденте!!!". Никто не знает, как поступил водитель, но для Катерины Яковлевны десятое ноября 2016 года стало днём открытия в себе самой – самой себя. Оказывается, ничего не бывает у живого, пытливого, желающего жить и творить, ума: неизменным навсегда, и еще заматерелым, закостенелым и непригодным к обучению. Чем старше становишься тем любовнее относишься к мудрости, тем легче отделяешь главное от второстепенного, мелкое от крупного и важное от пустяка. Даже, что удивительно, от того, что в молодости выбило бы тебя из седла и привело в бешенство, сейчас в милом, чудесном возрасте: бальзаковский умножить на два – это, вместо бешенства, дарит человеку гомерический хохот и прекрасную еврейскую мудрость: "Господи, спасибо, что взял деньгами!!!". А из оставшейся сережки с бриллиантиком она сделала себе памятное колечко, на котором выгравировала улыбающиеся губы и надпись: "Ку-ку!".
Кризис
Игорь Вячеславович вошел в кабинет и запер дверь изнутри. Недовольство собой, какой-то общий дискомфорт, злость и даже ненависть ко всему на свете могучей рекой разливались внутри грудной клетки и выплескивались из глаз искрами, способными поджечь всё что угодно. Конечно, в этом не последнюю роль сыграл алкоголь. Небрежно прокрутил ручку окна, чуть её не сломал и распахнул настежь створки. Вдохнуть полной грудью свежий воздух не удалось, так как мимо окна текла нескончаемая колонна автомобилей, заполнявших трассу до отказа. Бампер в бампер они стояли у перекрестка в ожидании зелёного света.
– Как же много пьют москвичи! По радио говорят, что одних только пробок на улицах столько, что это затрудняет движение автотранспорта! – злобно продекламировал вслух сам себе старый анекдот Игорь Вячеславович.
Угораздило же родиться в Международный день восьмого марта, и хотя сегодня не круглая дата, его беспрерывно поздравляли и из года в год иронизировали на тему мужского конца и женского начала. Почему-то именно сегодня всё страшно надоело. Говорят же актеры в фильме устами простых людей: "Так надо жить, несмотря на все трудности, а грустно станет – водочки выпьем". Но почему-то именно сегодня воплощение этого тезиса в жизнь вызывало абсолютно противоположное действие. После двадцати пяти глотков виски вместо веселья возникла печаль, потом грусть, потом – тоска. Несмотря на теплые, душевные слова директора, зава по экономическим вопросам, и даже неплохую премию в связи с сорокапятилетием, захотелось спрятаться и больше никого не видеть. Всё казалось фальшивым, неискренним, банальным, надоевшим, на душе "скребли кошки", как будто случилось что-то плохое.
– Выпьем за то, чтобы твои удовольствия стали твоими привычками! – не унимался Михал Михалыч, зав по хозчасти. Он отрывался по полной, сыпал анекдотами и шутками направо и налево:
– Минздрав был прав! Никто и не спорит! От Парижа до Находки с водкой лучше, чем без водки! От Тилички и до Плиски лучше водки только виски! – у него очень хорошая память на такие вещи, откуда они у него берутся?
Рядовой сотрудник Мила, двадцатипятилетняя "мышь серая", подкладывая в тарелку Игоря селедку под шубой и подливая виски в его опустевший стакан, прошептала:
– Улыбка у вас не настоящая. Глаза грустные. Это потому, что вы никого не любите, Игорь Вячеславович.
Стоя у окна и вдыхая выхлопные газы, он вспомнил этот шепот, и смысл этих трагических слов медленно доплёлся до его сознания.
– Вот дура. Глупая, не красивая, а туда же. Анализирует окружающий мир. Видит больше, чем надо. Мымра чёртова!
Ему стало так больно и обидно, что увлажнились глаза. Дверную ручку рванули, и бас зава отделом Егорова пророкотал:
– Неужели ушёл?
– Не может быть, – проскулил тонкий птичий голос начальника отдела кадров.
– Да не мог он уйти. Там танцы в столовой только начались, а он любит пообниматься с бабами, ходок еще тот.
– Почему это – я никого не люблю? Я люблю жену, сына, – мысли прыгали с одного сюжета на другой, и он вспомнил, как в прошлом году вернулся в этот же день, 8 марта, домой, в драбадан пьяный, посередине ночи и злобно топтал поглаженные женой свежие рубашки, которые она не успела убрать в шкаф. На следующий день повёл её в ювелирный, чтобы загладить вину. Своего гнусного поведения до сих пор сам себе объяснить не смог. Купил ей колечко с бриллиантом, но легче не стало. Просто перестал думать об этом и всё.
– Почему я перестал радоваться жизни? Дурацкая фраза: "радоваться жизни", и что значит "перестал". Как будто бы я раньше радовался… Вчера в центре города, около ГУМа, после совещания в министерстве, я встретил Ленку. Она шла с каким-то мужиком, оба смеялись, громко разговаривая, так заразительно, от души… Кто этот парень со звонкой лысиной? Может быть, сотрудник, а может, и нет.
Игорь Вячеславович вспомнил, как они на первом курсе ездили к Ленке на дачу вшестером, сплотившимся коллективчиком, весёлым и беззаботным, как там целовались у костра, когда все уже разбрелись и улеглись спать, и он был уверен, что она станет его женой. Мишка пришел к ним в группу на втором курсе, перевелся из Новосибирска. Его отца передислоцировали служить в Москву вместе с семьей. Всё сразу изменилось – и отношение Ленки, и вообще весь окружающий мир. Как будто что-то выключилось, энергия стала поступать очень медленно, и слишком мало. К их компании прибилось еще двое: Мишка и его знакомая из МГУ, Лариса. Вроде бы всё то же, ничего не изменилось, а расставленные приоритеты размылись и преобразились. Теперь уже не Игорь говорил, когда и куда едем, где собираемся, и что предстоит, а Мишка. У него было больше энергии, фантазии, сил и искреннего нескончаемого смеха, от которого все девчонки, даже циничные, из богатеньких, мгновенно обезоруживались и висли на Мишке и днём и ночью. У него не было никаких проблем, он никогда ни на кого не обижался. Учился легко: студенческие конференции – он с готовым докладом, спортивные соревнования – он прибегает первым, сильный физически, кандидат в мастера по плаванью, увлекался фехтованием, мёл всех в пинг-понг. Мишка мог выпить больше всех, но всегда стоял на своих ногах и вдобавок ко всему – с черными огромными глазами, а верхняя губа тоньше, чем нижняя и, как утверждают физиономисты, такая форма губ – верный признак непостоянства в отношениях. Ничего подобного за Мишкой не замечалось: Ларису познакомил с друзьями и сразу обозначил её как друга детства; со всеми прилипалами женского пола шутил, даже иногда скабрезно, но никаких надежд на большее не раздавал; на Ленку посмотрел один раз, и на третьем курсе она стала его женой.
Ленку он так и не окликнул возле ГУМа. Дружба с Мишкой сама собой увяла после окончания ВУЗа, когда они с Леной переехали в Новосибирск. Почему он её не окликнул? Сейчас стало просто необходимо немедленно, сию секунду, выяснить: как они живут в Новосибирске? Что нового и интересного в их жизни? А ведь он даже не искал их в соцсетях, хотя множество других, из прошлого, были найдены и после первых восторгов и невнятных слов общения (это даже и общением-то нельзя назвать) всё опять отсохло и отвалилось как не настоящее. Игорь набрал номер телефона Ларисы, будучи уверенным, что через двадцать лет там никакой Ларисы не может быть, но пропели гудки, и женский голос ответил:
– Алё, – и через паузу, – Вас слушаю!?
Полувопрос, полувосклицание, Игорь повесил трубку. Невыносимость происходящего заполнило все его поры. "Я умираю. Может, у меня рак? – подумал он, – что за дурь лезет в голову…"
Он распахнул дверь и увидел серую Милу, окаменело глядящую ему в глаза, пустой коридор, тускло освещенный, одиноко присутствовал в их обоюдном взгляде:
– Я подумала, может быть, Вам плохо?
– Мне очень плохо, – Игорь Вячеславович вдруг увидел букет нежности и самоотверженности, потоком текущий прямо к нему, и удивился, почему он раньше не замечал этого бесплатного дара, брошенного к его ногам. – Поехали к тебе, – громко сказал он.
– Поехали, – быстро ответила Мила. – Я сейчас позвоню, – засуетилась она.
– Жди меня на улице, у перекрестка, я на минуту, – бросил Игорь Вячеславович и, подхватив куртку и портфель, быстрыми шагами пошел в праздничный зал.