– Так, – наконец произнес Фокс. – Для того, чтобы выработать правильную тактику и стратегию поиска и спасения бедных пленниц, мне необходимы время и пара хороших, созревших сочных сахарных косточек.
– А три можно? – понимая, что он проиграет гонку, Хук постарался заранее подстраховать себя.
– Можно и три, – смилостивился старый солдат.
И на этот раз доберман еще не дослушал до конца пожелания учителя, как успел уже дважды взвиться выше собственной головы, и рвануть первым в ближайшую косточковую рощу.
Сначала Тиф, а затем и Хват выстроились в очередь перед Фоксом с косточками в зубах, как в них на полном ходу опять врезался Хук, расстроив образцовый порядок на таком очень важном совещании.
– Простите, пожалуйста, простите! – вылизывая уроненную косточку от грязи, виновато промямлил боксер. – Не успел затормозить, – стал оправдываться перед честной компанией. – Простите!
На военном совете наступила благоговейная тишина, нарушаемая разве что хрустом очередной разгрызаемой косточки сильными и мощными челюстями задумчивого ротвейлера.
Надо отдать должное и президенту шар-пею Складке. Он тоже не терял времени даром, и тема пленниц была поднята на самый высокий уровень: только что посол планеты Псов вручил ноту протеста послу сопредельного государства на самой высокой точке границы – пике Раздора и Согласия. Противная сторона обещала в ближайшее время рассмотреть вопрос, и о результатах донести при первом удобном случае.
4
Бика и Дыня проснулись одновременно от легкого поскрябывания за дверью. Посмотрев друг на дружку, залились горькими слезами: каждая из них была привязана на поводке к кольцам, наглухо заделанным в стенку. Их лишили свободы передвижения! От осознания такой неволи девочки еще сильнее зашлись в плаче, постепенно переходящим в щенячий скулеж.
Даже в таком состоянии болонка не потеряла способность ценить прекрасное: она сквозь слезы определила, что ее поводок выглядит более привлекательно, по сравнению с поводком таксы. Голубенькие узоры на нем удачно гармонировали с цветом ее глаз, и выгодно смотрелись на фоне ее беленькой пушистой шерстки. В то же время такой же поводок у Дыни совершенно не подходил ей, и, по мнению болонки, свидетельствовал об отсутствии какого бы то ни было вкуса у его хозяйки. Такое открытие вмиг подняло настроение Бики: она хороша и в неволе! Ее уже вполне устраивала укороченная свобода на длину ее поводка. Главное, чтобы поводок был красивый.
Другого мнения была такса: она все норовила скинуть с себя ошейник, и даже пыталась перегрызть поводок.
– Что ты делаешь? – недовольно проворчала Бика. – Ты испортила такой прекрасный ремешок!
Зарождающему скандалу помешали повторные скребки с той стороны двери. Подружки замерли, свернувшись в калачик на своих ковриках, не отводя взгляда от входа. К изумлению болонки и восторгу таксы в дверь просунулась милая мордашка котенка Пуха.
– Здравствуйте! – переминаясь с лапки на лапку, малыш скромно опустил головку, стесняясь посмотреть в открытую на пленниц. Видимо, его чистая детская душа противилась такому постыдному положению собачек, и он глубоко и искренне сочувствовал им.
– Здравствуй, Пух! – Дыня не скрывала своих чувств, и ее длинный хвост выписывал затейливые кренделя, свидетельствующие о безграничной радости его хозяйки.
– Доброе утро, малыш! – Бика была более сдержана в своих эмоциях, и, потому, особого восторга не показывала. В тоже время ей очень понравился этот пухленький, симпатичный комочек, что скромно замер перед ними.
– Простите, пожалуйста, но меня всю ночь мучил один вопрос, на который ни кто не дал ответ, даже бабушка Мэм, – Пух все же оторвал глазки от пола, и с надеждой уставился на собачек.
– И что тебя мучает, милое создание? – с дрожью в голосе спросила Дыня. – Я готова ответить на все твои вопросы, только бы ты не страдал, мой ласковый Пух.
– Вы так хорошо сказали, – котенок опять потупил взор. – Что я вас совершенно не стал бояться! Вы такие добрые и красивые!
Последний довод малыша стал и последней каплей, что растопила и твердое сердце болонки Бики. Он и ей нравился все больше и больше.
– Мы слушаем тебя, Пух! – от нетерпения она барабанила хвостом по полу. – Не мучай нас, спрашивай!
Котенок подошел к собачкам, и уселся между ними, позволив обнюхать себя, и даже потрогать, чем не преминули воспользоваться пленницы. От него исходил нежный тонкий аромат дорогих детских шампуней, и пахло еще чем-то, до боли родным и знакомым, как могут пахнуть только дети во всех уголках Вселенной.
– Милый мальчик! – Дыня задыхалась от переполнявших ее чувств, и лизнула Пуха прямо в его холодный носик. – Я уже обожаю этот прекрасный комочек!
– И я уже не равнодушна к нему! – поддержала подруга.
Пух воспринял восторги собачек как должное, и снова вернулся к главной цели своего визита.
– Старина Байс мне как-то под большим секретом поведал, что коты похожи на собак. Это правда? – трепетное ожидание застыло на его милой мордашке.
– А ты сам как думаешь? – с интересом переспросила его болонка, встряхнув свою чисто вымытую беленькую шерстку.
– К сожалению, я не знаю, как вас зовут, но вы похожи на нашу шиншиллу Бубу, – доверчиво произнес котенок, обращаясь к Бике. – И я пришел к вам убедиться в этом. Вы не возражаете?
– Нет, что ты, что ты! – в один голос заверили его пленницы. – Меня зовут Бика, а мою подружку Дыня, – добавила болонка.
– Очень приятно! А меня зовут Пух, – сказалось прекрасное светское воспитание малыша, и он не мог не ответить любезностью на любезность. – И все-таки я так и не услышал конкретный ответ на мой вопрос, – настойчивости Пуха можно было позавидовать.
Болонка и такса явно занервничали: и ответ надо было давать, и признавать сходство между котами и собаками означало бы признание ими равенства между двумя видами обитателей планет. А это не входило в их планы, да и нарушало устоявшееся мнение о превосходстве собак над котами по всем направлениям. Рушить законы им никто права не давал. Вот поэтому они были в некотором затруднении.
– Видишь ли, – более практичная такса все-таки нашла выход из создавшегося положения, применив даже некий туманный дипломатический ход, хотя ни кто ее этому не учил. Видимо, правы ученые, утверждающие, что настоящий ум не скроешь ни под какими личинами – он всегда найдет себе выход. – Мы не имели чести быть знакомыми с твоей Бубу.
– Как? – удивлению котенка не было предела. – Вы не знаете Бубу? Да ее знает даже самый последний кот на помойке!
– Боюсь показаться невеждой, – Бика извиняюще помахала хвостом. – Но до вчерашнего дня мы не знали и о твоем существовании, милый Пух.
– Вот как? – он даже подпрыгнул от такой дикой несправедливости. – А я всегда считал, что обо мне знают не только здесь, но и далеко за пределами нашего замка.
– Я понимаю твое разочарование, но это так, – таксе тоже было неудобно и неприятно говорить Пуху такие вещи, но, правда – превыше всего! Это было ее жизненным кредо, хотя ей и доставалось за ее прямоту и не одиножды. – Извини, мой мальчик, но это так! – повторила она.
В комнате наступила неловкая тишина: каждый переваривал в своей голове только что произошедший здесь разговор, анализировал его, и приходил к каким-то своим выводам.
– Ну, что ж! – первым заговорил Пух. – Старина Байс учил меня мужественно переносить тяжелые разочарования в жизни. Будем считать, что я смирился со своей непопулярностью. Надеюсь, сейчас-то вы обо мне знаете?
– Да, конечно! – с неким элементом заискивания ответили подружки. – И очень рады нашему знакомству!
– И все-таки, вы ответите на мой главный вопрос. Я сейчас принесу вам фотографию старой шиншиллы Бубу, – котенок бесшумно исчез за дверью, чтобы уже через мгновение вернуться назад с большой фотографией пушистой серой кошки со значком бабочки на груди.
Дыня первой заметила некоторое сходство своей подружки Бики с кошкой на фотографии, но тактично промолчала, чтобы не обидеть болонку. Однако сходство было настолько явным, что упираться дальше было просто невозможно, и она опять проявила свои дипломатические способности.
– Послушай, милашка Пух, – начала она издалека. – Надеюсь, ты считать умеешь?
– Да, конечно. Со мной ежедневно занимается учитель Мур, – с гордостью ответил: – Сосчитай, пожалуйста, сколько ног у Бики, и сколько ног у Бубу? – попросила Дыня.
– Одна, раз, – начинал считать малыш, но почему-то сбивался на первых числах, и снова начинал сначала. – Раз, одна. Да как же я могу их сосчитать, если ног у Бубу не видно? – осенило незадачливого ученика.
– Они полностью закрыты шерстью!
– Встань, пожалуйста, Бика, – попросила ее Дыня, и внимательно стала рассматривать подругу, как будто видела впервые. Потом с таким же интересом взялась за фотографию. – Подойди ко мне, мой мальчик, – пригласила она Пуха. – Давай вместе смотреть. – Вот видишь, ни на фотографии, ни у Бики ног не видно. О чем это говорит? – спросила она котенка.
Тот на мгновение задумался, и вдруг просиял.
– Ура! Похожи, похожи, похожи! – скакал он вокруг болонки с фотографией Бубу. – И там и здесь ног не видно! Значит, похожи, похожи!
– Что значит ног не видно? – обиделась Бика. – Еще как видно, – и встала на задние лапки.
– Действительно, видны, – согласился Пух, и даже пересчитал их: оказалось у Бики четыре ноги. – Интересно, сколько ног у шиншиллы Бубу?
Он ставил фотографию в разное положение, но ног так и не обнаружил.
– Значит, непохожи, – сделал неутешительный для себя вывод, и, огорченный, понурив голову, направился к выходу.
– Подожди, малыш, – остановила его болонка. – Так не бывает. Ведь на чем-то она ходит?