– А вот я нет,– он одним глотком опустошил бокал, и, открыв крышку пианино, стал нажимать на клавиши,– я отмечаю сегодня праздник, день рождения.
– И сколько вам стукнуло,– спросила Зоя, сев на груду разбитого зеркала на полу.
– Так не я именинник,– ответил он, присаживаясь на стул у инструмента,– свой я не отмечаю.
– А чей же?– удивленно спросила Зоя.
– Одной моей знакомой.
– Ну, так и отмечали бы его с ней. Или, может быть, она уже наотмечалась и спит в вашей комнате?
– Да нет. Ты не угадала. Хотя может она уже и вправду наотмечалась и действительно спит, но только не в моей комнате,– сказал он и встал со стула. Взяв бутылку, он наполнил свой бокал коньяком и, подойдя к Зое, наполнил и ее бокал тоже,– с вас тост,– громко сказал ночной гость.
– Я тосты не говорю, не умею и не люблю. А если и говорю, то только тогда, когда сама хочу, а не по принуждению. Ненавижу, когда говорят тосты по очереди, каждый сидит и думает, чтобы такое сказать имениннику, чтобы выдумать, только бы отвязались. Смешно. Тупо. Глупо. Я вообще не собираюсь больше с вами пить, не с тостами, не без них,– Зоя встала и, подойдя к двери, распахнула ее,– вон отсюда!– она крикнула так, что затихли даже орущие на кухне соседи. Мужчина молча встал, допил коньяк и вышел из комнаты. Зоя захлопнула дверь, прошла к пианино и начала играть первое, что ей пришло в голову. Громкие звуки заполнили все вокруг, даже ее мысли. Она била по клавишам, стараясь ни на секунду не останавливаться, не оборачиваться, не думать и не говорить. Только бы все это было сном, бредом температурящего больного. Назад, на пятнадцать лет назад, перемотать, перенестись и начать заново. Без ложных надежд, иллюзий и мечт. Заметив оставленную ночным гостем бутылку коньяка, Зоя решила выпить. Налив рюмку, она быстро опустошила ее и продолжила играть на пианино что-то лирическое. Музыки она не слышала, просто вымещала все свои чувства и эмоции, разрывавшие ее в данный момент, на старом черном пианино, которое покорно все принимало. Выпив еще одну рюмку, Зоя решила позвонить Даниле. С трудом отыскав свой телефон, который за ненадобностью лежал в шкафу среди газет, таблеток, теней и помад, она включила его, и налила себе еще коньяка. Настроение улучшилось, мысли слегка затуманились, и всё, мучившее её, отошло на второй план. Набрав номер, она подошла к окну, за которым все так же падал хлопьями снег, и стала напряженно слушать гудки.
– Алло,– вдруг раздался голос в трубке.
– Привет! Не ожидал?– игриво сказала Зоя, и ее лицо расплылось в улыбке.
– Зоя, привет!– растерянно произнес молодой человек,– ты читаешь мои мысли, я как раз думал о тебе.
– Ну, я же обещала позвонить, вот и звоню,– заигрывающе ответила Зоя.
– Это очень здорово, я много лет не слышал твой голос по телефону. Но узнал сразу.
– Ты же знаешь, я телефоном не пользуюсь, просто вспомнила, что обещала тебе позвонить и звоню.
– Молодец,– радостно сказал он.– Нам не удалось сегодня с тобой поговорить, мне так хотелось, но ты спешила. Честно говоря, я не ждал твоего звонка и вот, ошибся.
– Да, ошибся. Скажи, а у тебя за окном идет снег?
– Сейчас посмотрю,– Данила подошел к окну, открыл одну створку и сказал,– да, кружится большими хлопьями,– холодный воздух ворвался в его квартиру, залетевшие снежинки таяли на подоконнике, оставляя после себя маленькие прозрачные лужицы.
– Я тебя не отвлекаю?– спросила Зоя, наливая себе еще рюмочку.
– Ну что ты! Разве ты можешь меня отвлекать.
– Тогда я приглашаю тебя на танец, ты не против?– Зоя выпила коньяк и включила радио. Заводная мелодия восьмидесятых годов ворвалась в тишину и спокойствие умирающей комнаты.
– Я не против, а где мы будем танцевать?
– Каждый у себя дома. Включи что-нибудь веселое и танцуй, я уже включила,– весело предложила Зоя,– У тебя радио есть?
– Да,– ответил парень, не до конца понимая Зоину задумку.
– Настрой на девяносто девять и три и мы будем с тобой танцевать под одну музыку.
– Хорошо, сейчас настрою.
Зои вдруг стало весело, настроение улучшалось с каждой минутой и с каждой мелодией, раздающейся из радио. Она выключила свет в комнате, подошла к окну, распахнула шторы и смотрела на улицу. Ее лицо и тело освещал свет фонарей за окном. Снег опускался белым занавесом на землю, пряча под собой серо-черный, грязный человеческий мир.
– Да! Да!– громко сказала Зоя,– это та самая радиостанция, у меня играет такая же мелодия! Сделай громче!
– Уже сделал!– весело крикнул в трубку молодой человек.
– Выключи свет и распахни шторы, я стою у окна и смотрю на улицу.
– Распахиваю,– сказал Данила, рывками задергивая пыльные серо-синие шторы по углам.
– Потанцуем?– с улыбкой на лице спросила Зоя.
– Конечно,– ответил молодой человек и стал передвигать ногами в такт звучащей из радиоприемника музыке. Яркий свет луны и уличных фонарей обнажал танцующие фигуры в абсолютно темных комнатах. Разбросанные по разным концам города они соединились этой ночью музыкой и светом. Ничего больше не было, ни людей, ни жизни до и после, разлуки и страданий.
– Я специально попросила выключить свет, чтобы тебе казалось, что я рядом, просто ты меня не видишь,– сказала Зоя, энергично танцуя под музыку своего детства.
– Ты вообще молодец! Не зря я чувствовал сегодня, что встречу тебя у больницы.
– Ага! Сюрприз! Кто бы мог подумать, что ты придешь. Я решила, что ты уехал навсегда.
– Я тоже так думал, но не смог,– мелодия, под которую они танцевали, закончилась, и Данила подошел к окну,– я очень скучаю по тебе,– сказал он тихим и грустным голосом.
– Не повезло. А я вот совсем не скучала. Не умею скучать.
– Скажи, ты выпила?
– Неправильный вопрос! Я отвечу на правильный. Да, у меня сегодня отличное настроение. Один человек принес мне хорошую новость, вот я и веселюсь, отрываюсь, так сказать.
– И что же это за новость?
– А это секрет. Расскажу тебе как-нибудь,– голос Зои стал более тихим, спокойным, обиженным. Туман, скрывавший ее отчаяние, стал рассеиваться и боль, и обида окрашивались с каждой секундой еще более темными красками, чем до того, как она о них забыла.
– У тебя сплошные загадки. Кстати, ты получала мои открытки? Я посылал тебе несколько раз, к новому году, на Пасху и на день рождения.
– Нет,– спокойной сказала Зоя,– открыток я не получала. Может, ты с адресом напутал?
– Не думаю. Я его хорошо знаю. Странно. Может, вытаскивал кто-то из твоего ящика. Как обидно,– в трубке звучал расстроенный голос Данилы. Он был уверен, что Зоя получает от него весточки, просто не отвечает в силу своего упрямого характера.
– Пошли мне завтра еще одну открытку, если тоже не дойдет, значит, ты что-то напутал.
– Хорошо. Но я уверен, что адрес был правильный.
– Только обязательно пошли, обещаешь?
– Да! Обещаю!– ответил он, размышляя над тем, куда же девались все его послания.
– Я сегодня, наверное, не усну, столько разных мыслей в голове. Так хочется отключить память и ни о чем не думать. Скажи, что нужно делать, когда понимаешь, что все потеряно.– Зоя села к пианино и стала одной рукой наигрывать какую-то мелодию.
– Не знаю. Я и сам постоянно задаю себе этот вопрос, но ответ пока не нашел.
– Вот и я его не нахожу,– она громко захлопнула крышку пианино, внутри которого, от удара все загудело,– может его и нет, выхода этого?
– Конечно, есть. Вот я провожал тебя сегодня взглядом, когда ты бежала по улице, и думал, что больше никогда не увижу. А ты взяла и позвонила мне. Это как звонок из прошлой жизни, которая иногда кажется мне сном или просто моими фантазиями. Значит, не все потеряно.
– А может, и все,– Зоя поставила локоть на крышку пианино и опустила голову на руку. Длинные распущенные волосы закрыли ее лицо, а она сквозь них смотрела на опускающуюся снежную вуаль за окном.– Я позвоню тебе, как получу открытку. Так что обязательно мне завтра ее отправь, я буду ждать. Надо же мне хоть чего-то теперь ждать.
– Не надо так. Знаешь, как в одной песне поется: "Все хорошо, ничего не случилось…". Я завтра отправлю открытку, и буду ждать от тебя звонка. Мне ведь тоже надо чего-то ждать.
– Договорились!– сказала она тихим голосом, и ее глаза заволокло слезами.
– Я люблю тебя,– сказал Данила и услышал гудки в телефонной трубке.