Я вышел в машинный зал, торопясь уточнить, что завело Татьяну Гавриловну на вековечный путь греха: внезапные симпатии к моей особе или тривиальное нежелание капать на своих. Но, постояв у насоса № 2 и потрогав его холодный кожух, я сообразил, что сумею справиться об этом не раньше, чем дня через четыре, когда наше рабочее время совпадет.
Я решил взглянуть, не поубавилось ли воды в скважине № 94 - но нет, вода текла пуще прежнего. Внезапно я заметил пар от дыхания и разом почувствовал холод. Я увидел иней на траве и лужу на асфальте, взявшуюся тончайшим, как чешуйка слюды, льдом, и понял, что зима уже простерла на осень свою знобкую власть.
Да только это не меняло дела. По-прежнему с семи до восьми утра папаши должны были бриться впопыхах, мамаши готовить завтрак, а их сорванцы - мыть носы перед тем, как повесить ранец за спину. По-прежнему рабочим предстояло становиться под душ после смены, а кирпичному заводу - выпускать кирпичи без изъяна. И для всего этого нужна была вода, чертова прорва воды, и зима тут была ни при чем.
Я пошел обратно в станцию узнать у машинисток, как позвонить Пахомову. Романенко и Ключко - задорные, сообразительные, смешливые, несмотря, на почтенный возраст, женщины, похожие на двух сестер и любопытные, как белки, учинили мне форменный допрос: сколько мне лет? какой институт я окончил? женат ли? где живу? зачем собираюсь звонить Пахомову? Остановит он станцию на ремонт или нет? Не прошло и пяти минут, как у меня голова пошла кругом. Но они продолжали расспрашивать меня - неторопливо и доброжелательно, как тетки - племянника, о котором они знали по письмам и наконец получили возможность познакомиться лично. Кое-как мне удалось убедить их продолжить беседу в следующий раз. И выпив предложенную чашку крепчайшего чая, я поспешно убрался из подсобки.
- Может, на девяносто четвертой свищи в оголовке? - спросил, выслушав меня, Пахомов.
- Не знаю, - сказал я.
- А откуда вода на девяносто третьей?
- Не могу сказать, - ответил я.
- Сколько сейчас показывают расходомеры?
- В сторону Госпрома ничего. В сторону Ивановки триста двадцать кубометров.
- Разладилась станция, - сказал Пахомов. Он помолчал. Потом сказал: - Я пришлю Алябьева и Витю Шилова посмотреть приборы. Майстренко с аварийной бригадой будет у тебя через час.
- Вы не могли бы приехать сами? - спросил я, но в трубке уже были короткие гудки.
Я шепотом выругался и положил трубку на рычаги аппарата. Потом встал из-за стола и подошел к окну, за которым маячило серенькое утро. Иней уже сошел с травы, в окно мне был виден забор, ограждавший территорию автобазы, чахлые и нагие деревья, да кучи бурой земли у стены недостроенного резервуара. Я попытался вспомнить, что говорил мне о резервуаре Пахомов, и не сумел. Зато я вспомнил другое: день, когда Вера Ивановна составит акт о передаче мне материальной части станции, уже не за горами. И я подумал: а занятно было бы вновь очутиться в приемной Мирояна, в этом средоточии темного дерева, красной кожи и неяркого света, где телефоны, знай себе, роняют дребезжащие звонки, как пинг-понговые шарики, дождаться, когда Валя доложит обо мне, войти и сказать: "Георгий Аршакович, на шестой станции вода хлещет из всех дыр, ее план - абсурд, перевыполнение - фикция, а двор - кромешный ад! Поразмыслив над этим, я, знаете ли, надумал уволиться…" И внезапно я подумал: "А вдруг я и впрямь надумал уволиться?" Потом подумал, что он не уволит меня. По закону я обязан отработать три года, а кроме того, я сам дал согласие на эту работу, и блесна - блестящая и лживая приманка - уже впустила мне крючок в губу. А лесу можно разматывать сколько угодно, потому что, куда бы я ни заплыл, я все равно вернусь. С дипломом дневного обучения меня никуда не возьмут без направления. И еще я подумал, что план и его перевыполнение не такая уж фикция, как кажется на первый взгляд. Сколько воды подает станция, я не знаю, это верно. Но утверждать, что воды подается меньше, чем полагается, я тоже не могу. И даже факт, что в подвале по колено воды и вода затопила две большие скважины - не довод, что станция получила знамя не по правилам. "И, кстати, в чем моя задача? - подумал я. - Поскорее вручить знамя другой станции, доказав тем самым, что та, другая станция лучше моей, или сделать так, чтобы оно не покидало угол за письменным столом и обставить остальные станции - двадцать семь или сколько их там?"
Я стоял у окна, предоставив моим мыслям разбредаться в закоулки сознания, и рассматривал поблекший станционный пейзаж в обрамлении оконной рамы как турист, обошедший пол Эрмитажа и остановившийся перед первой попавшейся картиной, чтобы перевести дух. А между тем картина оживала на глазах: на порыжелую траву между забором и стеной резервуара задом вползла громоздкая синяя машина, наподобие тех, в какие милиционеры подбирают по ночам поставщиков новостей из вытрезвителей. Но вместо милиционеров из нее прямо-таки посыпались слесаря - как геологи из брюха грузового самолета в кадрах кинохроники. Я смотрел, как из машины на траву перекочевали бухты кабеля, пакеты с электродами, два насоса для откачки воды - так называемые "лягушки". Слесаря, облаченные в видавшие виды робы, действовали с проворством и слаженностью сыгранной футбольной команды, и я подумал, что человек, дававший им указания, и есть Майстренко. Он стоял у машины, спрятав руки в карманы пальто, верхнюю часть его лица закрывала шляпа. Внешне он выглядел настолько заурядно, что попытка отыскать в нем отличительные приметы разом потерпела крах. За сегодняшнее утро, проделав обычный путь от дома до станции, я видел, по меньшей мере, двести таких Майстренко.
Я еще немного постоял у окна, потом надел плащ и вышел из станции. Мы столкнулись с ним нос к носу у входа, и он поинтересовался, не я ли новый начальник станции. Я ответил утвердительно и высказал предположение, что разговариваю с товарищем Майстренко. И оно подтвердилось.
- Начинаем откачивать воду на девяносто четвертой, - сказал он, разминая сигарету. - Закончим и перейдем на девяносто третью. Вы знаете, откуда там поступает вода?
- Нет, - сказал я.
- Вы были на девяносто третьей скважине?
Я ответил:
- Да, был.
- Так почему же вы не знаете, откуда там поступает вода?
- Я не всевидящий, - сказал я. - Из-под земли, как я понимаю.
- А откуда взялась вода возле оранжереи?
- Тоже не знаю, - сказал я.
- Что же в таком случае вы знаете? - поинтересовался Майстренко.
Он стоял, спрятав руки в карманы ношеного ратинового пальто, и рассматривал меня с нескрываемым интересом.
- Если я вам отвечу, что возле оранжереи лопнул водовод, это удовлетворит ваше любопытство? - спросил я.
- Отчасти, - ответил Майстренко. Он все рассматривал меня - миролюбиво и доброжелательно. Потом сказал: - На станции есть схема расположения водоводов. Я хочу на нее взглянуть.
- Пойдемте, - сказал я.
Мы вошли в станцию, и он сразу направился к столу, за которым сидели машинистки. Схема расположения водоводов лежала под стеклом, и он постучал по стеклу пальцем.
- Вот оранжерея. Возле нее проходит сбросной водовод девяносто третьей скважины и труба отопления от котельной. Девяносто третья включена в сеть. Так откуда вода?
Я не ответил.
- В подвале свищи в напорном водоводе. Сколько их?
- Три, - сказал я.
- Вы пробовали вставить колышки?
- Колышки? - переспросил я.
- Так, - сказал Майстренко. - Так. Мы возьмем трубу в "хомут", - продолжал он после короткой паузы, - но это не выход. Потребуется общая остановка станции. Какие секции вы отключите на высокой стороне? Вы видели схему электрооборудования?
- Видел, - сказал я.
- Посмотрим на нее еще раз.
Мы прошли на высокую сторону и остановились перед схемой, висевшей в застекленной рамке на стене. Майстренко поднял руку и ткнул в схему пальцем. Я увидел старенькие часы "Победа" у него на руке.
- Что это?
- Масляный трансформатор, - сказал я.
- Тока или напряжения?
- Напряжения.
- А это? - спросил он. И снова ткнул.
- Трансформатор тока.
- Какой?
- Не помню, - сказал я.
- Так, - сказал он и опустил руку. - Так. Очень плохо.
- А вы знаете, как расставлять пределы в неопределенных интегралах? - спросил я его. - Может, покажете мне?
Он посмотрел на меня. Потом сказал:
- На станции не этим занимаются.
- Послушайте! - сказал я. - Вы, как я понимаю, мастер…
- Я заместитель начальника отдела.
- …или десять лет работали мастером, раз стали заместителем начальника отдела, и знаете здесь каждую трубу. Так вот, если вам хотелось, чтобы на третий день работы я знал не меньше вашего, вы бы зашли ко мне в институт и предупредили бы меня, что ваш Мироян назначит меня начальником шестой станции. Тогда я рассказал бы вам, что почем, даже если бы вы меня среди ночи растолкали!
- Конечно, - сказал он и внезапно положил руку мне на плечо. - Конечно, ты бы все рассказал. Я в этом не сомневаюсь.
От неожиданности я остолбенел. Мгновение его рука продолжала лежать на моем плече, но я не чувствовал ее, только смотрел. Потом он убрал руку.
- Ты вот что, - сказал он. - Ты, если чего-то не знаешь, ни у кого не спрашивай. Дождись меня. Нельзя, чтобы видели, что ты чего-то не знаешь.
- Да, - сказал я. - Спасибо.
- Прежде чем принимать решение, в котором ты не уверен, позвони Пахомову или мне. Меня зовут Сергей Сергеевич.
- Хорошо, - сказал я. - Спасибо, Сергей Сергеевич.
- Теперь попробуем поставить колышки в подвале. Ты когда-нибудь вставлял колышки?
- Не приходилось, - сознался я.