- Брахаць - не цэпам махаць. А по мне, так и не одной жизни такой не трэба. Сорамно глядець, что робицца.
- Всё, Разговорчики. Феликс Эд-мундавич. Праходьте у хату. Отдыхайте с дороги. Я туточки, во дворе Митяя оставлю, кали што - посылайте за мной.
- Свободен. Никуда из села не отлучаться. Жди моих распоряжений.
- Слухаюсь. - Петруха вытянулся по струнке, развернулся и зашагал по улице.
- Ну что, Мундович, у хату? Ци як? У нагах прауды няма.
- Спасибо. Только я Эдмундович.
- Што ты, милок, разве ж я прошамкаю такое? Мамка то, як цябе величала?
- Сынок величала. Нет мамки только.
- Памерла?
- Померла.
- А у Бога-то веруешь? Сынок? Хотя, чтой-то я, старая, уполномоченный ты - отворила дверь, пропустила вперёд.
Вошли в хату. После солнечной улицы в хате было темновато. В красном углу мерцала лампада. На деревянном столе лежала белая вышитая по краям красным крестиком скатерка, стоял глиняный жбанчик.
- Попить можно, бабушка?
- Пей - достала с полки кружку, налила полную.
- Что это?
- Квас. Не усе с прыпасом, пожывешь и с квасом, а порой да и с вадой. Сока бярозовага вясной наготовила, квас добрый на ём. Жить тут будешь. - Фотинья провела уполномоченного в светлую горницу. Она была, как две капли воды похожа на ту, что в доме у Лериной бабушки. Такая же кровать с горкой белоснежных подушек, стол с кружевной скатертью.
- У хату вошёл, лба не перекрестил? Нехристь?
- Почему же, крещёный я. - Перекрестил лоб.
- Чаго ж прыехал? Бачу, хлопец ты непростой. Городской, кость тонкая. Тяжелее книжки в руках ничога не держишь. Вучоны?
- Учился в университете.
- Грамотный. Гэта добра. Чаму же вучыли цябе, милок? Да ты сядай да стала, у нагах прауды няма.
- Всему учили понемногу.
- Образование. А слово гэта, ад якога слова произошло?
- Образ?
- Образ. Божий образ. Нам не постигнуть николи, што Господь сотворыу.. Любая травинка на целый университет работы задаст, кали яе пачать вывучать падрабязна.
- Наука ответ даст на любой вопрос. Наука.
- Ой, милок, наука. Даст ответ, а следом - сто пытаннеу поставит. Не дагнать ей…
- А вы грамоту знаете?
- Якая у бабки грамота? Печка да уздечка.
- Откуда же про науку рассуждаете?
- Кончыу курс навуки, ведае аз да буки. Аз Буки Веди. Я Бога ведаю. С гэтаго усё пачынаецца. А кали не с гэтага, то якая навука? Странный ты, уполномоченный. На наших не похож. Есци хочашь?
- Не мешало бы.
- Давай. Не обессудь тольки. Бульбы наварыла. Зараз тольки бульбай и трымаемся. Да ты не саромейся, сядай. Вось соль, макай. Без соли, без хлеба худая бяседа. Жаль, петуха майго сення забили, курам-турбота. Бабьи города недолго стоят. Пропали мои куры.
- Кто порешил?
- Да, герои наши. З Соней кали вяли, вааружились да зубоу, а Генерал мой им и попауся пад гарачую руку.
- Соню?
- Соню. Я цябе папрасить хачу, уполномоченный. Отпустил бы ты гэту деуку, што с яе? Ты тут новый, покуль не ведаешь ничога. Глупая эта затея - на Соню надеяться у гэтай справе. Яна, як и ты, давно тут не живе. А батюшке душу рвать не трэба. Ён и так еле живой, на его вачах отца Иоанна расстраляли. Мученик, царствие небесное. - Бабушка перекрестилась, горестно всхлипнула каким-то птичьим тонким клёкотом.
- Нам ценности нужны церковные. Их надо вернуть государству. За укрытие - смерть. Батюшка ваш уж больно несговорчивый. Помогите ценности вернуть - отпустим и Соню и отца Александра. Вы, говорят, с батюшкой в дружбе?
- А ты прыйшол выпытать у мяне? Не ведаю ничога. Иконы мы забрали, Гэта прауда. Пра астатнее не ведаю, милок. Да абразы вам на што? Покуражиться? Так Бог попираем николи не будзе. А сваю душу навек испаганишь.
- Антиминс, наперсный крест золотой? Евангелие? Что там еще? Лжица? Это всё где?
- Что ты, милок? Бабе в алтаре николи не бывать. Нам ли, бабам, о таких святынях ведать? Ангелы небесные спустились с небес, не допустили до беды. Кали храм стали палить - дождь пошёл. Ни воблачка на небе, ни тучки. Вось таки цуд. Кто ж ведае, где усё гэта? Божья воля.
- Вы же понимаете, что ситуация сложилась безвыходная? Сейчас тучка вас не спасет. Дело пахнет кровью.
- Странный ты. Вроде ихний, а гаворыш не так. Не зразумею нияк, хто ты? Ци сгубиць, ци дапамагчы хочаш?
- Голод начался? Слыхали? Нужны средства, чтобы спасти голодающих.
- Ай-я-яй! Цель иншая - убрать церкви наши. Баяцца, як чорт ладана. А гэта так, прикрытие. Где же голода не будзе, кали мужыкоу, на яких вёска трымаецца, у Сибир с голым задам адпрауляюць? Хто застаецца? Митяй? Петруха? Да им лишь бы не рабиць. - Фотинья собрала со стола посуду, сложила рушничок. На том тыдни Федос, сосед в городе был, из Вознесенского собора хацели вынести усе, так люди встали намертво, кажа, чалавек трыста прыйшло.
- Товарищ Троцкий приехал в Смоленск и лично следил за тем, как экспроприировали церковные ценности.
- Малы жук - ды вялики гук. Тьфу ты, эксрр… Да грабили, грабили. Слово прыдумали, каб людзям галаву задурыць. Грабили, як чужеземцы. Свои грабить стали! Веками люди украшали храмы, а тут - таки гвалт нарабили! Сорам! Сорам! - бабушка схватилась за голову
- Это все временно. Ради будущего все делается.
- Ради будущего рушить? Паглядзим, на чым свиння хвост носиць. Ради будущего будаваць надо. Усе гавораць - добра будзе. Тольки што добраго? Пецька - власць!. А што за власць такая, што усё знишчае? Раней тольки вороги так себя вели. Храмы палили, апошнее у людей забирали. Усё зразумела было. Ведали, что патрэбна бицца з ими. А зараз нихто не разумее, што рабиць? Усё о новом жыцци размовы. А якое яно будзе - новае жыццё? - Бабка всплеснула руками, присела на краешек стула. - Быу у нас Михей Рожнов, гаспадар, яких пошукаць. Прасыпауся с петухами. Были у яго работники.
- Кулак, значит.
- Трудяга, яких пашукать. Хто рабиць рад - той хлебом богат. Гэто так. Так и гаспадарка у яго - каровы, кони, овцы. Сам не управишься. Не ленись за плужком - будешь с пирожком. Тым и жыли. Прыйшли, пачали са двора зводзить скот, а у яго детак семера - бабушка стала загибать пальцы на руке, припоминая: Марыська, Саука, Аксютка, Михалка, Грышка, Аудонька, Зоська. Яж их усих на белы свет прынимала. Бацька ихни встал насмерть. Тяжкай працай усё багацце нажываецца, ништо само не прыходзиць. Отправили всю семью. На вазок погрузили и отправили. Дзеци плакали, жонка яго пачарнела з гора, Зоська маленькая, тры месяцы, на руках, Аудоньке - два гады, Грышке - чатыры. Марыське, старэйшай - двенаццаць гадкоу. Дзе гэта видана такое? З роднай зямли вось так людзей гнаць? Барани Бог нас усих. З хаты его сельсовет свой зрабили. У чым ён винават перед новой властью? Што рабиу, як конь? В Бога верыу. Не крал, не убивал? Ён для новой власти - здрадник, а Петруха, яки тольки и ведае, што по кабакам шляцца - герой? Хто да чарки скор, той да работы хвор. Цяпер парады будзе даваць, як нам жыць? Да чаго ж мы так дойдзем?
- Эх, разговорчики контрреволюционные. Прекращайте, Фотинья.. Как вас по батюшке?