* * *
– Дядя Олег, а зачем вы этот штырь поставили?
– Скажи, Коля, ты бы хотел, чтобы твой бывший шеф, отсидев лет десять, вновь оказался бы на свободе?
– Меньше всего. Он точно нас тогда замочит.
– Ты прав. В этом сомневаться не приходится. Но я думаю, что он до завтра не доживёт.
– Как?
– Его убьёт этот самый штырь.
– Как так? Ничего не понимаю.
– Видишь ли, скоро будет гроза, и, судя по всему, нешуточная. А этот незаземлённый острый штырь будет притягивать к себе молнии. И первая же молния воспламенит мой крематорий. И все дела.
– Вот это да!
– Да-то да, но вот, что меня мучит, Коля. Если мы сегодня попадём в зону грозы, то "Лопата" с большой вероятностью может сгореть, и я стану убийцей. А этого мне не хочется. Но с другой стороны, если молния его не поразит, то он становится смертельной опасностью для меня и тебя. Мне-то ладно, я своё пожил. А вот тебя подвергать риску мне очень бы не хотелось. И я не вижу выхода из этой дилеммы. Получается, что обезопасить тебя и меня можно только убийством этого мерзавца. Ты согласен со мной?
– На все сто! Он ещё из зоны запросто может нас замочить. У него такие связи среди авторитетов… Я бы его сейчас шлёпнул без раздумья.
– Без раздумья нельзя, Коля. Просто шлёпнуть значит, что нас сразу же и обвинят. А вот если его случайно разразят гром и молния, то это будет несчастный случай.
– А как доказать, что это была молния?
– А вот об этом я уже поразмышлял. Пойдём-ка в мой кабинет.
В кабинете Колян с благоговением смотрел на обилие мониторов. На одном из них он увидел в отдалении кучу брёвен с шевелящимся комком брезента.
– Ну-ка, Коля, твои глаза лучше видят, можешь различить штырь над брёвнами?
– Чуть-чуть что-то просматривается, но понять невозможно.
– А так? – Олег Иванович уменьшил фокусное расстояние объектива камеры, и брёвна словно отодвинулись вдаль.
– Вот сейчас ничего не видно.
– Это хорошо. Если будет гроза, всё стемнеет, и тогда уж точно штыря будет не увидеть. Вот сейчас мы очистим память и будем записывать, что будет происходить с моим крематорием.
– То есть, если молния ударит в штырь, и брёвна загорятся, то всё это будет записано?
– Да, Коля. И это будет наше самое железное алиби. Павла Фёдоровича поразят силы небесные, а мы тут будем не при чём.
– Круто… Это что же получается? Эта запись – с одной стороны свидетель убийства, а с другой – самая лучшая отмазка для нас?
– Верно подметил, Коля. Теперь всё в руках его величество случая. Пусть бог, которого нет, сам решает, что будет с Лопатой. Да будет мудрым его решение!
Гроза между тем приближалась, но всё ещё была далеко. Олег Иванович, уже не в силах разговаривать, улёгся в свою постель и заснул. Колян, устроившись на толстом матрасе на полу, долго ворочался и заново переживал события дня. "Дядя Олег видел нас издалека. Знал, зачем мы идём, и мог нас расстрелять, как куропаток, но не сделал этого. Пошёл на риск. А потом, когда меня от пут освободил… Что за человек! Ведь понимал, что смертельно рискует и не испугался. И всё ведь ради меня, обормота. Да, Колян, повезло тебе. Такого родственника судьба тебе подарила". Неслышно к нему подошли Шарик и Кузя. Оба милостиво позволили себя погладить, после чего улеглись у него в ногах, и Колян заснул счастливый, как когда-то давным-давно, ещё до школы.
* * *
Звонкий лай Шарика разбудил обитателей дома. Извне доносился шум дождя и характерный треск, словно неподалеку разгорался гигантский пионерский костёр. Олег Иванович и Колян выскочили налегке на крылечко. Колян ещё не привык к полярному дню, и удивился, что в полночь может быть так светло. Зигзаги молний, сопровождаемые гаубичной канонадой грома, прорезали тёмно-серое небо. Сполохи сильного огня лишь подсвечивали округу. Обогнув угол, он увидел пляшущий высокий столб пламени над местом пленения его бывшего шефа. Теперь уже во всех смыслах бывшего. До кострища было более ста метров, но жар пламени ощущался и возле дома.
– Вот и всё, Коля. Жребий выпал в нашу пользу. Я пойду спать, а ты можешь полюбоваться этой огненной стихией.
Колян вернулся в дом, оделся и вышел снова. Огонь гудел и хлестал небо толстой плёткой хвостов пламени. Сухие лиственничные брёвна, сгорая, создавали сильнейший жар. Колян, как зачарованный, смотрел на буйство стихии и всем телом ощущал облегчение. Грозный безжалостный шеф, хитрый и коварный Лопата отошёл в мир теней, и больше его можно не бояться. Минут через двадцать языки пламени стали укорачиваться. Гудение затихло. На месте брёвен лежала высокая куча углей, сияющих светло-красным цветом. Тёмные и светлые пятна лихорадочно плясали по её поверхности. Начался последний акт огненного балета. От углей распространялся не меньший жар, чем от огня. Колян вглядывался в кучу, пытаясь увидеть хоть что-то от своего былого шефа, но тот, судя по всему, превратился в такой же светло-красный горящий уголь и ничем не выделялся. Когда угли начали темнеть, и жар от них вблизи дома перестал ощущаться, Колян вернулся в дом и крепко заснул.
* * *
Шарик внезапно вскинулся и звонко залаял. Такого не было ещё ни разу. "Вот оно", – подумал Олег Иванович и бросился к пульту. На одном из мониторов он тут же увидел парочку мужчин в камуфляжной одежде, движущихся к дому. Один из них, в нём Олег Иванович узнал своего кузена, нёс за спиной рюкзак. Второй – постарше – шёл налегке. Похоже, он был старшим в этой парочке. Олег Иванович достал пистолет, загнал патрон в патронник, снял курок с боевого взвода и положил пистолет в правый карман куртки. Из левого кармана торчали концы всунутых впопыхах обрезков верёвки – важного элемента предстоящей разборки с кузеном и его сопровождением. Затем он занял позицию у внутренней двери тамбура так, чтобы мог видеть картинки от видеокамер, размещённых на потолке тамбура и над входной дверью снаружи. В руке он сжимал пульт дистанционного управления запорами дверей. Шарик бесновался, бегая по всему дому, и от его лая можно было оглохнуть. И Кузя стал испытывать беспокойство. Он вскочил на рабочий стол Олега Ивановича, выгнул спину и угрожающе шипел на неизвестного врага.
Пришельцы зашли в тамбур и закрыли первую дверь. С клацаньем сработал электрический замок, и бандиты оказались в западне. Олег Иванович рывком дёрнул за шнурок, и банка с хлороформом полетела на пол. Она ударилась о плечо Коляна, отскочила в сторону и упала на деревянный пол, ударившись полиэтиленовой крышкой. От такого удара банка не разбилась. Замечательный план Олега Ивановича провалился. Что делать? Стрелять? Но открыть огонь первым Олег Иванович не мог. Какой-то моральный барьер заблокировал его нервную систему. Бандиты уже догадались, что попали в ловушку. Лопата вытащил свой пистолет из кармана брюк, но Олег Иванович не смог это увидеть на мониторе. Пистолет оказался прикрытым от объектива видеокамеры на потолке локтем Лопаты. У Лопаты морального барьера не было, и он открыл беглый огонь по двери. Первая же пуля, прошедшая сквозь дверь, как сквозь лист бумаги, попала Олегу Ивановичу в средостение, и он потерял сознание.
Очнулся Олег Иванович в холодном поту в своей постели. "Слава богу, это сон", – понял он с облегчением. А ведь в какой-нибудь параллельной вселенной это мог быть и не сон. Ситуация могла на каждому шагу развиваться иначе, и сколько Олегов Ивановичей могло погибнуть в течение вчерашнего дня? "Если я до сих пор жив, то скорее всего большинство моих двойников уже загинули. И сколько их ещё останется живых, когда я, живущий в этой Вселенной, уйду в мир теней? Есть ли мне смысл радоваться за тех более счастливых двойников?".