Устроители передвижного зверинца и сами не предполагали, что их ждет такой успех. Никогда до того в Каменогорске не было порядочного зверинца. А ведь в новом городе успело вырасти целое поколение молодых людей, которые не видели не то что жирафа или тигра - обыкновенного медведя.
Кто-то переругивался с контролером:
- Пропустите меня!
- А где билет?
- Я всегда без билета. У меня теща - мать-героиня.
- А ну-ка, зятек, проваливай.
"Ну конечно, Хаенко", - узнал Токмаков.
- И все из-за несчастной трешки! - возмущался Хаенко, отходя от контролера и нетвердой походкой направляясь вдоль очереди к кассе. - Прямо потеха! Никого из знакомых. Некому проявить чуткость к живому человеку… А, товарищ Пасечник идет!
- Проваливай, Десяткин, - опередил попрошайку Пасечник. - Бог подаст…
Токмаков встал в очередь за Пасечником.
Тот поздоровался, мрачно отвернулся и заметил, что оказался в очереди вместе с Катей. Странно, и что только нравится ему в этой Кате? Вызывающе себя ведет, небрежно причесана, на ней уродливое красно-зеленое платье.
- Что вы вдруг завяли? - окликнула его Катя, блеснув большими серыми глазами. - Ухаживайте!
Пасечник с трудом заставил себя балагурить.
В очереди, за несколько человек до Токмакова, высился Медовец - он стоял с сыном.
К Медовцу подошел человек в парусиновом костюме и в таком же картузе.
- Значит, как же, Михаил Кузьмич?
- Даже не надейся.
- А может быть?
- Знаешь что? - Медовец понизил голос и осторожно разгладил складку на кителе собеседника. - Хочу дать тебе один совет: правый сапог надевай на правую ногу. Ты меня чуешь? Алло! Так удобнее носить.
- Много не прошу, Михаил Кузьмич! Ну, хоть бы шесть вагонов.
- Мы, дорогой товарищ, живем пока с тобой не на Марсе, а на Земле, и отрываться от нее не собираемся. Цемент мне нужен для домны.
- Без ножа режете, Михаил Кузьмич! Ну, хотя бы пять вагонов!
- Да что ты меня уговариваешь? Ты вот ее уговаривай! - Медовец повернулся и показал большим пальцем на Катю; та охотно расхохоталась. - Ты при разгрузке зачем вагоны смешал? Весь цемент пошел по низшей марке. А там портланда было два вагона!.. Знаешь, какой это цемент? Пальчики оближешь! А ты из цемента сборную солянку сделал… Не дам!
Медовец отошел от кассы с билетами и бросил поджидавшему его прорабу:
- Я этим цементом уже сыт по горло. Пойдем-ка лучше подывимся, що цэ такэ за гибрид. Все-таки земляк он мне. Тоже из Ворошиловграда…
- Вам один билет? - спросила кассирша у Токмакова.
- Два! - И подумал с тоской: "А вдруг не придет?"
Токмаков совсем не ожидал увидеть Машу такой.
- Какая вы нарядная!
- Что же я, по-вашему, всегда в спецовке?
Белая в синий горошек блузка-безрукавка, синяя юбка. На плечах синяя косыночка в крупных белых горошинах. Модные белые босоножки с дырочкой на носке. Чулки так тонки и прозрачны, что если бы не швы, отчетливо проступающие на икрах, ноги казались бы голыми.
Маша держалась с уверенностью девушки, знающей, что хорошо одета, что нравится.
Скоро они оказались у входа в зверинец.
Еще недавно на лесном складе пахло смолой, высыхающей древесиной, опилками. Сейчас здесь стояли острые запахи зверей, живущих в клетках и вольерах.
Маша, все больше увлекаясь, ходила от клетки к клетке и рассматривала диковинных зверей. Она выросла в Каменогорске и никогда не бывала в большом зоопарке. Может быть, поэтому она согласилась на предложение Токмакова.
Токмакова радовало, что Маше нравится прогулка; он готов был ходить и ходить с ней хоть до вечера, лишь бы видеть ее блестящие глаза, то серьезные, то смеющиеся, видеть, как она удивленно поднимает брови, как смеется и тут же сразу становится задумчивой.
Но ему так хотелось спать, что он с трудом сдерживал зевоту, когда давал Маше пояснения.
Втянув голову в сутулые крылья, белые с исподу и желтоватые сверху, сидел в клетке сонный орел. Его круглую голову покрывал редкий пух. Глаза, похожие на кошачьи, были слегка прищурены. Орел очень страдал от жары, духоты и вынужденного покоя. Лимонные лапы с хищными когтями были недвижимы, так же как сильно загнутый клюв. Изредка орел топорщил свое жесткое оперение, - и тогда становился еще более жалким, ощипанным.
- Вы что улыбаетесь, Константин Максимович? - спросила Маша.
- Вспомнил нашего Дымова. Он, когда очень доволен работником, называет его орлом. Посмотрел бы на этого беднягу!..
- Ну, хотя бы три вагона! - услышал Токмаков голос прораба, не отстававшего от Медовца.
- Прямо как цыган на базаре, - отругивался Меде вей. - Отойди, или я на тебя орла напущу!
К клетке, где сидела обезьяна Яшка, не протолкаться. Здесь стояли Бесфамильных в рубахе навыпуск, приодетый Пасечник с Катей, Хаенко, - пробился все-таки!
Катя не обращала ни малейшего внимания на Хаенко, который торчал рядом. Тот был явно уязвлен, но старался не подавать виду. А сам терялся в догадках: случайно рыжий нахал оказался в зверинце вместе с Катькой, или это у них свидание?
Она что-то сказала Пасечнику вполголоса, потом громко и ненатурально захохотала, показывая Яшке зеркало; Яшка смотрел на свое отражение, смешно наклоняя шерстистую мордочку и морща лоб. Он повисел, ухватившись черной сморщенной рукой за перекладину, потом вспрыгнул на нее и начал раскачиваться на качелях.
- Вот это верхолаз! - пришел в восторг Пасечник и, заметив Токмакова, добавил - А вместо монтажного пояса у него хвост. Техника безо всякой опасности.
- "Все-таки зря я до сих пор приказ не подписал", - подумал Токмаков и опять с трудом подавил зевок.
- Диалектика природы! - пояснил Хаенко, наблюдая за Яшкой. - Теория все объясняет.
- Вот кто тебя когда-нибудь объяснит? - нарочито громко спросил Пасечник.
Медведь неугомонно измерял свою клетку шагами, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу. На боках его висели бурые космы свалявшейся шерсти - медведь линял.
Едва Катя подошла к клетке, медведь зарычал, Маша испуганно, совсем по-детски, ухватила Токмакова за локоть.
- Может, Катя, ваше платье его расстроило? - спросил Пасечник.
Катя собралась было отругнуться, и уже приоткрыла рот, но только шумно выдохнула и пошла вперед.
Из толпы возле клетки с тигро-львом доносился полный драматизма голос служителя:
- Когти и зубы развиты у семейства кошек особенно сильно. Взрослый лев ударом лапы убивает теленка… Попрошу, граждане, от клетки!
А тигро-лев спал, отвернувшись от зрителей. Его не мог разбудить ни хриплый голос Утесова, уже в который раз вопрошающего в недоумении: "Что-то я тебя, корова, толком не пойму", - ни далекие взрывы на горе Мангай, ни грохот тягача, идущего мимо забора.
- Что за день сегодня! - рассмеялась Маша. - Все, даже звери, сонные!
- Еще бы! В такую жару сидят в клетке! Все на свете надоест…
- А вам тоже все надоело? Мне кажется, вам очень скучно со мной: вы же непрерывно зеваете.
- Простите, - смутился Токмаков, - всю ночь не спал. Только прикорнул малость после смены. Когда Гладких беседу проводил в красном уголке. Снотворная беседа. А потом глаз не сомкнул.
- Бессонница?
Токмаков мрачно махнул рукой.
- На стройке торчал до утра.
- Идемте сейчас же отсюда, вам надо выспаться.
- А лисица? А дикобраз?
- Идемте, идемте! Они, наверно, тоже спят. - Маша потащила Токмакова за рукав к выходу.
- Только пойдем пешком, - предложил Токмаков, когда они вышли из зверинца.
Он боялся, что в трамвае его снова начнет клонить ко сну.
- А вы где живете?
- Тоже на правом берегу. Я вас провожу.
Токмаков никогда прежде не был в этой части города. Они шли по улице, сплошь застроенной многоэтажными домами, отделенными друг от друга пустырями, скверами.
- Я здесь не то что каждый дом - каждый подъезд знаю, - рассказывала Маша. - Все лестницы исходила. Во время войны работала письмоносцем. Затемнения у, нас в Каменогорске, правда, не было. Но все равно лестницы темные! Много было приезжих, эвакуированных. На квартирах номеров нету. С адресами путаница. Пока достучишься - руку отобьешь. Начнешь разноску - ремень плечо режет, такая сумка тяжелая. Обратно идешь, правда, налегке, зато ноги ноют. Дома - видите? - четыре, пять этажей… Сапог только на три месяца хватало. Железо у нас под ногами, камень…
Маша посмотрела на ноги, как бы удивляясь, что на ней сейчас не стоптанные, сбитые сапоги, а модные босоножки.
Токмаков шагал не спеша, все более заинтересованно посматривая на Машу.
Она знала город, как старожил, была ровесница городу.
Маленькой девочкой играла в котлованах, спускаясь туда по лесенкам. Взбиралась на высокие-превысокие горы песка. Бегала взапуски среди экскаваторов, дышала пылью и дымом стройки. В чем была прелесть таких игр? Постоянно изменялся пейзаж и вся обстановка. Тропинка, по которой она бегала вчера, на другой день была уже перегорожена забором. Или обрывалась у песчаной ямы, и нужно было искать другую дорогу. Она бежала утром к котловану, тот стал еще глубже.
- Был случай, в котлован спрыгнула, а обратно никак выбраться не могла. Спасибо, Андрюша Карпухин помог.
- Сын клепальщика Карпухина?
Маша ответила не сразу, тень легла на ее лицо.
- Сын.
Она прошла несколько шагов опустив голову, затем спросила:
- А вы разве знаете Карпухина?
- Фронтовой дружок у него подручным хлопочет.