Последовала минута ошеломлённой тишины, сопровождаемая глухим гулом недовольства со стороны противников Алека. Я повернулся к нему. Тот поглядел на разинувшую рот Шерил, невинно пожал плечами и громко сказал:
- Я... принимаю.
И вот тут я заметил, как Кельвин Хорнер едва заметно кивнул Алеку, из чего ясно следовало, что они обо всём договорились заранее.
* * *
В понедельник я пришёл в школу с обувной коробкой под мышкой. Шерил возилась в своём шкафчике. Я приблизился к ней, протянул коробку, словно официант поднос, и снял крышку.
- Матерчатая или кожаная, - предложил я. - Выбор за тобой.
В коробке лежали две туфли: нарядная лаковая и кроссовка, до того грязная, что её смело можно было отнести к опасным для жизни отходам.
- Отстань, а?
Должен признаться, мне стало неловко за свою подколку. Бедная Шерил. Я сунул коробку под мышку.
- Извини, - сказал я. - Ну то есть... жаль, что Алек так поступил. Было бы здорово, если бы вы действовали как одна команда.
- Вообще-то, - возразила Шерил, - всё ещё может обернуться как надо. Большие шансы на то, что один из нас победит, а второй придёт вторым; тогда один из нас станет вице-президентом у другого.
- Не думаю, - возразил я. - Есть две возможности (если принять, что Катрина и Томми сойдут с дистанции): либо А) победит он, а ты станешь у него вице-президентом; либо Б): победишь ты, а он растечётся лужицей, как злая волшебница Бастинда.
- Не пори ерунды.
- И вовсе не ерунда. Алек не из тех, кто согласится на вице-президентство. Может, сейчас он и говорит так, но это просто потому, что не верит в подобный исход.
Шерил с силой захлопнула дверцу шкафчика, рассердившись отчасти на моё уверенное заявление, а отчасти - она осознавала это - на мою правоту.
- Это всего лишь твоё мнение, - отчеканила она, - и если бы мне не хотелось заполучить твой голос, я бы сказала, куда тебе это мнение засунуть.
Во время нашего разговора в коридоре поднялся шум. Я не обращал на него внимания, пока мы оба - и я, и Шерил - не различили в общем гуле имя Алека Смартца, произнесённое несколько раз. Мы отправились узнать, что там такое.
- Слышали, что случилось с Алеком? - закричал нам мальчишка, которому явно не терпелось разнести эту новость по всему свету.
- Что? - встревожилась Шерил.
- Его обвонял скунс! - сообщил пацан. - И его, и всю его семью.
Первой реакцией Шерил было облегчение: ничего особо плохого с Алеком не случилось; но облегчение тут же уступило место подозрению.
- Постой-ка... В это время года скунсы спят!
- Может, он поковырялся в норе, в которой спал скунс, или что-нибудь в этом роде? - предположил я.
- Не-а, - возразил вестник. - Это произошло в их машине. Они сели сегодня утром в свой фургон, а скунс как выскочит из-под сиденья! Ну и обдал их.
И снова во мне возникло чувство нависшей опасности - то же самое, что я ощутил, услышав про волосы в содовой. Если только скунсы не владеют навыком телепортации, то ясно как день - его нарочно подсадили в семейный фургон Смартцев.
Алек пришёл в школу только на следующее утро. Наверняка он мылся тысячу раз, но всё без толку. Хоть он пытался вести себя как ни в чём не бывало, убийственная вонь тянулась за ним шлейфом. Что же касается семейного фургона, то он был теперь так же бесполезен, как если бы слетел вниз со скалы - можно смело выбрасывать на помойку.
Хотя Алек и не обвинил никого напрямую, чувствовалось, что он убеждён: это моих рук дело. Это ощущалось по тому, как он смотрел на меня - вернее, как не смотрел. Он наскочил на меня на третий день после происшествия со скунсом, когда мы выходили с английского - у нас с Алеком это был общий урок. Не просто случайно наткнулся, а нарочно подошёл, хотя за два дня я не услышал от него ни слова в мой адрес. Он смерил меня взглядом и с улыбкой, которую я не смог истолковать, сказал:
- Классная рубашка.
Я понял - ему просто хотелось вывести меня из равновесия; знаете, как бывает, когда говоришь: "Клёвые носки!" - человеку, у которого с носками и правда всё в порядке; этот человек весь оставшийся день ходит и мучается, что не так с его носками. Неплохой приёмчик, надо запомнить.
Но подначка Алека - это ещё пустяки. Гораздо больше меня беспокоили взгляды, которые бросали на меня другие ребята - взгляды, полные подозрения, которое они больше не стремились скрыть.
На следующий день, когда я вынимал из шкафчика книги, голос за спиной произнёс:
- Молодец, Джаред!
Я резко развернулся на каблуках, но окинув взором снующих вокруг ребят, не смог определить, кто из них произнёс эти слова. Это мог быть кто угодно. На лицах толпившихся в коридоре ребят явственно читалась убеждённость в том, что за происшествиями со скунсом и Лохматым Пеппером стояли Теневой клуб и я лично.
В тот же день, после полудня, я подбросил записки в шесть разных шкафчиков. В этих записках я вызывал Теневой клуб из царства мёртвых.
Погост
Некоторые места, как и некоторые люди, старятся с достоинством, другие - нет; они впадают в отчаяние и теряют уважение к себе. Так случилось с нашей старой мариной - шлюпочной гаванью, находящейся у северной окраины города примерно в миле от сгоревшего маяка. Местечко, скажем прямо - не для глянцевых открыток. В воде, сияющей радужными разводьями нефтяной плёнки, плавал всякий мусор. Деревянные столбы, некогда поддерживающие пирс для рыбачьих лодок, сгнили, из-за чего прогуливаться по причалу отважился бы только любитель отчаянных приключений. Конечно, оставались ещё рыбаки - крепкие орешки, каждый день до рассвета упорно отправлявшиеся в море из старой марины, но в остальном она была пустынным реликтом прошлого.
У дальней банки при входе в гавань сидел в воде полузатопленный остов парома - его прибило туда штормом лет десять назад. На южной стороне входа возвышался раскрошенный бетонный волнолом с потёками ржавчины - железные прутья его скелета были теперь открыты воде и ветрам. Прямо над волноломом, на возвышенности, с которой открывался вид на всю марину, лежал Погост.
Это было что-то вроде кладбища для отслуживших своё судёнышек. Рыбачьи лодки, яхты, моторки и тому подобное - все они оканчивали свой жизненный путь здесь, на Погосте. Само собой, когда владельцы приводили их сюда, только немногие признавали, что это окончательно, нет, что вы - лодки здесь для ремонта или на хранении. Так они и стояли на своих поржавевших тележках со спущенными шинами или на специальных подпорках и ждали, когда за ними вернутся хозяева. Но хозяева старились, уходили на тот свет или попросту приобретали себе другие хобби, а на Погосте их судёнышки умирали в муках при виде прекрасных океанских просторов, которых им больше никогда не бороздить.
Вид отживших своё лодок всегда производил на меня особое впечатление. На берегу судёнышки казались крупнее, чем на воде; будучи такими естественными и изящными на волнах, вытащенные на сушу, они выглядели неуклюже и чуждо.
Когда я был малявкой, лучше места для игры в прятки, чем старое лодочное кладбище, было не найти. Детишки резвились здесь всё время, до тех пор пока кто-то из них не упал с волнолома и не утонул. После этого несчастья Погост обнесли забором. Но на берегу океана, на солёном ветру ржавчина разъедает железную сетку, и времени на это требуется совсем немного.
- Ну, что скажешь? - осведомился Тайсон, пока мы пробирались в лабиринте проходов между брошенными лодками.
- Сойдёт, - ответил я.
Это Тайсон выдвинул идею встретиться здесь, а не на прежнем месте заседаний Теневого клуба - старом разрушенном фундаменте в лесу, который мы называли Стоунхенджем. Там жило слишком много мрачных воспоминаний; а кроме того, если мы под подозрением, то искать нас будут прежде всего именно там. Для нового тайного собрания требовалось новое тайное место.
- Сюда, - позвал Тайсон, показывая мне дорогу меж облупившихся каркасов. Мы пришли к останкам буксира, догнивавшим на железных кóзлах, таких маленьких, что судно умещалось на них не иначе, чем каким-то чудом. Старый буксир определённо был самым большим "покойником" на Погосте; он, словно монумент, возвышался у края волнолома, и с него открывался широкий вид на океан.
Волна разбилась о волнолом в каких-то десяти футах под нами, обдав брызгами весь остов мёртвого судна.
- Похоже, кто-то купил его на запчасти, - сказал Тайсон. - Выпотрошили начисто да и забросили.
В нижней части корпуса зияла дыра фута в два шириной. Без сомнения, старый буксир мог бы многое поведать, но, как я подозревал, услышать его историю нам не доведётся никогда.
- Я приходил сюда, когда мне становилось совсем не в дугу, - проговорил Тайсон, засовывая голову в дырку в борту. - Отличное место - тут тебя сам чёрт не найдёт. Глянь сам!
Я наклонился к дыре. Внутренность буксира воняла плесенью и дизтопливом и тонула в полумраке, так что я ничего не увидел.
И тут до моих ушей донёсся далёкий дребезг ржавой ограды - это значило, что либо наше собрание вот-вот начнётся, либо что нас сейчас отсюда погонят. Я поспешил на звук, но заблудился в лабиринте старых лодок. Так и получилось, что это Джейсон Перес нашёл меня, а не я его.
- Привет, - сказал он. Я обернулся. Джейсон стоял невдалеке, но не подходил. - Ну-у что... А где остальные?
- Ты первый.
- А. - Похоже, мысль о том, что он первый, ему не очень понравилась. - Вообще-то, я пропустил сегодняшнюю репетицию, чтобы прийти сюда. - Он сделал несколько шагов вперёд, я тоже - в надежде, что если мы подойдём друг к другу ближе, то неловкость исчезнет. Куда там. - Ты уверен, что другие придут?
- Нет.