БОЕЦКИЙ ПУТЬ
Повесть
1
Васьки-Пловца, сапожника Соболева сына, родина - дом Городулина.
Дом этот известен всем: на канал Екатерининский и на Садовую - проходной. Слава о нем - как о "Васиной деревне", что на острову.
Впрочем, были и еще знаменитые в Питере дома: лавры Вяземская и Пироговская, Порт-Артур, Зурова и Сакулина дома на Фонтанке - мало ли!
Только в них ворье больше, а в лаврах даже сплошь; в Городулином же один вор всего - Ванька-Чухна, да и то - какой он вор?
Звание воровское только пачкает.
Когда у городулинцев что пропадает, всегда - к Чухне, и всегда находят.
В Городулином - все рабочие. Мастеровые с Франко-Русского (бывшего Берда), с Бекмана, из порта, с Балтийского, с островка Галерного, а также ремесленники: столяры, картузники, портные и сапожники, конечно.
Интеллигентов, как и воров, один всего - Иван Иваныч, адвокат.
Иван Иваныч - деляга, законник, опустившийся, правда, донельзя, пьет ежедневно, а временами сверх того - запоем; но все у него по статьям закона, даже рюмка водки.
По специальности и работает: за шкалик прошения пишет, за сороковку - любое судебное дело ведет, а если вина, закуски, пива - вообще угостить честь честью - самое безнадежное дело выиграет.
Законник!
Зато к нему и с уважением все, даже фараоны.
На что племянник Софрона Карпыча Конягина, владельца "Белых Лебедей", трактира "с крепкими", Митька-Коняга, дерзкий на руку парень, а вот Ивана Иваныча за воротник никогда не брал. А ведь Коняга спуску - никому, особенно благородным пьяницам как элементу случайному в "Лебедях" и навязчивому, нетерпимому никакой компании. Все у них, у благородных этих, с точки зрения да с амбицией, а какая тут амбиция да особенная точка, если до точки допился?
Коняга для интеллигенции - бич. Раз он даже попа, до положения риз допившегося, со всех шестнадцати ("Лебеди" во втором этаже) - спустил.
Тогда Софрон Карпыч, на что человек, что шар бильярдный - нечувствительный, и то не одобрил.
- Ты, - говорит, - Митька, это зря. Священное лицо - по шее. Конфузно, брат, это.
А Коняга:
- Мне все единственно, хуть кто, ежели в собачьем виде. Я и митрополиту Антонию откупорю со всем удовольствием.
Коняга, это верно, вышибал с удовольствием.
А вот Ивана Иваныча - ни-ни и даже с уважением.
И сотку иной раз от Карпыча тайно ставил.
Васька Соболев кличку Пловец заслужил за плавание изумительное. Мальчишкой еще сопливым, порты подпоясывать не умел, а в Ворониных банях, в бассейне, или на Бабьей речке, на Гутуевском, куда городулинцы шатией за кокосом ходили, а также на "Балтинке", на четвертой от Питера версте, на водопаде - даже матросов удивлял: рыба, а не плашкет. Вода для него - что квартира со всеми удобствами: спать, вероятно, мог в воде… не только что. Спиной становясь к воде - нырял. И ничего.
Городулинские ребятишки каждый чем-нибудь выделялся: Васька, вот, плаванием, Мишка-Левый, братишка его, - в драке бесподобен (бил с левши), Колька-Меднолобый - музыкантом роскошным стал впоследствии.
На афишах его портреты печатали. Что шафер на афишах: во фраке, в "гаврилке", прическа - "бабочкой". Будто и не городулинский вовсе. Павлушка-Пестик - революционер, эксист, "максималист" по-газетному, у Фонарного, в шестом году, застрелился.
Городулинские все - с талантами.
На что Афонька дворников, Говядина по кличке, деревня: только и есть в нем - мясо да жир. И тот отличился: вора на чердаке изловил и единолично в участок доставил.
Здоров, толстомясый! Одного вора ему, пожалуй, мало.
Городулинская плашкетня - талантливая.
В игру всякую - мастера, в драке - не качают, языком - любому трепачу сорок очков. И правильные. Фальши - никакой.
Воровства или чего такого - ни-ни!
Народ крепкий телесно и духовно, да иначе и нельзя: жизнь по головке не гладит.
Хочешь не хочешь - крепись.
Жизнь такая - ничего не попишешь!
Голод, холод, труд с малолетства. Большинство - по отцовской линии: на завод, в мастерскую, на липку сапожную или на верстак портновский.
Васька жил не унывая, несмотря на то, что жизнь сложилась неказистая: отец - пьяница, бил его и брата Мишку смертным боем. Когда Ваське минуло двенадцать, братишка ушел от отца. Жил с Марусею-Цыганкой, черненькая девочка, глаза - что вишни в дождь. Славненькая!
Мать умерла давно, от побоев мужа, наверное. Отец на одном Ваське душу и отводил. Но потом заболел. Пьяный, в покров, проспал на земле, схватил крупозное. Скрючило, хотя и вынес. Васька же к тому времени выровнялся: ростом чуть не с отца, а в плечах шире. Перестал отца бояться. А когда тот, пьяный, как-то стал фасон показывать - тарелки бить, Васька за Дворниковым Афонькою слетал. Вдвоем связали, бросили на кровать, а сами пошли играть в пристенок.
С тех пор отец притих. Иной раз зашебаршит по старой памяти, а Васька:
- Ложись добром. А то Афоньку позову. Он те угомонит в два счета.
Васька смышленый, грамотный. Читать любил, но книг не было. Кое-что у мальчишек доставал: "Итальянского разбойника Картуша", "Пещеру Лейхтвейса", "Магдебургского палача", "Пинкертонов" разных.
Книги эти занятные, завлекательные. Особенно про разбойников которые. Сердце от них растет и дух крепнет. Хорошие книги!
Так, без школы, без учебников, наглядно учился, а без этого тоже можно учиться: глаза, уши есть, вот и учись.
А школа - улица. Учитель - улица. За все она отвечает. Одна она - и мать, и наставник, и профессор.
Вольный и смелый, как городулинские, как питерские мальчишки, понял Васька, что жизнь заключается в том, чтобы человек права свои отстоять мог. А для этого надо быть сильным, бесстрашным. Иначе всякий обидит, с дороги столкнет, и будешь у людей в хвосте, в загоне. Бороться нужно. Но так как бороться одному часто не под силу, то нужна артель, шатия.
Везде так.
Вот у Покрова, в Коломне, покровская шатия. На Пряжке - пряжинская, затем - петергофцы, семенцы, песковцы. А самые знатные, первоначальные, - "Зеленая Роща" и "Гайда".
Создал и Васька городулинскую партию. Надумал, предложил парнишкам. Те, понятно, - с восторгом.
За атаманом дело. Ваське напрашиваться нельзя, должность атамана - выборная.
Ребятишки-то за Ваську:
- Пловец, ты атамань! Ладно, Пловец, а?
Но Филька столяров - злой, завистливый - запротестовал:
- Кто всех сильнее, тот и атаман.
Пришлось сходиться трем кандидатам: Ваське, Фильке и Афоньке. Остальные - мелочь.
С ними - нечего.
Говядина Фильке чуть ребро не высадил кулачищем.
И Васька Фильке влил.
Потом с Афонькою у них - боевая. Васька по драке - академик, но Афонька - силен. Техникой Васька только и взял…