Как вихрь, возник вдруг встречный поезд: грохоча, замелькали его вагоны, понеслись молниеносные отсветы его окон, все было заглушено этим вторжением летящего грохота и блеска… Встречный промчался, опять стал слышен мирный перестук колес, но уже не звучала в нем песня.
- Пора идти спать, - сказал мальчик, туша папиросу.
И запер за собой дверь в купе.
В общежитии служащих санатория сидела в своей комнатке девочка и писала письмо.
Она писала тщательно, задумываясь над каждой фразой.
Закончила, вздохнула и приписала: "Жду ответа, как соловей лета".
Мальчик приехал домой.
Мать разбирала его чемодан, а отец говорил:
- Не зря мы тебя посылали на юг, не зря! Смотри, как загорел, посвежел, возмужал! Ей-богу, возмужал немножко! Смотри, мать, еще пара-другая лет - и будет у нас с тобой помощник! Того гляди женится!
- Самое время, - шутила мать, - усы уже выросли.
- Что-то мне не хочется еще становиться дедушкой, - шутил отец.
Мать посмотрела на мальчика с восхищением.
- Он еще больше стал похож на меня, - сказала она.
- Не возражаю, - сказал отец, - если он будет такой же красавец, как ты.
- Ну, ну, не порть малыша, - сказала мать.
- Я пойду к ребятам, - сказал мальчик некоторое время спустя.
- Сходи, они тебя очень ждут, - сказала мать.
Отец отошел с мальчиком в сторонку и сказал:
- Тебе, наверно, понадобятся деньги. Возьми трешку, малыш.
- Спасибо, - сказал мальчик.
Со своими товарищами он шел по большому городу, они были веселы и оживленно разговаривали.
…Мальчик был со своими товарищами на стадионе. Советская команда играла с иностранной, игра была острая. Мальчик сидел наэлектризованный, поглощенный зрелищем.
После матча громадная толпа текла со стадиона. В толпе двигался и мальчик. Выражение его лица было счастливое, задорное, потому что выиграла наша команда.
Он пришел домой и на столике в передней увидел письмо. Схватил его, быстро прошел к себе, стал читать. "Жду ответа, как соловей лета", прочел он, ему стало неловко. Он вспомнил, достал фотографию, завернутую в бумагу, развернул. На фотографии были две девичьи головки, старательно причесанные, две пары глаз смотрели в одну точку. Оба лица были невыразительны, ненатуральны. Одно из них принадлежало его девочке, но это было не то лицо, которое ему так нравилось. На обороте было написано:
Когда в жизни что случится,
Тогда вспомнишь ты меня
И вспомнишь, что в мире есть сердце.
Которое любит тебя.
Мальчик задумчиво положил фотографию в ящик стола.
Девочка зашла на почту, где было полно отдыхающих, и, стесняясь, спросила в окошечко:
- Надя, посмотри, мне есть?
Надя была та самая подруга, с которой девочка вместе фотографировалась. В жизни лицо у нее было не деревянное, а живое и смышленое.
Она взяла пачку писем на букву "О", перебрала и сказала:
- Пишет.
Девочка отошла.
Мальчик действительно писал письмо.
Но что он мог написать?
"Из нашего класса двое поступают в институт", - написал он и представил себе свой класс, и зачеркнул написанное. Что ей до его класса?
"Кто сидит на моем месте за столом?" - написал он и представил себе этот стол, и место за столом, и на этом месте кого-то безликого, и протянутые перед ним стройные руки девочки - нахмурился и зачеркнул.
С пером в руке он сидел и думал мучительно - что написать?..
И девочка писала.
"Напиши, - писала она, - понравилась тебе моя карточка или же нет".
Мальчик получил и это письмо, и снова он сидел и пытался ответить.
"Твоя карточка мне очень понравилась".
Но, написав это, положил перо и достал фотографию… Нет, не нравилась ему фотография, не видел он на ней той красавицы, что стояла на морском берегу, залитая светом луны.
И лица той красавицы он уже не мог вспомнить. Безликая стояла она перед ним, или же на месте настоящего ее лица виделось мальчику ненастоящее, напряженное - с фотографии.
И свет луны ему виделся не таким уж ярким, словно сквозь туман…
Он разорвал свое неоконченное письмо на мелкие кусочки и бросил в корзину.
- Я пройдусь, - сказал он матери и вышел из дому.
На улице он повстречал двух бывших своих одноклассниц.
- Как ты загорел! - сказала та, что когда-то говорила: "Тебя посылают в Крым, счастливый!"
- Поздравь, - сказала другая, - последний экзамен с плеч долой! Теперь уже скоро объявят, кто прошел по конкурсу, кто нет.
Два лица смотрели на мальчика - оживленные, сияющие.
- Поздравляю! - сказал мальчик.
И они ушли по улице, разговаривая о своих делах. Московская летняя улица - дома в лесах, зной, грохот, движение…
- А ребята что говорят? - спросил отец.
Они сидели за семейным ужином втроем, родители и их мальчик. Комната была чистая, с книжной полкой, с репродукцией Пикассо на стене.
- Одни завидуют, - ответил мальчик весело, - те, что хотели и не прошли. Другие рады, что их забраковали. А в общем-то все одобряют - что же тут возразишь, дело стоящее.
- Если б еще на прежних самолетах, - сказала мать, - а то десять тысяч метров и даже больше, представить себе только.
- Мама, десять тысяч метров - это пустяковая высота! - сказал мальчик.
- Ну да, пустяковая, много ты понимаешь, - сказала мать.
- Я вот о чем думаю, - сказал мальчик, - техника там все же трудная.
- Ничего, - сказал отец, - все в жизни трудно, справишься, малыш.
- Ну ясно справлюсь, - сказал мальчик, - только не сразу, конечно.
- Надя, посмотри, мне есть? - спросила девочка в окошечко.
На почте было пустовато, лето кончилось.
Надя терпеливо перебрала пачку писем на букву "О" и сказала:
- Пишет.
- Все пишет, - вздохнув, сказала девочка. - Пишет, никак дописать не может.
- Все они такие, - сказала Надя.
- Напишу еще раз все-таки, - сказала девочка. - Последний.
- Попробуй, - сказала Надя. - Только не стоят они того, уверяю тебя, не стоят.
Мальчик зашел в магазин подарков.
Переливались, играли бусы всех сортов и размеров; маршировали флаконы с духами; перевязанные лентами, лежали аккуратные, как пакеты с младенцами, подарочные наборы; шли табуны слонов; лежали поделки из кости, малахита, янтаря.
- Скажите, пожалуйста, - спросил мальчик у пожилой продавщицы, - сколько стоят вот эти клипсы?
- Цена написана, посмотрите сами, - ответила продавщица.
Мальчик посмотрел сам, отошел…
Был осенний вечер. Фонари расплывались в тумане.
Мальчик стоял с приятелем.
- Зайдем, выпьем пива? - предложил приятель.
Мальчик достал из кармана горсть монет, посмотрел на них и сказал с горечью:
- Зайдем, на пиво хватит…
Девочка шла к Наде.
Стоял ноябрь. В парке на голых акациях связками висели большие черные стручки. Ветер перебирал их, они шуршали и позванивали высохшими семечками.
Длинные мутные волны, завиваясь и пенясь, заливали берег до самой балюстрады. Тучи сползали по горам лохмотьями черного дыма.
Надя жила в маленьком домике на горе.
Девочка сидела на Надиной кровати и беззвучно плакала, утирая слезы уголком головного платка.
- Что теперь делать? - шептала она.
- Раньше думать надо было, - сказала Надя угрюмо.
- Все узнают, - шептала девочка. - Все будут говорить…
- Вовремя надо было спохватиться, - сказала Надя. - Теперь хоть плачь, хоть криком кричи на весь свет - ничего не поможет.
Еще она сказала:
- Надо же.
И еще:
- Так уж он тебе понравился?
- Понравился, - всхлипнула девочка.
- И неужели ты ему не напишешь? - спросила Надя. - Как же так?!
Но тут девочка поднялась и стала такая гордая, горько-замкнутая.
- А что это поможет? - сказала она. - Только стыда больше. Когда он ни словечка даже не написал, исчез и все… Ладно, пусть так: он - сам, я - сама…
Длинные мутные волны заливали берег до самой балюстрады. Тучи ползли по горам лохмотьями черного дыма.
Мглистый, промозглый спускался вечер.
Ударил утренний мороз, и враз свалились с орешины ее красивые крупные листья, все до единого, легли кругом на землю и на ту скамью. И выступил, точно выбежал, гипсовый лыжник, прыгающий с трамплина.
Перед стеклянной дверью в пустую столовую диетсестра в белом халате стояла среди персонала и ответственным голосом спрашивала:
- А ты когда пойдешь в отпуск?
- Я пойду, пожалуй, в декабре, - ответила толстуха Таня, соседка девочки по общежитию.
- Можно в декабре, а можно и в январе, так что выбирай, - сказала диетсестра.
- В декабре мне лучше, - сказала Таня.
- А мне надо в апреле, - сказала девочка.
- В апреле нельзя, - сказала диетсестра. - Можно в декабре и можно в январе.
- Мне в апреле надо, - сказала девочка. - У меня в деревне тетя, она мне все равно что мать.
- Она ее воспитала, когда родители умерли, - сказала Таня.
- При чем тут тетя, - сказала диетсестра. - Объясните толком.
- Тетя строит дом, - сказала девочка. - И просит приехать вот именно в апреле. Помочь. Она письмо прислала. - И девочка показала письмо.
Диетсестра взяла письмо, персонал тоже стал читать, заглядывая через плечо.
"Приезжай, помоги, без тебя как без рук", - было написано в письме.
Девочка стояла такая смирненькая и смотрела пристально на читающих.