"А про себя умолчал, - подумал Скляров. - Когда я просил дать мне в поход акустика, пока мой болел, тоже ведь отказал. Вот тебе и братство. Но жаловаться не стану..."
- Кто еще желает? - спросил адмирал.
- Разрешите мне? - поднял руку командир "Стремительного".
- Товарищи, я буду краток. - Капитан 2 ранга глянул в сторону Склярова. - То, что корабль не выставил мины, дело случайное, и не надо из мухи делать слона.
Журавлев резко прервал оратора:
- Нельзя оправдывать Склярова. Случай этот - пример вопиющей беспечности. За такое крепко надо спросить, а вы тут...
"Нет уж, Илья Маркович, хоть и защищаешь меня, а беспечность налицо", - мысленно возразил Скляров командиру "Стремительного".
Он с нетерпением ожидал, когда слово возьмет командующий. На сердце было тяжело. Обидно, что никто не говорил о том, что "Бодрый" обнаружил подводную лодку и это позволило разгадать замысел "противника". Склярову особенно было неудобно перед командующим, которого глубоко уважал.
Командующий не стал расточать похвалы в адрес Склярова, хотя и заметил, что лично ему понравилось, как тот обнаружил лодку "противника". Командир "Бодрого" хорошо знал район действия лодок, гидрологию моря. Штаб флота ждал донесений с моря: важно было знать, на каком направлении "противник" развернет свои подводные силы, сколько лодок, какова их задача и прочее. И первым в штаб поступило донесение от Склярова. А следом вдруг новое радио: Скляров не смог выставить мины. Неподалеку от "Бодрого" находился Ромашов, и ему было поручено поставить мины. Командир "Гордого" сделал это быстро и четко, хотя тоже не обошлось без казусов.
- Меня, например, очень удивило, - продолжал командующий, - что товарищ Ромашов, сославшись на задачу нести дозор, заявил в посланном запросе о невозможности выполнять две задачи. Вот до чего дошло - приказ обсуждают, вместо того чтобы его выполнять. Давать запросы надо в случаях каких-то неясностей. Я делаю вам, товарищ Ромашов, замечание. Кстати, Скляров тоже мог бы осуществлять поиск "противника" у скал, ибо ему был назначен совсем другой район. А он учел обстановку, проявил инициативу и нашел "противника". Не надо бояться брать на себя ответственность. - Командующий на минуту умолк, потом обратился к Серебрякову: - Скажите, вы довольны действиями Ромашова?
Серебряков встал. Он ценил Ромашова, но был строг к нему и не терпел фальши в действиях командира корабля. И сейчас он сказал, что если судить строго, Ромашов допустил грубейший промах: был приказ в эфир не выходить, а он по радио послал запрос, и этим дал "противнику" возможность обнаружить свое место. Только по случайности самолеты не засекли его в районе. где корабль выставлял мины. А могло быть и хуже.
- Вот видите, товарищи, - подхватил командующий, - а мы тут все свели к эпизоду на "Бодром". У вас есть что-нибудь? - кивнул адмирал Склярову.
Тот поднялся из-за стола.
- Да, есть... - Он сделал паузу. - Я виноват и не собираюсь оправдываться. А что касается приемки боезапаса... У матери день рождения, телеграмму ей послал. На почту ходил. А тут жена позвонила, что ей плохо... - Он смущенно добавил: - Она сейчас в роддоме. Отправил ее - и бегом на корабль.
- Родила?
- Не успел узнать. - Скляров покраснел. - Спешил на совещание...
- М-да, спешил... - насупился командующий.
Он позвонил. Вошел адъютант. Адмирал что-то сказал ему на ухо, и тот вышел, так же тихо и незаметно, как вошел.
- Извините, товарищи. Продолжим о действиях "Бодрого". Вы знаете, чью радиограмму перехватили ваши радисты? - Адмирал взглянул на Склярова. - Вряд ли догадаетесь. Командир лодки допустил просчет. Да, именно просчет, который и подвел его.
- Всплыл под перископ, чтобы привлечь наше внимание? - спросил Скляров.
- Не в этом дело, Павел Сергеевич. Одна из лодок "синих" решила форсировать оборону противолодочных кораблей "красных" в районе маяка. Вам это место хорошо известно - лет пять назад "Бодрый" спасал рыбаков, чье судно наскочило на камни. Так вот лодка решила пройти. Но угодила в рыбачью сеть, намотала ее на винты и лишилась управления. А там камни, это грозило гибелью. Командир лодки, всплыв под перископ, вышел на связь со штабом. Теперь вам понятно, чья это была радиограмма? А засекли ее радиометристы в тот момент, когда она вновь всплыла для приема ответной радиограммы. И зря всплывала - штаб не ответил ей. Выходит, вы перехитрили командира лодки. - Командующий сделал паузу.
- "Стремительный", товарищ командующий, тоже атаковал лодку, - подал голос Серебряков. - Правда, со второго захода. Лодка маневрировала, создавала помехи, и акустик клюнул на них. Потерял битый час, пока вновь установил контакт.
- Я не могу разделить вашей точки зрения, Илья Маркович, - сухо заметил командующий. - Толкать нас на самоуспокоение не следует. Слишком большое и ответственное дело нам доверено. Вернемся, однако, к анализу действий Склярова. - Адмирал взял со стола указку и подошел к карте. - Видите маяк на скале? Неподалеку от него и всплыла подводная лодка. А вот курс "Бодрого", в нескольких милях от него проходил рыболовный сейнер. Это места кораблей на момент передачи лодкой "синих" донесения в штаб. - Командующий посмотрел на Склярова. - Я допускаю, что надо было связаться с берегом - лодка лишилась маневра и могла угодить на камни. Но, выходя на связь, следовало, и это очень важно, обезопасить себя, не дать "противнику" обнаружить лодку. В чем же просчет командира-подводника?
Скляров мучительно думал, глядя на карту. Он подошел к ней ближе. "Как тут надо было поступить, уйти от маяка подальше? Нет, я, наоборот, подошел бы ближе. Да и как лодке уйти, если она потеряла управление?.."
- Что, тяжело? - усмехнулся командующий. - Кстати, посредник адмирал высоко оценил действия и ваши, и старпома, и других офицеров во время атаки лодки, потому-то он и перебрался на "Гордый". На днях будет приказ по итогам учения. То, что есть хорошего на "Бодром", отметим. Однако важно вовремя вскрыть недостатки и устранить их.
Пока адмирал говорил, Скляров смекнул: сейнер находился от лодки дальше всех, и ей следовало начать передачу радиограммы в тот момент, когда сейнер был рядом. Тогда Грачев посчитал бы, что она исходит от рыбаков.
Капитан второго ранга доложил свои соображения командующему. Тот откровенно обрадовался:
- Вы правильно разобрались. Вопросы есть?
В этот момент быстро вошел адъютант и что-то сказал командующему. Тот улыбнулся и молодо вскочил с места.
- Минутку, товарищи. Только что мне сообщили, что жена Павла Сергеевича Склярова родила сына. Поздравим его. А теперь бегите к ним... - Адмирал махнул ему рукой.
Скляров выбежал из кабинета и направился вниз к вешалке.
- Сын? Правда? - Скляров, не помня себя, схватил за плечи медсестру и, подняв ее, начал кружить вокруг себя.
Сестра, уже немолодая, с добрыми мягкими глазами и смуглым лицом, воскликнула:
- Ой, что вы, голубчик! Закрутили совсем...
Скляров, запыхавшись, опустил ее на пол.
- Сын! - выдохнул он. - Сестра, а на кого он похож? На меня? Как его назвать? Федей, как звали отца? Нет, лучше - Игорь. В честь деда-сталевара. Игорь Павлович Скляров. Звучит?
- Вот чудак! - улыбнулась сестра. - Как из пулемета... А вы цветы-то жене принесли?
Скляров спохватился:
- Да, да, бегу...
9
"Бодрый" тихо качался у причала, стальные швартовые концы, натягиваясь, жалобно скрипели. Скляров поднялся на полубак, взглянул на море. В серой водянистой мгле оно было черным, каким-то угнетающим, бурлило, колыхалось крупными волнами. Боцман, завидев на полубаке командира, поспешил к нему. Коренастый, крепкий, как молодой дубок, он зачем-то взялся за околыш фуражки, кашлянул в надежде, что Скляров обернется, но тот все еще неподвижно стоял у самого борта.
- Товарищ командир, разрешите доложить? - подал робкий голос боцман.
Скляров обернулся:
- А, боцман... - Он кивнул в сторону шкафута. - Что там у вас?
- Минеры да торпедисты возились, товарищ командир, ветошь, вода...
Скляров не без упрека сказал боцману о том, что "все надо видеть", распорядился произвести приборку, получить на этой неделе краску, каюту ему покрасить.
- Стены пожелтели, а ты и не видишь, Федор Сергеевич, - ласково добавил Скляров. Боцман, однако, не преминул сказать, что когда красили все каюты, он, Скляров, был в отпуске, а когда вернулся в апреле, то не разрешил.
- В море ведь сразу ушли, - засмеялся Скляров. - Ох, боцман, ты как тот цыган... Что, краска небось есть?
- А как же, запас имеется, - улыбнулся тот.
- Тогда я пойду в штаб, а вы приступайте к покраске, - сказал Скляров.
- А если снова в море?
- Ничего, я поживу в другой каюте...
Близкий гудок заставил Склярова оглянуться. Рядом с островом проходил рыболовецкий сейнер, на его борту сияло: "Горбуша". Скляров невольно подумал о капитане Серове, опять уходит на промысел; значит, не уехал в отпуск. Серов как-то в беседе с ним сказал: "Кто в море не бывал - тот горя не видал, а мне, видно, и помирать тут придется". Скляров уважал старого капитана, у которого за плечами годы тяжелой морской службы; но если об этом заходила речь, Серов никогда не жаловался на свою судьбу, он лишь улыбался и неизменно твердил полюбившуюся ему фразу: "Кто живет морем, у того душа мягкая".
Скляров взял в руки мегафон и окликнул вахтенного сигнальщика. Матрос мигом отозвался.
- Передайте на "Горбушу" семафор: "Капитану Серову богатого улова. Жду в гости. Скляров". Записали?
- Так точно...