Бабушка вздохнула и принялась перечислять, что и скулы-то у них с Илькой широкие, и глаза одинаково зеленоватые, немного раскосые, и носы им Бог дал лопастые, и еще много-много другого…
- И проворен бы ты стал, поди, как я, ежели б не увезли тебя тогда на несчастную рыбалку… Что ж делать теперь с тобой? Как же быть-то? Неужто в люди не выйдешь из-за напасти этакой! Ой, коньэр ты, коньэр!..
Вспомнив этот разговор и в порыве благодарности за ласку, за песни и пляску, Илька обхватил ноги бабушкины и потянулся к ней на руки, шепча:
- Ох, как я тебя люблю!
Старуха подняла его, прижалась к нему морщинистой щекой.
- Охо-хо! Растешь вот, а как жизнь твоя сложится, один Бог знает. - Она кивнула на окно. - Будто за стеклом обледенелым сокрыта - не узреть, не угадать…
3
- Вот хорошо, что приехал! - Куш-Юр прервал беседу с сидевшими вокруг мужиками, встал из-за стола навстречу Гришу. Они по-братски обнялись, щека к щеке. И мужики, все до одного знакомые, мужевские, встали, улыбаясь, закивали головами. Потеснившись на лавке, уступили Гришу место рядом с председателем.
Довольный встречей, Гриш не спешил первым начинать разговор, ожидал, что скажет председатель. Не торопясь, набил трубочку, задымил.
Куш-Юр тоже медлил, Гриш чуял: таит для него председатель какую-то хорошую весть.
- Все дела сделал? - спросил Куш-Юр.
- Не-е, еще не все…
Кто-то из мужиков вставил не то шутливо, не то подковыристо:
- Дома, поди, с Петул-Васем все сторговал.
- Дом - не мир-лавка, дом - для домашнего, - не поддержав шутки, степенно ответил Гриш. - Маловато добычи привез. Пушнина по тайге бегает, рада-радешенька, что порох-дробь кончилась…
- Маловато, говоришь, а розвальни - с верхом? - недоверчиво уточнил один из посетителей.
- Кабы пушнина! Уголь то. - Гриш, прищурив глаз, посмотрел на мужиков: как отнесутся к его товару?
- Уголь? - разом переспросили несколько человек.
Не меньше других подивился и Куш-Юр.
- Что за уголь?
- Обыкновенный, черный, каким самовар разжигает баба. Березовый, крепкий!
Кое-кто из мужиков засмеялся:
- Опять с причудами. Как есть - Варов-Гриш…
Гриш не смутился, спросил сидевшего рядом мужика:
- У тебя есть? А-а-а, нет!.. И не продам тебе, если даже попросишь. В кузню завезу, Акиму Ковалю продам - ему на пользу и нам не в убыток. У вас березы нет, у нас - под боком, руби - не вырубишь, жги - не пережжешь. Нам вытопков с одной зимы-то на сто лет. Зачем добру пропадать!
От уверенных запальчивых слов Гриша мужики примолкли. Куш-Юр, напротив, с восторгом заговорил:
- Молодчага, молодчага! Так и надо! С головой! Доход сам в руки не придет. Здесь немного, там кое-что - все прибыль. А как иначе? Дельно, ничего не скажешь. Нам этих углей теперь для кузни мало надо. Давай, Гриш, делай свои дела: в кузне, в мир-лавке - и сюда возвращайся. Ждать буду. Очень ты нужен, даже хотел за тобой в Вотся-Горт посылать… А я покуда с людьми перетолкую.
"Зачем я нужен ему?" - терялся и догадках Гриш.
…Управился Гриш только затемно. Он уже не надеялся застать Куш-Юра в сельсовете. Но еще издали увидел свет в окне. "Ждет! - удивился. - Что-то важное должно быть…" - И с беспокойством вошел к Куш-Юру.
- Продал уголь? - поинтересовался Куш-Юр.
- Запросто. Аким купил.
- Сходную цену взял?
- Кто его знает, купец из меня не больно тороватый, да и уголь - не обычный товар…
- Ну-ну! - улыбнулся Куш-Юр, мол, не прибедняйся. И без всякого перехода спросил: - Как там поживаете?
Спросил скороговоркой, несколько рассеянно. Гриш сухо, без лишних деталей, принялся рассказывать про последние события. Он ревниво следил, как председатель слушает. Если без интереса, то и оборвет на полуслове. Но тот не пропускал ни слова. А когда услышал про избиение Сандры, насупился, сжал кулаки. Потом вроде огонек надежды блеснул в его глазах, внимательно дослушал до конца.
- Дела-а, - сказал Куш-Юр нараспев и расстегнул ворот гимнастерки, словно ему стало душно. Зачем-то снял шапку, почесал макушку, снова нахлобучил ушанку и осторожно осведомился: - Обратно в село не надумал? - Однако, не дожидаясь ответа, тут же добавил со значением: - Вид один имеем на тебя… - И другими словами, но почти то же, что и Вась, рассказал про Госрыбу, про те преимущества, которые она даст рыбакам.
Гриш не перебивал, ожидал дополнительных сведений. Но больше того, что говорил брат, Куш-Юр не сообщил.
- Знаю, Петул-Вась уже псе обсказал мне, - не стал скрывать Гриш.
- А-а-а… - В голосе Куш-Юра послышалось легкое разочарование: наверное, ему хотелось первому сообщить такую важную весть. - Ну, как?
- Не думал… Товарищей спросить надо, - ответил Гриш. Выждав с минуту, поделился своими опасениями насчет пармы, которые у него возникли после объяснения с Гажа-Элем.
Куш-Юр встал, заходил в волнении по комнате.
- Скажу честно тебе, и я сомневаться стал в вашей парме, - сказал он тихо и как-то виновато глянул на Гриша. - Радовался я за вас, верил, а теперь не знаю… Давно хотел сказать, да азарт твой удерживал. Ваш почин, ваша постоянная парма на выселке, жизнь сообща в складчину - это такое новшество! Коллективное ведение хозяйства - просто невиданная штука…
Гриш не дал Куш-Юру досказать, оборвал:
- Так силком ведь не тянули никого. Не неволили. Ума не приложу, пошто не заладилось…
Видно, Куш-Юр еще раньше думал об этом, потому что ответил сразу:
- Оно и не должно было заладиться. Вершки без корней не бывают! С корней все тянется… По едокам делить да поровну - это, брат, вершина. С малого начинать надо было. Люди чтоб привыкли сообща работать. Да!.. Но не сокрушайся! Ваша парма - хорошая проверка людских характеров. Пусть год только она прожила… Каков бы результат ни был - приобретенный опыт только делу на пользу пойдет. Госрыба, по-моему, будет самым что ни на есть правильным зачином…
- А дележ?
- С улова, думаю…
- Это понятно, а по мужикам?
- По старанию.
- В чем и загвоздка. На чей глаз меряно будет старание-то?
- На твой… - Куш-Юр хитровато улыбнулся.
- Это почему же?
- А потому, что тебя думаем за главного в эту Госрыбу.
- Меня?! - растерялся Гриш.
- Больше некого.
- Так я грамоты не знаю… И опять же брат в мир-лавке. Что люди подумают?
- Мир-лавка Госрыбы не касается. А люди - не против. Многому ты научился в парме, другие этого не умеют. А что грамоты не знаешь - подучим.
Гриш слушал, покачивая головой. А потом сказал:
- Я со всей душой, Роман Иванович, что другое исполню… А от Госрыбы этой уволь. Мозгов моих маловато.
- Ты что - мерял их? Додумался вытопок накапливать и до всего другого додумаешься. - Куш-Юр положил руку Гришу на плечо. - Поезжай домой, подумай, но не тяни с ответом…
- Не знаю, Роман Иванович, - еще раз вздохнул Гриш. - Надо подумать…
Глава двадцатая
Безрадостная весна
1
Гриш и не заметил, как проехал от Мужей до Вотся-Горта. Илька пробовал в пути заговорить с отцом, но он или отмалчивался, или отвечал нехотя. А мальчика распирало нетерпеливое желание поделиться впечатлениями. Обиженный невниманием отца, он нахохлился, задремал и проспал почти всю дорогу.
А Гриш всю дорогу думал о предложении Куш-Юра, перебирал в памяти их разговор. Роман, похоже, был раздосадован, что не согласился… С тем и отпустил Гриша, что тот подумает и приедет приниматься за новое дело. Расстались сдержанно.
Куш-Юр добра желает, в этом Гриш не сомневался. Энтузиастом его, Гриша, обзывает… Но ведь и сам больно пылок… Нет, очертя голову нечего лезть!.. Шутка в деле - над всеми мужиками за старшего. Всех на промысел снарядить, от всех улов принять. А как не заладится? Сколько ртов некормленных останется? Распроклятым будешь. Да и свое хозяйство, свои рты. Пранэ подряжать или как Вась делает? Нет уж…
А вообще-то что весна покажет… Не истает парма, как снег под солнцем, так и не придется входить в Госрыбу, истает - куда деваться…
Но скребло душу и другое.
Сам ведь тоскует - людей маловато. А тут подберется артелька мужиков на сто, кабы не больше. Сила!.. Это тоня, так тоня… Баржами улов возить, караванами. Мужики неводят, пареньки-подлетыши разделывают, соли - полные амбары, бочонкам - счета нет…
Думалось ему, нет милее дела, как песни заводить, людей забавлять представлениями, игрой на гармошке. Однако и большой промысел куда как интересно ставить. Достаток людям первее всего нужен.
Но Гриш одергивал себя: мало ли что помечтается. Ехал в Вотся-Горт - такие ли дивы дивные придумывались!
Захотят ли люди большими артелями неводить? Попадутся такие баламуты, как Мишка, что делать? Не привычны все сообща, приучать надо, сам Куш-Юр говорил. А он, Гриш, и троих не приучил… сто и подавно не приучить…
Зря, зря Куш-Юр на него надеется…
…О предложении Куш-Юра Гриш никому не сказал, скрыл даже от Еленни. Но не проходило дня, чтобы не примерялся в мыслях к новому делу так и этак… Что потерял бы он, прими предложение, что выиграл бы… Иногда ругал себя за нерешительность, медлительность, корил себя за излишнюю осмотрительность… Возможно, Куш-Юр и не вспоминает его, Гриша, другого кого подыскал: предупреждал ведь - думай недолго…
Время же летело быстрее птицы.
Пришел март. Солнце поднималось уже высоко над тайгой и не торопилось прятаться. В ясные дни снег слепил глаза. Мужики сделали себе маски из бересты с узкими прорезями для глаз… Дымчатых-то очков в ту пору не было. По-дедовски берегли зрение, по старинке…