Руководители советской делегации в коротких коричневых шубах и огромных рыжих меховых шапках стояли на трибуне и молча следили за гонкой. Наши еще не появлялись.
Луговой поднялся на сборные трибуны в ложу прессы и некоторое время наблюдал за гонками.
Спортсмены финишировали один за другим. Дыша белым паром, они стремительно пересекали финишный створ и сразу же попадали в руки тренеров и товарищей. Им набрасывали на плечи одеяла, увлекали в раздевалки, стараясь оградить от репортеров, совавших вперед свои микрофоны, от фотографов, стремившихся увековечить исторический момент.
Разумеется, так бывало, лишь когда к финишу приходил фаворит.
Наконец гонка кончилась, вернее, финишировали все, кто мог оказаться в первой десятке, и Луговой, удовлетворенный результатами своих соотечественников, медленно двинулся в густой толпе обратно к пресс-центру.
Но когда он прибыл к стоянке автобуса, оказалось, что тот ушел минут на десять раньше графика. Так случалось. Нетерпеливые журналисты на всех языках начинали понукать ошалевшего шофера, заверяя его в том, что все на месте и ждать больше некого. Автобус уходил, и опоздавшим, а вернее, приходившим точно ко времени, указанному в расписании, оставалось лишь ждать следующего нескорого рейса или добираться с оказией.
Луговой огляделся, надеясь устроиться к кому-нибудь попутчиком.
Постовой полицейский, "кореш" Короткова, активно помогавший опоздавшим журналистам пристроиться к их более счастливым, располагавшим машинами, коллегам, энергично замахал ему рукой.
Луговой не заставил себя просить и быстро подбежал к полицейскому, который затолкал его в уже тронувшуюся машину.
- Но возражаете? - спросил австриец у сидевшего за рулем человека.
- Не возражаете? - повторил за ним Луговой и, не ожидая ответа, уселся на заднее сиденье.
Человек за рулем молча подождал, пока Луговой устроится поудобнее и захлопнет дверцу. Машина мягко тронулась с места.
Только в этот момент Луговой отдал себе отчет, что машина, в которую он столь бесцеремонно залез с помощью австрийского полицейского, не что иное, как серый "ситроен" газеты "Спринт", а человек за рулем - тот самый красивый незнакомец, вероятно корреспондент газеты, которого он мельком видел в Вене в аэропорту.
Они были в машине вдвоем, и "ситроен" сначала медленно, раздвигая толпу, а потом, по мере того как толпа редела, все быстрее двигался по снежной дороге. Внезапно у выезда из Зеефельде дорога влилась в очищенное от снега шоссе, и машина помчалась с бешеной скоростью.
Человек, сидевший за рулем, был, бесспорно, ас. Не обращая внимания на крутые повороты, подъемы и спуски, он, не снижая скорости, уверенно вел свою могучую машину одной рукой, держа в другой сигарету.
-Вы мастер! - с искренним восхищением заметил Луговой, - Не автогонщик?
Он говорил по-английски, не сомневаясь, что и его собеседник владеет этим языком.
-Нет, - был ответ, - футболист. Бывший. Александр Луговой, Советский Союз, - представился Луговой. - Я не слишком нахально вторгся в вашу машину?
- Роберт Вист - "Спринт", - ответил человек за рулем и, неожиданно широко улыбнувшись, добавил:- Журналист должен быть нахалом, иначе какой он журналист? И потом, что ж тут особенного - мы должны помогать друг другу. Иначе, кто нам поможет?
- Ну уж так никто и не поможет! - в свою очередь, улыбнулся Луговой.
- Это вам помогают - я имею в виду советских журналистов, - сказал Вист, - Вы - им, они - вам.
- Кто "они"? - поинтересовался Луговой, он больше не улыбался.
-Правительство, государство, партия - как у вас там принято говорить. Вы их поддерживаете, они вас, разве не так?
И он повернулся к Луговому, оторвав взгляд от шоссе, по которому они неслись со скоростью, превышавшей сто километров.
- Так,- подтвердил Луговой,- они нам помогают, мы - им.
- Ну вот, - усмехнулся Вист, - а у нас не так. Иногда мы помогаем нашему правительству, иногда мешаем. Все зависит от того, как поступает правительство - правильно или неправильно.
- А кто решает?
- Что? - не понял Вист.
- Я спрашиваю, кто решает, правильно или неправильно поступает правительство.
Вист пожал плечами.
- Во всяком случае, не я...
- Жаль, - заметил Луговой серьезно.
- Почему? - удивился Вист.
- Потому что человек, лихо ведущий машину с такой скоростью по крутой дороге над пропастью, весьма пригодился бы вашему правительству в качестве советника.
Мгновение длилась пауза. Неожиданно Вист громко расхохотался и, оторвав руку от руля, хлопнул себя по-ляжке.
- Ха-ха! Вы молодец, Луговой. Давайте обходиться без "господинов" - вам палец в рот не клади! А у вас, - он так же внезапно стал серьезным, - у вас кто решает, правильно ли поступает правительство?
- А нам нечего решать, - пожал плечами Луговой,- оно у нас всегда поступает правильно.
Никакой критики? Никаких протестов? Всегда правильно? Где ж участие народа?
При выборах, господин Вист, при выборах. Стараемся выбрать такое правительство, которому доверяем и которое нас не подведет. И знаете, последние лет шестьдесят нам это удается.
- Удается? - ехидно спросил Вист.
- Удается, - подтвердил Луговой.
Некоторое время длилось молчание. Первым его нарушил Вист.
-Ну ладно, - устало сказал он, - черт с ней, с политикой. Забудем на время Игр, кто какую страну представляет. Есть еще одна великая держава на свете, которая в ООН, правда, не числится, - журналистика. Тут мы с вами сограждане. Тем более что представляем самый благородный ее отряд - журналистику спортивную.
- А вы не боитесь, что журналисты других специальностей не согласятся с этим?
- Должны! - убежденно сказал Вист. - Обязаны! Наша область - спорт. А что может быть чище, благородней, святей! А? Он ведь "важный фактор в борьбе за мир", "он объединяет народы", "укрепляет дружбу". Так? У меня память хорошая. Все ваши лозунги вспомнил или еще есть?
- Еще есть, - подтвердил Луговой, - но и тех, что вспомнили, хватит. Вы их что, наизусть учили?
Ну почему? Читаю вашу прессу...
- И я вашу,- сказал Луговой, - Начинаю, кажется, вспоминать вашу фамилию. Вы, если не ошибаюсь, эдакий спортивный "советолог"?
- Ну уж. Это громко сказано,- Вист был явно польщен, что его знают, - но в вашем спорте разбираюсь не плохо.
- В спорте-то может быть, - проворчал Луговой.
- Простите?
- Да нет, это я так, свои мысли. Да, читал я кое-какие ваши материалы...
- Знаю, сейчас будете меня критиковать за тенденциозность, предвзятость, за - у вас есть такое непереводимое выражение - "развесистую, землянику", да?
- Не буду, не буду, - успокоил его Луговой,- вы уже сами все перечислили.
- Я же говорил, - Вист рассмеялся. - Почти приехали. Вас куда?
- Если не трудно, подбросьте до главного пресс-центра.
- Отлично, и я туда же.
Они подъехали к комплексу невысоких серых зданий, где помещались главный пресс-центр, различные службы, огромный кафетерий.
- Иду в столовую,- сообщил Вист,- приглашаю.
- Спасибо, - ответил Луговой, - у меня еще дела. Спасибо, что подвезли.
- Не за что. А приглашение за мной. Еще увидимся.
- Не сомневаюсь.
Луговой вылез из машины, помахал рукой и направился к пресс-центру.
У входа он, как всегда, предъявил свой висевший на шее пропуск.
Зайдя по дороге в "подарочную" комнату - небольшое помещение, где сонные солдаты ежедневно выдавали всем аккредитованным на Играх журналистам какие-нибудь сувениры - на этот раз огромные деревянные ярко-желтые чеботы неизвестного предназначения, - Луговой направился в главный зал за стартовыми протоколами.
Здесь на столах стояли сотни машинок, а по стенам были развешены телевизоры. Под дробный стук шла работа.
Луговой подошел к столам, где стояли машинки с русским шрифтом и где трудились советские корреспонденты. Царила радость - отмечали успех лыжников. Кто-то приехал с горнолыжных трасс, кто-то с бобслея, кто-то с катка. Обменивались новостями, спорили, обсуждали, строили прогнозы... Обычный день, обычные дела.
Лугового поздравляли с назначением главным редактором "Спортивных просторов" - уже все знали, задавали вопросы, предлагали услуги...
Луговой отшучивался. Большинство присутствующих он давно знал, иных видел впервые. На кое-кого у него были виды. Надо присмотреться внимательней, чтобы в Москве сразу принять решение.
Луговой отправился в отель пешком, ему хотелось подумать не спеша, одному, - казалось бы, уже все обдумано, сто раз прокручено на экране воображения, но вот сейчас, когда мечты стали реальностью, возникло много новых мыслей, забот, беспокойств.
До этого преобладали связанные с предстоящим назначением радости, сейчас на первый план выплыли трудности.
Наскоро поужинав, он поднялся в номер и сел за очередной обзор. Пока он был еще корреспондентом центральной спортивной газеты и должен был выполнять свои обязанности.
Работал допоздна. В два часа собиралась звонить Люся, и ложиться не имело смысла.
Сморенный усталостью, он и не заметил, как заснул прямо за столом. Разбудил его разнесшийся по всему отелю крик ночного портье:
- Гер Люгов! Гер Люгов! Цум тэлэфон!
Луговой быстро спустился с лестницы и вошел в кабину.
После неизбежных тресков, шумов и бормотания телефонисток он услышал наконец знакомый голос:
- Алик, Алик, ты хорошо слышишь? Это я.
- Да, Люся, слышу, что нового?