Катюша, празднично приодетая и раскрасневшаяся от домашних хлопот, встретила нас у двери и сразу же потащила осматривать квартиру. Поздравления наши она выслушивала на ходу и все улыбалась, благодарила. Я не стану в подробностях описывать новую квартиру Алексея. Достаточно сказать, что это была очень хорошая - больше того, превосходная квартира. И даже если бы я захотел точно и обстоятельно занести все в инвентарные описи, я не сумел бы сделать этого. Можно измерить площадь пола и перевести ее в квадратные метры, заменив при этом понятие "жилище человека" термином "жилплощадь", но какими цифрами, какою мерою передать то ощущение просторной, удобной квартиры, когда перед тобою распахивается одна дверь за другой и ты забываешь, в какую же сторону надо идти к выходу? Можно, конечно, подсчитать количество окон, определить их высоту и ширину, а в примечании упомянуть о наличии форточек, но как записать в ведомости воздух и свет, как записать неумолкающий смех Катюши и дробную топотню Васильков, все время перебегающих из комнаты в комнату? Обстановку квартиры перечислить проще всего. В первой графе наименование предметов, во второй - краткое описание, в третьей - процент износа. Но сколько нужно еще отвести граф, чтобы с абсолютной точностью отыскать в каждом предмете любовь хозяйки, с какой она ставила его и прихорашивала, отыскать творческую страсть мастера, с какою Алексей, вероятно, в ночные сверхурочные часы делал и новые стулья, и карнизы на двери и окна, и шкаф, и две этажерки для книг - выделив одну особо для произведений Ленина, - и круглый обеденный стол на точеных ножках, и широкий мягкий диван - конечно, для Васильков в первую очередь?
- У тебя много еще будет гостей? - спросил я Алексея, когда, осмотрев все комнаты и все, что было в квартире, мы с ним остались вдвоем.
- Думаю, придут люди. Должны бы уважить, - сказал Алексей. - Сам знаешь: всегда я на людях. И Катя тоже.
Телеграмма мне не давала покоя, хотелось скорее прочесть ее вслух, прокричать во всеуслышание, но как-то так получилось, что не было рядом со мной или Кати, или Алексея, или их стариков, или, наконец, Ксении, которой телеграмма тоже касалась.
Подошла Катюша. Я толкнул в спину старшего Василька:
- Позови скорей бабушку с дедушкой. И тетю Ксану.
Катюша потянула меня за рукав:
- А ты еще одну вещь у нас не заметил!
На маленьком столике в углу стоял телефонный аппарат. Я невольно улыбнулся. Что это значит? К чему? В Н-ске мало еще квартирных телефонов…
- Улыбаешься! И я так сперва руками махала, когда пришли ставить его: "Ну, что я делать с ним буду?" А директор мне говорит: "Не для роскоши ставлю тебе его, а для беспокойства. Ты - заведующая медпунктом. Случай несчастный какой - тебя в любую минуту вызовут. А так я и сам знаю: тебе особенно разговаривать не с кем".
Она протянула руку к трубке:
- Три дня стоит, а ни разу звонка еще не слыхала. Попросить разве дежурную, пусть поздравит…
Катюша испуганно отдернула руку. Словно по щучьему велению, телефон зазвонил. Резко, настойчиво. Катюша неуверенно поднесла трубку к уху.
- Да. Да. Я слушаю, Худоногова, - заговорила она, встревоженно поглядывая на меня. - Кто? Ильющенко?.. Здравствуйте. Узнаю… Так… К депутату? Я слушаю… Почему магазин опечатывают?.. Ах, вон что? А я при чем? Не буду. Не имею оснований вмешиваться! Это ваше дело. Начальника орса, наконец… Нет нигде? Так ведь я его не замещаю! Позвоните Николаю Павловичу… Тоже нет? Ну, я не знаю. Никак не соглашается… Ну ладно. Попросите, пусть подождут. Я сейчас приду…
Расстроенная, она положила трубку. Чуть не плача, объяснила:
- Санинспекция магазин за антисанитарное состояние опечатывает. Ильющенко говорит: ему два дня на приведение в порядок надо. А инспектор не соглашается, навешивает пломбы. Я знаю: Ильющенко уже не раз предупреждали. Дождался. Когда он еще комендантом общежития служил - дело до войны было, - то прославился на весь город грязью. Леша, помнишь, меня тогда еще в санитарную комиссию выбрали проверять его? - Переждав, Катюша уже спокойнее сказала: - Пойду на месте разберусь. Может, уговорю санинспектора.
Алексей только развел руками:
- Голову ему оторвать мало, Ильющенке этому. Весь праздник испортил.
Катюша ушла. Вскоре явился Волик с женой. Потом еще два мастера из краснодеревного отделения, и тоже с женами. Потом, почти одновременно, но держа себя независимо, вошли Костя - парень, которому Алексей не позволил зашпаклевать трещину в полированной доске, и Феша - санитарка, в свое время так сердито встретившая меня в медпункте. Наполнив дом движением и смехом, ворвались Тамара и Маша, те самые девушки, которые в красном уголке готовили к выпуску стенгазету.
Позже других пришли Николай Павлович с Иваном Андреевичем.
Директор завода сразу предупредил Алексея:
- Только на часок. Поздравить, пожелать, рюмку водки и так далее. В девять тридцать у меня диспетчерский разговор с Москвой.
- Рюмку водки, Николай Павлович! - пожаловался Алексей. - Да хозяйки-то даже нет… Увели…
- Кто?
Алексей рассказал. Николай Павлович хмуро побарабанил пальцами по подоконнику:
- Иван Андреевич, насчет действий госсанинспектора надо…
- Худоногова разберется. Посмотрим, - заметил Иван Андреевич.
Разговор плохо вязался. Ксения торопливо помогала Устинье Григорьевне накрывать на стол, возле них вертелись Тамара и Маша, женщины хлопотали на кухне, мужчины слонялись по комнатам из угла в угол. Праздник пошел комом. Директор лесозавода то и дело поглядывал на часы.
- Николай Павлович, - решился наконец Алексей. - Не знаю я, какой тут нам правильный выход найти. Катюша в отлучке не по своей охоте, общественные дела обязывают, а как без хозяйки…
- Вот еще, о чем ты беспокоишься, - старался ободрить хозяина директор. - Меня ие это раздражает. Из-за этой истории с магазином рабочие могут остаться без хлеба. Вот что! Впрочем, в таком случае я сразу к черту пломбы сорву! Поставлю в известность горком партии… и сорву!
Прошло еще нудных десять минут.
Наконец появилась Катюша. Красная, запыхавшаяся от быстрой ходьбы.
- Ой, Николай Павлович, Иван Андреевич, Костенька, Маша, Андрей Никитич! Ой, здравствуйте! Извините, извините, пожалуйста. Мне тут пришлось по делам…
- Знаем, - одобрительно сказал Николай Павлович. - Ну и как, вправила ты ему мозги?
- Вправила, Николай Павлович, - весело сказала Катюша. - Ой, тут уже все готово! Тогда прошу, пожалуйста… Садитесь… Вы сюда… А вы, Иван Андреевич, рядом. Тамара, сюда…
Все сразу ожило, просветлело. Вот оно - что значит хозяйка!
- А подробности, Екатерина Федоровна? - полюбопытствовал Иван Андреевич.
Все наконец уселись за столом. Осталось еще одно свободное место и лишний прибор.
- Да какие же подробности, Иван Андреевич? - сказала Катюша, глазами проверяя, все ли в порядке на столе. - Запущен магазин, действительно торговать в нем нельзя. Раньше закрыть надо было. Ильюшенко думал, что я его поддержу. Посмотрела я…
- Что? Магазин закрыли все-таки? - Николай Павлович даже отодвинулся от стола. Лицо его сразу посерело, стало неприветливым.
- Да. Опечатали, Николай Павлович. - Катюша раскладывала закуски на тарелки. По старшинству: гостям, потом отцу с матерью, Алексею, последней - себе. - Опечатали, пломбы навесили. Я, как депутат горсовета, акт подписала, чтобы больше споров уж не было.
- Так, - глухо сказал Николай Павлович и встал. - Значит, "помогли" заводу? Чистоту соблюдаете. А рабочие будут без хлеба? Или бегать в город за три километра?
Катюша побледнела.
- А вы что ж, не согласны, Николай Павлович? - спросила она. - По-вашему, антисанитарию следует в магазине разводить? Посмотрела я акты у инспектора. Дальше уже невозможно. Три раза предупреждали Ильюшенко, начальнику орса писали, вам писали…
- Не получал я, - краска выступила на щеках Николая Павловича. - Видимо, секретарь, минуя меня, передала тоже в орс…
- Не оправдывайся, Николай Павлович, - сказал Иван Андреевич. - Я тоже тебе об этом говорил. Ты взялся вызвать начальника орса, обещал этим делом вплотную заняться.
- Обещал. Да… Но завертелся, забыл… Дела… - краснел все больше Николай Павлович. - А в конце-то концов, что я должен делать - торговать или лес пилить? Программу по распилу завалю - небось не начальник орса отвечать будет. А я буду отвечать за магазин?.. За что тогда он зарплату получает?
- По всему выходит, виноват я, что на бюро об этом вопрос не поставил. Так? Придется поставить.
- Виноваты, виноваты! - Директор завода вышел из-за стола и стал ходить по комнате. - Да, виноваты мы все. А чем рабочие виноваты, скажи ты мне? Они придут завтра за хлебом…
- Николай Павлович, - волнуясь, сказала Катюша, - я не знаю, может, конечно, опять он не сумеет ничего, а только я приказала ему за ночь весь магазин щелоком, содой вымыть, побелить стены известкой, банки, бутылки вымыть, вытереть, сшить на окна новые занавески. Судом ему пригрозила, если к утру не будет готово. Может, и не по праву так сделала я…
- По праву, - тихо сказал Иван Андреевич.
Директор завода метнул гневный взгляд в пространство, подскочил к телефону.