На другой день пополудни Кугельмас одолел три лестничных марша в обветшалом доме в бедном квартале Бруклина. Вглядываясь во мрак коридора, он нашел нужную дверь и позвонил. "Я еще пожалею об этом", - сказал он себе.
Через мгновенье его приветствовал невысокий худой человек, бледный, как пергамент.
- Вы и есть Великий Перский? - спросил Кугельмас.
- Перский Великий. Хотите чаю?
- Нет. Хочу романтики. Хочу музыки. Хочу любви и красоты.
- А чаю не хотите? Надо же. Ну хорошо, садитесь.
Перский удалился и, судя по звукам, стал передвигать какие-то коробки, мебель. Потом он вернулся, катя перед собой большой ящик на скрипучих колесиках. Он убрал с него несколько старых шелковых носовых платков и сдул пыль. С виду это была дешевая китайская горка с облупившимся лаком.
- Так. И в чем подвох? - спросил Кугельмас.
- Одну минуточку, - ответил Перский. - Это совершенно дивный трюк. Я готовил его к съезду пифийского ордена, но не собрали кворум. Полезайте.
- Внутрь? Шпагами будете протыкать?
- Вы где-то видите шпаги?
Кугельмас скорчил недоверчивую мину и, ворча, полез в шкаф. Прямо перед собой он увидел пару нелепых брильянтов, приклеенных к ободранной фанере.
- Знаете, если это розыгрыш… - пробормотал он.
- А что не розыгрыш? Теперь внимание. Стоит мне поместить в шкафчик вместе с вами какую-нибудь книгу, закрыть дверцы и трижды постучать, как вы немедленно перенесетесь в этот роман.
Кугельмас исподлобья посмотрел на волшебника.
- Я вам говорю, - заверил Перский. - Чтоб у меня рука отсохла. Впрочем, необязательно роман. Рассказы, пьесы, стихи. Вы можете повстречать любую из женщин, созданных величайшими авторами на свете. Любую, о какой только мечтали. К вашим услугам лучшие из лучших. Когда надоест - кричите, и я в полсекунды возвращаю вас назад.
- Скажите, Перский, вас давно выписали?
- Поверьте: сервис высокого класса.
Но Кугельмасу не верилось.
- Я умоляю. Вот в этой трухлявой коробке можно устроить такое путешествие?
- За пару десяток.
Кугельмас вынул бумажник.
- Ну, допустим, - сказал он.
Перский сунул деньги в карман брюк и повернулся к книжным полкам.
- Так кого изволите? Сестру Керри? Фрекен Юлию? Офелию? Может быть, что-то из Сола Беллоу? Слушайте, а как вам Кармен? Хотя, пожалуй, для вас это уже тяжеловато.
- Француженку. Я хочу настоящую французскую любовницу.
- Нана?
- А бесплатно?
- Наташа из "Войны и мира"?
- Француженку, говорю. Знаю! Эмма Бовари! А? По-моему, это именно то, что надо.
- Кугельмас, она ваша. Крикните мне, когда будет довольно.
Волшебник бросил в шкаф дешевый томик Флобера.
- Вы уверены, что это безопасно? - спросил Кугельмас, когда Перский стал закрывать дверцы шкафа.
- Безопасно… Что безопасно в этом чокнутом мире?
Перский трижды постучал по шкафу и распахнул дверцы.
Кугельмас исчез. В это мгновенье он стоял в спальне Шарля и Эммы Бовари в Ионвилле. Спиной к нему очаровательная женщина застилала кровать. Больше в комнате никого не было. Невероятно, подумал Кугельмас, уставясь на восхитительную француженку. Фантастика. Я здесь. Это она.
Эмма испуганно обернулась.
- Господи боже, вы меня напугали, - воскликнула она. - Кто вы такой, мсье?
Она говорила словами превосходного английского перевода из книжки Перского.
"Конец света", - подумал Кугельмас. А затем, поняв, что она обращается к нему, произнес:
- Прошу прощения. Я Сидней Кугельмас. Из Сити-колледжа. Профессор классической словесности. Нью-Йоркский Сити-колледж, знаете? К северо-западу от Центрального парка. Собственно, я… О господи!
Эмма Бовари мило улыбнулась и сказала:
- Не хотите ли выпить? Может, бокал вина?
"Как она прекрасна!" - подумал Кугельмас. Какой контраст с его тухлой каракатицей! Ему страшно захотелось обнять это волшебное виденье и сказать, что он мечтал о такой женщине всю свою жизнь.
- Да-да, вина, - севшим голосом ответил Кугельмас. - Белого. Нет, красного. Или белого. Пожалуйста, белого.
- Шарля весь день не будет дома, - шаловливо и многозначительно сказала Эмма.
Выпив вина, они отправились на прогулку по прелестным, истинно французским окрестностям.
- Я всегда мечтала, как однажды придет таинственный незнакомец и спасет меня от монотонности грубой провинциальной жизни, - говорила госпожа Бовари, сжимая его пальцы. Они шли мимо маленькой церкви. - Мне нравится, как ты одет, - прошептала Эмма. - Я тут не видела ничего похожего. Это так… так современно.
- Называется костюм домашний, - ответил он с нежностью. - Схватил на распродаже.
Внезапно он поцеловал ее. Следующий час они провели под сенью дерева, шепотом и взглядами поверяя друг другу необычайно важные вещи. Потом Кугельмас вдруг сел. Он вспомнил, что обещал встретить Дафну у "Блуминдейла".
- Мне пора, - сказал он Эмме. - Но не печалься. Я вернусь.
- Я буду ждать, - ответила Эмма.
Он порывисто обнял ее, и они пошли назад к дому. Кугельмас взял лицо Эммы в свои ладони, еще раз поцеловал ее и крикнул:
- О’кей, Перский! Мне надо в "Блуминдейл" к полчетвертого.
Раздался звучный хлопок, и Кугельмас очутился снова в Бруклине.
- Ну? - торжествующе спросил Перский. - Где вы видели подвох?
- Послушайте, Перский, я уже опаздываю: ярмо зовет. Но когда мы продолжим? Завтра?
- К вашим услугам. Не забудьте пару десяток. И никому ни слова.
- Ага. Я как раз собирался звонить в "Тайм".
Кугельмас схватил такси и помчался в центр. Сердце его пело. "Я влюблен, - думал он, - у меня есть удивительная тайна". Мог ли он предположить, что в эти минуты в классах и аудиториях по всей стране ученики спрашивали своих преподавателей: "А кто этот персонаж на странице сто один? Лысый еврей целует мадам Бовари?" А старый учитель в Су-Фолсе (Южная Дакота) вздохнул и подумал: "Дети, дети… Травка, колесики… И вот результат".
Кугельмас отыскал Дафну в отделе ванных принадлежностей.
- Где тебя носило? - набросилась она на супруга. - Уже полпятого.
- Попал в пробку, - ответил запыхавшийся Кугельмас.
На следующий день Кугельмас снова пошел к Перскому и через несколько минут был чудодейственным образом перенесен в Ионвилль. Увидев его, Эмма не могла скрыть волнение. Они провели вдвоем несколько часов, смеясь и рассказывая друг другу о своем непохожем прошлом. Перед расставанием они любили друг друга. "Боже мой, я делаю это с мадам Бовари! - шептал самому себе Кугельмас. - Я, который всю жизнь путал артикли!"
Шло время, Кугельмас не упускал случая заглянуть к Перскому. У них с Эммой установились близкие и пылкие отношения.
- Не промахнитесь, Перский: мне нельзя появляться у Бовари дальше сто двадцатой страницы, - однажды предупредил волшебника Кугельмас. - Мы можем встречаться, только пока она не связалась с этим самым… Родольфом.
- Почему? - удивился Перский. - А вы не можете ее отбить?
- Отбить! Он аристократ, землевладелец. Этим ребятам только и дела, что крутить романы и носиться верхом. По мне, таких пруд пруди на каждой странице "Женской моды". С причесочкой под Хельмута Бергера. Но Эмма тает.
- А что муж? Ничего не заподозрил?
- Куда ему. Скучный маленький фельдшер, которого жизнь связала с тусовщицей. В десять он уже хочет спать, а она надевает бальные туфельки. Ну ладно… Пока.
И Кугельмас снова вошел в шкаф и тотчас же оказался в имении Бовари в Ионвилле.
- Как дела, симпомпончик? - спросил он у Эммы.
- О Кугельмас, - вздохнула Эмма. - Если бы ты знал, что мне приходится терпеть! Вчера за столом он заснул посреди десерта. Я говорила о "Максиме", о балете, мне было так хорошо, и вдруг слышу храп.
- Ничего, дорогая, я ведь снова с тобой, - сказал Кугельмас, обнимая ее.
"Я заслужил это, - думал он, погружая нос в ее волосы и вдыхая аромат французских духов. - Довольно я страдал. Довольно платил аналитикам. Сколько я искал, сколько потратил сил! И вот я с ней, юной и совершеннолетней, через пять страниц после Леона, за десять до Родольфа. Чтобы взять свое, надо просто попасть в нужную главу".
Эмма, без сомнения, была так же счастлива. Она истосковалась по впечатлениям, и от волшебных сказок о бродвейской жизни, о мчащихся автомобилях и звездах Голливуда и телевидения у юной француженки захватывало дух.
- Расскажи мне еще про О’Джей Симпсона, - умоляла Эмма, когда они с Кугельмасом в сумерках бродили близ церкви аббата Бурнисьена.
- Ну что расскажешь? Великий человек. В нападении ему вообще нет равных. Потрясающая техника. Его просто невозможно остановить.
- А "Оскар"? - спросила Эмма мечтательно. - Я бы все отдала за него.
- Сначала нужно попасть в номинацию.
- Я знаю. Ты объяснял. Но я уверена, что смогу быть актрисой, если немного позанимаюсь. Может, у Страсберга, да? И если бы я нашла толкового агента…
- Посмотрим, посмотрим. Я поговорю со своим волшебником.