- Так вот. Там, - он указал на круглую, похожую на аквариум, вазу, стоявшую на мраморной полке над камином, - лежат стеклянные шарики. Все они одинаковы. Кроме одного - в нем есть небольшое вкрапление в виде черной розы. Готовясь к очередному ужину, я заказываю такой новый шарик у столичного стеклодува. Ведь тот, кто вытащит этот жребий, забирает его с собой. На счастье…
("Амулет Паскаля…" - прошептал мне на ухо Иван-Джон.)
- …и выбывает из игры.
Я пожала плечами:
- И что дальше? Что с ним происходит?
- М…м…м… - замычал старый мсье. - То, что мы ему здесь пожелали. По принципу морфогенного резонанса…
("Это теория доктора Руперта Шелдрейка… - опять прошептал Иван-Джон, видя мою полную неосведомленность. - То, что мы смоделируем здесь, - повторится где-то там… Морфогенный резонанс - повторение подобных процессов…")
Какие остроумные и веселые люди, подумала я, другие бы на их месте начали рыть канал, строить электростанцию, поворачивать реки вспять или искать под заборами своих коттеджей нефть. А эти сидят себе, ужинают, не вредят природе, не загрязняют окружающую среду… Развлекаются, как умеют.
- Понятно, - кивнула я головой. - Все понятно. Меня волнует одно, господин Паскаль: моя роль в этом развлечении.
- О, вы будете разносить шарики. Вот и все.
Я недоверчиво посмотрела на него:
- Все?
- Пока да. Но вы можете присоединиться к нам. Конечно, если пожелаете…
Для меня это означало одно: в любой момент я снова могу очутиться на улице. Даже если это сборище придурков нагадает мне стать шейхиней Брунея! Если у всех у них есть деньги, почему бы не пофантазировать, почему бы не вырваться из этой глухого угла. Но что касается меня - дудки! Не такая я дурочка.
- Спасибо, - сказала я, - за приглашение. Я подумаю над этим интересным предложением… Можно приступить к выполнению своих обязанностей?
- Да, пожалуйста, - кивнул мсье Паскаль. - Берите аквариум. Вы готовы, господа?
Все дружно закивали головами, хотя я почувствовала, что атмосфера стала более напряженной.
Ну и ладно! Я взяла аквариум с шариками и вопросительно посмотрела на хозяина.
- Начинайте с конца стола, - сказал он. - Кажется, Джон, вы жаловались, что засиделись в наших краях… Итак, вы - первый.
С аквариумом в руках я направилась к своему соседу. Вид у него был не слишком веселый. Он посмотрел на меня. Я вспомнила, как мы танцевали…
Иван-Джон отвернулся и запустил руку в аквариум, зажал шарик в руке, а потом, так же глядя мне в глаза, медленно раскрыл ладонь. На этот раз отвернулась я.
- Прозрачный! - наконец воскликнул он.
Странно, в его голосе было столько радости, что я усомнилась в страстном желании каждого из присутствующих вырваться отсюда.
Длинноносый нервный господин был следующим, он с удовольствием запустил руку в судьбоносный сосуд и с немалым разочарованием сообщил обществу то же самое:
- Прозрачный…
"Переводчик Шекспира" в старых кроссовках чихнул, извинился, выпустил шарик из рук, полез за ним под стол. И известил оттуда:
- Прозрачный.
Раскосая хищница с безразличным видом сунула свою лапку в аквариум.
- Аналогично! - сказала она, затягиваясь сигаретой и выпуская дым чуть ли не мне в лицо.
- Если никому не повезет, будем тянуть по второму кругу! - сказал мсье Паскаль.
Но мне не пришлось начать этот "второй круг", спустя миг женщина в блестящем платье захлопала в ладоши и воскликнула:
- Амулет!
На ее ладони лежал шарик с маленьким черным цветком внутри.
Мне стало очень интересно: что же дальше?
- Ну вот, Вероника, - улыбнулся мсье Паскаль, - вы и дождались своего часа!
- Поздравляю, Вероника, - подхватил Иван-Джон.
И все пришли в движение, потянулись чокаться своими бокалами к женщине, будто она была именинницей. Она смеялась. Потом встала из-за стола и пропела несколько строчек из песни а капелла. Она пела, закрыв глаза, я видела, как вибрируют ее губы, а гортань переполняют какие-то дивные звуки, которых, как мне показалось, нет в природе… Голос был довольно сильный, с широким диапазоном. Я даже не заметила, что с удовольствием отбиваю такты ногой.
А уже потом вспомнила, откуда знаю этот голос! Это он доносился из радио сегодня поутру:
Никто, никто не сравнится
с ней!
В любой компании она - самая веселая,
у нее самые остроумные шутки.
Все,
все,
все наблюдают, как она
пьет вино, держит сигарету,
танцует…
Она умеет говорить одними глазами -
они такие, что слова - излишни.
Она смеется. Она звенит браслетами.
Ее юбка как флаг!
10
Наконец певица открыла глаза. Они подозрительно блестели. Бросила салфетку на стол и довольно пошлым жестом отерла указательным и средним пальцами уголки губ, которые раскрыла так, будто произносила букву "о". Этот жест совсем не подходил к тому образу, в котором она находилась минуту назад…
- Ну и чего же мне от вас ждать? - спросила она, окинув взглядом участников застолья.
А я удивилась тому, какими разными были эти люди.
Если это общество "избранных", неких "сливок общества" местного разлива, разве могут они быть такой неоднородной массой? Эта вульгарная красотка в платье-купальнике, этот остроносый нервный господин, душка Фед в простой клетчатой рубашке, косоглазая "хищница-вамп", будущий литературный гений Иван-Джон, голодранец в рваных кроссовках… Паноптикум! Что их объединяет? Разве что скука маленького городка и неординарная личность хозяина. А может, мсье Паскаль - просто безумный богач или одинокий чудак.
- Ну? - нетерпеливо сказала Вероника. - Чего ждать от себя, я знаю…
- Ваше слово, господа! - поторопил общество мсье Паскаль. - Начнем с конца. Опять с вас, Джон.
- Думаю, здесь все понятно, - сказал тот. - Вероника хочет петь. Это просто, как дважды два.
- Да, - скривила губы "хищница". - Но сначала она хорошенько вываляется в дерьме…
- Это уже интереснее, - оживился мсье. - Объясните свои соображения, госпожа Галина.
(О, с немалой долей злорадства подумала я, эта роскошная мадам имеет довольно заурядное имя!)
Госпожа Галина снова уставилась в длинную сигарету и насмешливо прищурилась.
- Что тут скажешь - все написано на лице… Девочка из бедной семьи и с такими наклонностями должна иметь клыки… Эти клыки должны отрасти. Для этого надо поточить дерево, железо, перегрызть несколько глоток, покувыркаться на грязных простынях, бросить в толпу свою плоть… Это - цена славы, богатства и одиночества! Все это придет к тебе, Вероника!
- Что скажете вы? - мсье Паскаль обратился к нервному долгоносику.
Тот будто очнулся от глубокого сна, пожал плечами.
- Я не тружусь на преходящее… Я в этом не разбираюсь. Но если нужно мое мнение… Не смешивайте мак с коноплей, Вероника. Не занимайтесь самодеятельностью, не пишите книг, не рожайте детей. А еще… не носите жемчуг…
Он еще бормотал что-то невнятное, пока его не перебил Фед:
- Не слушай его, Вероника! Я вижу тебя посреди огромной площади… Ты получаешь то, чего заслуживаешь: энергетику толпы. Я прекрасно представляю тебя в роскошном дворце, который ты приобретешь, когда устанешь от этой энергетики. Вокруг тебя полно людей… Они растаскивают твою жизнь по нитке, каждая из которых - золотая. О тебе напишут примерно такое… - Он задумался и довольно артистично сделал вид, что держит в руках газету: - "…Она меняет прически и наряды, цвет волос и любовников так часто, что это не укладывается в головах среднестатистических обывателей. Никогда не угадаешь, какой она появится в следующий раз - ангелом или демоном, женщиной-вамп или застенчивой школьницей… Она шокирует. Несомненно, она - красивая, талантливая и достигнет колоссального успеха…"
В конце тирады он сделал вид, что комкает газету и бросает к ногам своей визави. Та восторженно захлопала в ладоши:
- Браво, браво! Ты настоящий друг!
- Но сначала - дерьмо, дерьмо… Полными ложками… Куча дерьма! Гималайские горы отборного вонючего дерьма… - беззлобно пробормотала "хищница" и обратилась к переводчику: - А вы чего молчите?
- Да, да, - спохватился и засуетился он. - Собственно, я, как и господин Никола, не очень различаю ноты. Особенно в современных интерпретациях… Я вижу Веронику, которая пишет книги для своих многочисленных чад. Собственно, для этого не обязательно покидать городок. Она могла бы петь во время наших праздников…
- Какого черта! - воскликнула женщина и выдала такую высокую ноту, что на столе вдребезги разлетелся бокал. - А такое вы видели?!!
Все засмеялись.
- А что скажете вы, господин Паскаль? - обратилась Вероника к хозяину.
Наступила тишина. Я тоже затаила дыхание.
- Все присутствующие правы. Вы должны прислушаться к каждому, - сказал мсье Паскаль. - Я могу добавить лишь то, что, покинув наш город, вы возьмете себе псевдоним. Он будет связан со святостью… Вы проживете долго. Ваш псевдоним вас спасет. Лишь бы вы правильно его выбрали…
- А разве вы мне не подскажете?
- Нет. Вы найдете его сами… И еще. Вы должны уехать с одним чемоданом и тридцатью пятью долларами в кошельке…
Вероника покачнулась и уронила бокал, который держала в руке, себе на колени. Наверное, со мной бы случился такой же шок. Я, как добросовестная прислуга, поспешила подскочить с места, подхватила Веронику под руку и повела в уборную, чтобы замыть пятно.