Куш-Юр вздрогнул. Подивился сметливости комсомольского секретаря. И снова покачал головой, отвел подозрение.
Если бы кто-нибудь из селян застукал Яшку на место преступления, может, и поверили бы люди в его виновность. А забери его лишь по подозрению - пойдут по селу разговоры, соперника, мол, убирает. Охотник, да чтоб не уложил человека четырьмя выстрелами, - не поверят…
"Обошлось - и ладно. Черт с ним, с дураком. При случае втолкую ему", - еще раз подумал Куш-Юр.
Не понимая его колебаний, Вечка предложил:
- Пошли шарить по дворам! Найдем!
- Из-за одного гада село переполошим. Мало меня чернят? - решительно воспротивился Куш-Юр.
- А мы вроде бы самогонку ищем, - настаивал Вечка…
Но Куш-Юр не согласился. Поиски оставили до следующего дня.
Расспросы селян ничего парням не дали. Напасть на след стрелявшего им не удалось.
4
Прошла неделя.
В Мужи прибыл пароход с продуктами. На пароходе ехал инструктор укома партии, старый знакомый Куш-Юра. Когда-то они партизанили в одном отряде, а позднее не раз встречались на конференциях и совещаниях. Инструктор был лет на десять старше Куш-Юра, с густющей шевелюрой. Он любил порассуждать. В прениях выступал одним из первых. Речи держал обстоятельные, по нескольку раз просил продлить время. Куш-Юр давно не показывался в уезде и обрадовался встрече: все узнает, можно и не ездить в Березово. И не ошибся. Пока выгружали товары для мужевской мир-лавки, инструктор выкладывал Куш-Юру новости.
Новости были сногсшибательные. Шапка Куш-Юра то и дело перемещалась с уха на ухо, со лба на затылок и обратно.
И раньше он слышал про нелады среди уездных и волостных руководителей. Один выше другого себя ставит. Теперь еще и кляузы развели. Березово на Обдорск жалуется, Обдорск на Березово. Грехи друг у дружки выискивают. А дело страдает. Целые стада оленей, отобранные у богачей, в тундре растеряны. Десятки тысяч голов. Кое-кого за это в тюрьму упекли.
Некоторых из арестованных Куш-Юр хорошо знал. Он высказал сомнение в их виновности: уж самое большое - недоглядели за кем-то, но чтоб умышленно сгубили - такого быть не может. На это инструктор, поправив очки в железной оправе, безапелляционно заметил: "То ли, другое ли - одинаково подрыв Советской власти. Гладить по головке нельзя!"
"Какой, однако! Дойди до его ушей сплетни про меня - тоже не погладит по головке! - подумалось Куш-Юру. Ему стали вдруг неприятны инструкторовы усы, которых тот прежде не носил. - Что за моду выдумал - сам на себя не похож".
А словоохотливый инструктор, подкручивая усики, уже следующую новину обсказывал.
Наконец-то начнется на Обском Севере чистка партии. Откладывали, откладывали, но пришла пора. Создаются комиссии. Известны фамилии некоторых ее членов. "Достанется мне на орехи!" - опять подумалось Куш-Юру.
Но и эта новость была не самой захватывающей. Дальше инструктор рассказал совсем неожиданное - про новую экономическую политику. Незнакомые слова "нэп", "нэпман" - легко вплетались в его речь. Слушая рассказ инструктора о том, что частные магазины и рестораны уже пооткрывались в центре России и даже в губернии. Куш-Юр скреб в затылке. Вот как народу такое объяснить?! Народ не отголодовал, а новоявленные буржуи расшиковались. Задача.
Но инструктор не давал опомниться, сыпал дальше. Наверное, в последний раз доставляют продукты для распределения по едокам. С нового года, может, и раньше, будут продавать их в магазинах. "Надо учиться торговать", - сказал Ленин.
Понимая растерянность Куш-Юра, инструктор сказал задумчиво:
- Нэп, брат, всерьез. Сейчас другого выхода нет. От Сибкомнаца директиву ждем…
И еще была новость: всю пушнину теперь будут сдавать государству! Государство свои фактории откроет. Частных лиц за скупку меха - в тюрьму.
- Дело! - одобрил Куш-Юр. - Но охотник меха за спасибо не понесет.
- Товары завезем! С заграницей торговлю начали. Карскую экспедицию снарядили. Пушнину продадим, товаров закупим.
- Ну-у! Это здорово. Если так, охотник сам к нам потянется. Прихлопнем спекулянта!
- Смотри дров не наломай! Торговца от спекулянта отличай, - забеспокоился инструктор.
- Разница велика ли?
- Директива ясная: кто в открытую торгует - не спекулянт…
- Хоть три шкуры дерет?
- На то торговля… Вот кто товары припрятывает, не желает нашей власти помогать - без пощады к ногтю!
Инструктор расстегнул кожанку, достал из накладного кармана потрепанного френча тоненькую брошюрку, показал Куш-Юру.
- Ленина "О продналоге" читал?
- Краем глаза на семинаре видал.
- Э-э, что ж ты! Каждый день заглядывай, как в настольную книгу.
- Рад бы! Да от вас разве дождешься какой книжки, - огрызнулся Куш-Юр, задетый назиданиями.
- Ну-ну! Бери! У меня еще одна с собой.
Куш-Юр спрятал книжечку под малицу.
- Завтра сходка у нас, расскажу.
Вечером, после выгрузки, собрался сельсовет утвердить нормы выдачи. Докладывал Биасин-Гал. Был он, как показалось Куш-Юру, навеселе. Высказанное Куш-Юром предположение, что продукты вскоре уж не придется распределять по нормам, Гал встретил недоброжелательно, с озлоблением.
"Ну вот и делай из него торгаша!" - подумал с досадой Куш-Юр.
Заканчивая заседание, он счел нужным указать Биасин-Галу:
- Ты что-то часто стал мух давить. В словах невежлив.
Гал ощетинился:
- Кому какое дело? - веко правого глаза его запрыгало в нервном тике.
- Нет уж, извини-подвинься. Место у тебя такое, что чище девяносто шестой пробы ты должен быть. Лишней крошки взять не смеешь. С чего пьешь?
- Сам знаю…
- Коли знаешь, и нам сказать должен.
Гал затрясся:
- Без этого мне - на крюк или ножом! - Он полоснул рукой по горлу.
У Куш-Юра желваки заходили. Он сказал сочувственно, но строго:
- Все так. А позволить не можем… Права не имеем. Вот чистка будет, чикнут тебя, - сказал, не подумав, что слово "чикнут" напомнит Галу его трагедию - убийство жены.
- А с дочкой контры путаться право имеешь? - вышел из себя Биасин-Гал. Губы его затряслись, покрылись пеной. - Солдатскую вдову потопил, а кулацкую потаскуху выволок. Ублажаешься с ней за рекой.
- Что мелешь-то! Пьян, так не ходи на сельсовет! Хуже бабы! - И, обращаясь к членам Совета, проговорил: - Чепуха все! Ну, встретились за Юганом. Не было между нами ничего такого… И не спасал ее для свиданий…
А Гал, перекрывая Куш-Юра, пузырился дальше:
- Ты попрекаешь меня! Горем моим меня коришь! А я грех свой искупил! Заговор контры раскрыл! А ты?!
Куш-Юр вскочил, содрал с головы шапку, хлопнул ею по столу.
- А я?! А знаешь ты?! - задыхаясь от гнева, он пригнул голую свою голову. Горькая обида душила его, не давала выговорить рвущиеся из груди слова. Прохрипев что-то невнятное, он снова нахлобучил шапку, грохнулся на скамью. Гнев постепенно угасал, на смену ему приходили неловкость и недоумение. Что это он? Такого с ним еще не бывало. Нельзя так. Помнить себя должен - в партии пораньше Гала и как-никак председатель… "А если председатель, так пусть и плюет каждый?" - снова было загорелась обида. Но он овладел собой, подавил раздражение.
- Не имел я намеков на тебя, - выдавил медленно, тяжело. - Не дело нам промеж себя раздорить. Не дело и поклонов себе ждать. А спрос с каждого из нас будет. На службе мы. Значит, лица государственные.
Биасин-Гал тоже немного отошел. Жалея, что наговорил через край, попрощался и ушел.
Недовольный собой, давешней своей вспышкой, Куш-Юр по дороге домой устало размышлял. Этак и самому недолго биасином прослыть. Нехорошо вышло. Как петухи, схватились при народе. Завтра трезвон пойдет по Мужам. Конечно, если бы вздорная баба сболтнула, он и головы не повернул бы, а то свой товарищ… Да, пожалуй, и бабью болтовню пора оборвать…
Куш-Юр шел, прислушиваясь ко всякому шороху. Не мог он отделаться от тревожного беспокойства, возникшего после покушения на него.
Оттого чуть ли на насмерть напугало его что-то мокрое, липкое, заслонившее вход в избу. Невольно вздрогнул и отшатнулся, потом протянул руку и нащупал мокрые сети. Днем их не было. Наверно, Евдок вернулся с рыбалки, важан развесил.
Обогнув вешала, Куш-Юр нашарил руками щеколду-вертушку, которой запирались сенцы. Стараясь не шуметь, ничего не зацепить, вошел в избу и у порога снял грязные сапоги.
- Дядя Роман, там на столе тебе простокваша, суседка принесла, - сказал Евдок. Он уже улегся спать но лавке.
- Спасибо, - шепотом поблагодарил Куш-Юр и, проходя на цыпочках мимо подростка, дотронулся до него рукой. - Каков улов, рыбак?
- Маленько добыл. Завтра уху поедим, - ответил парнишка с достоинством.
- Молодец. Спи. Отдыхай.
Наскоро поужинав при малом свете, Куш-Юр выкрутил фитиль в лампе поболее и раскрыл книжечку, подаренную инструктором. Но столько было за день впечатлений, что он не мог сосредоточиться на чтении и, полистав брошюру, отложил ее до утра. Потом погасил лампу, лег на узкую деревянную кровать.
За окном шумно хлестал дождь.