2
Сиротка Уля, дочка Эдэ, стала заботой Куш-Юра. Не только по обязанности, а и по какому-то необъяснимому чувству вины, которое не заглушалось в нем временем. Он помог переложить печь в избе сиротки, подыскал ей хороших квартирантов, чтоб было кому присматривать за Улей, ухаживать за ее коровой. Приносил девочке подарки - часть своего продуктового пайка. Навещал он ее довольно часто - через день-два.
Вот так однажды зашел он во двор Улиного дома и застал там Эгруню. Девушка доила корову. Хотел повернуться и уйти, но вместо этого прошел в избу. Эгрунь - следом за ним. Стала цедить молоко из подойника в крынки. Она радовалась гостю, суетилась, молоко из подойника расплескивалось.
- А где Уля?! - спросил Куш-Юр.
- Уехала с квартирантами за сеном. Я тут хозяйничаю.
Он встал, чтобы уйти. Эгрунь метнулась вперед, загородила дверь.
- Брезгуешь мною? Али не хороша? - спросила с вызовом, откинула голову, скрестила руки на груди. Она стояла прямо, горделиво, выставив вперед ногу.
- Ты-то хороша, да я - Тихэн полоумный, - вдруг вспомнил Куш-Юр гулянье на "мыльке". Он хотел сбить с Эгрунь игривость, но только раззадорил ее. Она засмеялась.
- Не забыл! Ой, председатель ты, председатель!.. - И в ее устах это прозвучало как: "И ничего-то ты не понимаешь…"
Куш-Юр и не желал ничего понимать.
- Ну, вот что. Хватит комедию ломать! - сказал он резко.
Глаза ее удивленно округлились.
- Ты ничего не примечал?.. - Она подошла к нему почти вплотную. - Играла я, право слово. Намеренно тебя испытывала…
Что-то в нем дрогнуло, он ответил нарочито жестко:
- Все в тебе наигранно. Брось дурить. Надоела ты со своими выдумками.
Тут случилось то, чего он вовсе не ожидал. Эгрунь обвила его шею руками, прижалась щекою к его щеке и почти простонала в ухо:
- Милый ты мой! Любимый ты мой! Спаситель! Теперь вовсе не жить без тебя! - Слезы брызнули у нее из глаз. Она опустилась на колени, обняла его ноги.
Куш-Юр растерялся. В книгах он читал про такое.
"Хитрит, змея подколодная", - мелькнуло у него в голове. "Стреножит тебя!" - вспомнилось предостережение Гриша. А руки невольно потянулись к девушке. Он поднял Эгрунь с пола, легонько провел рукой по мягким ее волосам, по хрупкому плечику.
- Обними же меня! Поцелуй! Обними… - стонала Эгрунь с болью, жарко.
Куш-Юр почувствовал, что-то словно закипело в нем, заструилось по телу. Он крепко обнял Эгрунь, припал к ее губам нежно и упоительно.
Сколько это длилось - миг или вечность… Сандра! Саша!.. Сашенька…
Эгрунина ладонь дрогнула на его плече, Куш-Юр очнулся.
Туман рассеялся. Стоит он, Роман… в избе утопшей Эдэ!
Куш-Юр резко оттолкнул от себя Эгрунь и выбежал из избы, даже не заметив, что без фуражки. Холодок лизнул ему голую голову. Вот ведь незадача, придется вернуться за картузом.
Кляня свою оплошку, он вошел в избу и заметил - на лице Эгруни мелькнула торжествующая усмешка.
Хотел влепить ей что-нибудь злое, обидное, чтоб не радовалась, змея, но подумал: все равно неверно расценит бегство. Присел на лавку с намерением объясниться начистоту, стал крутить самокрутку.
Цигарка и так получилась ладная, а он ее еще старательнее приглаживал и поправлял, чувствуя, что это его успокаивает. Но вместе с успокоением приходил стыд - стыд за недавнюю растерянность. Вот показал себя…
Эгрунь опустилась рядом на корточки. Довольная и счастливая, положила ему голову на колени. Своим поспешным уходом он поверг ее в недоумение - ведь нравится же она ему! Не может быть иначе! А отшивала его, чтоб посильнее приманить. Вот и целовал, как еще никто из парней ее не целовал… И вдруг сбежал! Но коль вернулся, так насовсем.
- Что хочу тебе сказать… - Она подняла голову, заглянула ему в глаза. - Перебирайся сюда, на квартиру… И я… Вместе будем… с Улей. Квартирантам скажешь - съедут.
Он закурил, перевел дух, почувствовал, что вполне устоит перед ней.
- Не быть нам вместе… Помиловаться можно. Но не по-моему это - жизнь тебе калечить… Не барин я какой… - К нему вернулась рассудительность.
- Отчего же не быть?! - у нее увлажнились глаза.
- Понимать должна. - Куш-Юр все же старался не встречаться с ее взглядом.
- Или не скусна? Целовал - не отрывался. - Эгрунь пыталась улыбнуться, чтоб не показать, как уязвлена его словами.
- Не в том дело. Девушка ты - лучше не надо. Разные мы…
- Отцом попрекаешь? Да что я - не сама по себе?! Да мне из его добра и капли не пришлось бы! Отдал бы замуж - и позабыл, как и звать!
- Нет, Эгрунь. У нас говорят: яблоко от яблони недалеко падает. А по-вашему - шишка возле кедра ложится… Совесть не позволит с Озыр-Митькой породниться. Да и народ не простит.
- Какой народ? Биасин-Гал?! - гневно сверкнула она глазами.
- Вот видишь… Нет уж, прости, а лучше прямо, по-хорошему. За целование спасибо - и прощай!
Он нахлобучил на голову фуражку и вышел из избы, даже не взглянув на нее.
- А все ж таки люба буду тебе! - бросила она ему вдогонку.
Куш-Юр радовался, что вырвался. Вдругорядь такое не случится. Он чувствовал какую-то ее силу над собой. И дал себе слово - никогда больше не видеться с Эгрунью. Верно сказал Варов-Гриш - стреножит она его.
Но быть верным слову не всегда удавалось.
Эгрунь не оставляла его. Дня не проходило, чтобы где-нибудь не подловила. Увидит Куш-Юра, постарается задержать его хоть на минуточку, перебросится любезностью, шуткой. И все так заманчиво глядит на него. И даже людей не стыдится. Куш-Юр находил повод побыстрее отвязаться, уйти. Вот напасть! Сдурела девка! А может, нарочно, с умыслом заманивает? Он теперь не исключал и этого. Бродила мысль: Озыр-Митька, может, чего задумал? От такого всего жди, и сестру не пожалеет, что ему баба… Куш-Юр стал еще строже разговаривать с Эгрунью.
Как-то он переправился на лодке за Юган - обмерить поленницы заготовленных для Нардома и школы дров. Эгрунь, узнав об этом от Писаря-Филя, вырядилась во все лучшее и переправилась следом.
Она возникла перед Куш-Юром неожиданно и бесшумно. Плавно, играя тонким станом, выступила из-за поленниц. Он оторопел, отступил назад, чем немало развеселил ее.
- Испужался. А еще вояка…
- Как ты попала сюда?
- Как и ты - на лодочке-калданочке. Выследила милого.
- Для чего?
- Для свидания. Понравилось с тобой целоваться.
"У-у, нечистая сила, приползла искушать!" - Он со злостью взмахнул в воздухе палкой, приготовленной для обмера поленниц.
- Полегче! А то зашибешь невзначай, как Биасин-Гал жену…
- Ты мне не жена. Уходи! Слышь?
- Не уй-ду! - Она шагнула к нему, прошептала: - Хочешь, стану женой? Сейчас? Вон на той лужайке? Без венчания! Все одно в Бога не веришь.
У него перехватило дыхание:
- Дура!.. Вырядилась… Поезжай, говорю! Не мешай.
Эгрунь и бровью не повела. Оглянувшись, посетовала, что кругом опил да мусор и посидеть-то негде. Велела Куш-Юру расстелить плащ.
Он помедлил, но расстелил.
Эгрунь легла, закинула руки за голову, потянулась. Увидев, как он зажмурился, поманила:
- Иди, иди сюда. Да не жмурься, слепцом не сделаю, не съем.
Куш-Юр подсел к ней, закурил.
- Вот что, Эгруня… - Он впервые назвал ее по имени.
Девушка встрепенулась, придвинулась к нему.
- Как ты сказал? Повтори. Ведь я знаю, любишь ты меня. Ох и глаза у тебя! Все душу мою жгут. Гляди же на меня! Гляди! Милый, любимый… - Она уронила голову ему на руку. - Люблю ведь тебя…
- Верю… Но не быть нам парой. Пойми!
Эгрунь подняла голову. Насмешливо спросила:
- Опять про отца? Если любишь - все нипочем!
- Про отца - одно. Я люблю другую.
- Чурку-Сандру? - она беспечно махнула рукой. - Что с возу упало, то пропало.
- А забыть ее не могу.
- Не отберешь же ее назад у Караванщика. Или отберешь? По вашим безбожным законам…
- Не бреши…
- Любил ты ее когда-то. А сейчас меня любишь! Правда ведь?
- Нравишься ты мне. А любви не имею. - Куш-Юр прямо посмотрел ей в глаза. И она отвернулась. - У тебя ведь суженый есть, Яран-Яшка. Зачем же другого ищешь?
Эгрунь подскочила как ужаленная.
- Яшка?! Яран-Яшка мой суженый! - И захохотала.
- Все село об этом говорит. И Яшка сам сказывал мне… Объяснял, скоро свадьба ваша. И Озыр-Митька за вашу женитьбу. Разве не так?
Эгрунь помрачнела, насупилась.
- Да чхала я на них, на Митьку-живодера и на Яшку-недотепу. Пара ли он мне. Яшка-то? Тьфу…
- Зато работящий.
- Работящих много. Я сама такая, даром что из богатого рода. От меня все парни без вина хмелеют. Какого хочешь кликну - пойдет за меня в огонь и в воду. Да никого за тыщи не возьму. Ты мне нужен! А уже коль надумала, будешь моим!
"А может, вот оно - твое счастье!" - застучало у Куш-Юра в голове. Но, тут же устыдившись своих мыслей, он поднялся.