- Ничего, - сказала она. - Теперь можно. Вспомнила наконец.
Вот поехали в путь-дорогу дальнюю,
В путь-дорогу дальнюю да на оленях.
Едут и едут по снежному полю,
К Ларьях-озеру уже подъехали.
Кто-то один из них заметил-крикнул:
- Семь гусей летят, семь гусей!
Это в зимнюю-то пору, морозную?!
Что бы это значило, что значило?..
И племянничек тоже удивляется:
- Видно, это дурной знак! Видно, дурной!
Смотрите, смотрите - один-то гусь
Совеем опускает левое крыло!
Дядя, дядя! Видно, это дурной знак!
А Вавлё усмехается, говорит племяннику:
- Пустое это! Что может знать крылатый гусь?..
- Нет, он знает, - говорит племянник. -
Крылатый гусь летает везде!..
- Это пустая примета древних стариков, -
Отвечает опять дядя Вавлё. -
Пустую примету они придумали…
Только не сдается его племянник:
- Дядя, дядя! Давай-ка отнесем амдер,
Отнесем амдер на берег озера!
Выставим вместо знака-паса!
В сухую оленью шкуру-амдер
Пустим-выстрелим стрелу из лука!
Что-нибудь она да покажет нам!
Дядя, дядя! Амдер дай мне, амдер дай!
Вавлё дал амдер своему племяннику.
Племянник тот амдер поставил стоя.
Вавлё взял и пустил стрелу,
Стрелу из лука, будто играючи.
Видно, попал Вавлё в цель-отметину -
Показалось на оленьей шкуре
Пятнышко крови, как будто свежей.
И племянник тоже пустил стрелу из лука,
По сухой оленьей шкуре выстрелил,
Выстрелил и тоже попал в цель.
Он взял шкуру - шкуру оленью, сухую,
И понес показывать пастухам-оленщикам.
Те смотрят - верно, ведь выступила,
Выступила кровь, как стрельнул Вавлё.
А племянник говорит, а племянник тревожится:
- От моей стрелы не выступила кровь,
Не вышла кровь на сухую шкуру!
Дядя, дядя! Вернемся назад скорее!
Видно, это плохой, дурном знак!
На сухой оленьей шкуре-амдере
Кровь не должна выступить, не должна!..
- Пустое это, - говорит опять Вавлё. -
Одна жилка на шкуре не просохла.
Моя стрела попала как раз в нее.
Оттого и пятно крови выступило.
Пустая примета - стрельба по оленьей шкуре.
Выдумка древних, седых стариков.
Поехали дальше - надо спешить нам.
В Большой Обдорск, в Большой Обдорск!..
Вот отъехали от озера и видят -
Приближается навстречу белая упряжка.
Повстречались они да и поздоровались.
Встречный мужчина и говорит-жалуется:
- Уж так долго не наведывались, Вавлё!
Тебя ведь хотят избрать из яранов
Вместо остяцкого князя Тайшина!
Меня отправили на поиски тебя,
А ты сам, Вавлё, явился! Молодец!
Поехали вместе с твоим аргишом.
С твоим аргишом да не очень большим!..
Вот опять тронулись с места, поехали:
Белая упряжка впереди как ведущая;
Вторая упряжка, конечно, у Вавлё;
Остальные сзади аргишом-караваном.
Едут и едут, едут и едут.
Вон уже показался Большой Обдорск.
Где-то находится изба князя Тайшина.
К избе князя Тайшина подъехали.
Помощник князя вышел навстречу:
- Скиньте парки! Снег отряхните!
Заходите, заходите в избу князя,
В избу князя как большие гости!..
В избе было наготовлено питья-еды,
Питья-еды да сколько пожелаешь.
Вавлё и племянника усадили за стол,
Усадили за стол да в отдельной комнате,
Вавлё посадили в красный угол,
В красный угол да самый почетный.
И племянника тоже хотят усадить,
Хотят усадить возле своего дяди.
Но племянник отказывается от красного угла,
От красного угла отказывается он.
Вавлё подносят большую кружку водки,
Большую кружку водки да полную.
И племяннику тоже полную поставили,
Поставили перед ним, молодым-юным.
Он лишь пригубляет, пригубляет только.
Глядит, а Вавлё пьет, дядя Вавлё пьет,
Будто никогда не видывал водки.
Всю полную большую кружку опорожнил…
Вдруг свет погас, погас свет вдруг.
Потом обратно стало светло как днем.
А дядю Вавлё, оказывается, схватили,
Схватили да скрутили у стола.
Видит племянник - вяжут дядю Вавлё,
Вяжут дядю Вавлё проволокой.
И на него, на племянника, накинулись.
Племянник рукой взмахнул, отпрыгнул,
Отпрыгнул в сторону и хотел выскочить,
Хотел выскочить на улицу - дверь за запоре.
Тогда кинулся он к окошку обледенелому,
Хотел выпрыгнуть, да не мог - решетка,
Железная решетка ведь на окошке.
На шесток вскочил удалой племянник,
Глянул через трубу - небо виднеется,
Небо виднеется, и подтянулся тут.
Подтянулся тут и плечами двинул,
Плечами двинул - треснула печь напополам.
Наверх взобрался - небесный свет увидел,
Небесный свет увидел - сказал, как заклинание:
- Когда-нибудь дядю Вавлю проведаю,
Проведаю дядю Вавлю, в гости явлюсь к нему.
Отыщу его голову, дядину голову буйную,
В Большой Обдорск явлюсь в гости,
Явлюсь в гости в Большой Обдорск!..
Ну вот и все. Вся песня-сказка.
- Хорошая!.. - в один голос сказали Илька и Эдэ, которая даже встала и стояла теперь спиной к малышам.
- То-то же, - заговорила уже другим тоном старуха Анн. - А ты, Иленька, думал - мы беседуем про Вавлё-Максима? Был когда-то мой деверь с таким именем. Прозвали уже здесь, в Мужах, в честь Вавлё - Вавлё-Максимом. Стоял, как Вавлё, за бедняков. Мужевские-то бедные люди знали от обдорян про Вавлё. А Озыр-Макко да Квайтчуня-Епко ненавидели Вавлё-Максима. Они даже не хотели слышать слово "Вавлё". Угрожали Максиму расправиться с ним. Он и уехал обратно за Камень. Холостой еще был…
- Эй вы, бабушки! Прозевали малышей! - засмеялся Илька и кивнул головой на настил между домами. - Детей-то не видать!
Старушки всполошились. Эдэ, стоявшая спиной, повернулась и быстро пошла искать ребятишек. Поднялась с завалинки бабушка Анн, переваливаясь с боку на бок, засеменила за Эдэ.
- Груня! Федул! Где вы?.. - звала Эдэ с настила. - И здесь не видать! Ой, беда-беда!
И старуха Анн тревожилась, подслеповато заглядывая туда-сюда, звала малышей.
Малышей нигде не было, и две старухи пошли-побежали на своих просмоленных тюфнях вокруг старого дома, надеясь догнать их. Обошли кругом, окликая детей, а их и здесь не оказалось. Бабушки не на шутку испугались.
Илька встал на костыли и поднялся на настил. Сделал несколько шагов и остановился перед пустующими сенями. Они были наполовину закрыты ветхой дощатой стеной, а дверь посередине открывалась внутрь сеней. Весной Федюнька, любящий коней, решил держать в них заблудшего жеребенка и натащил сена. Но хозяин жеребца сразу же узнал потерю и, смеясь, отобрал Федюнькиного "коня". С тех пор лежит там это сено. Не туда ли они зашли?
- Точно! - закричал Илька, заглядывая в дверь. - Малыши тут, спят на сене! Ха-ха-ха!..
Старушки обрадовались:
- Наконец-то!.. Вот они где!..
Детишки лежали на сене спиной друг к дружке и держали в ручонках по пучку зеленой травки. Наверное, хотели похвастаться перед бабушками, да уснули на вольном воздухе.
- Слава те Господи! - бабушка Анн заговорила тихо, чтоб не разбудить детей. - Пускай поспят немного. Отойдемте. - И опустилась напротив на крыльцо своего дома.
Илька сел рядом с ней, а Эдэ пошла к стойке и стала подниматься по взвозу на сеновал, чтобы взять белье. Оно развешано на веревке между двумя жердями недалеко от распахнутых ворот сеновала. Эдэ прощупывать стала белье, но вдруг испуганно закричала:
- Ой, леший! Спасите!.. - И ринулась вниз по взвозу, оглянулась назад, приложив руку к сердцу. - Там кто-то есть! Глаза горят красным цветом. Боюсь!..
- Это кошка забралась в сеновал, - засмеялся Илька и крикнул что было мочи: - Кис-с, кис-с, кис-с!..
Кошка появилась на пороге сеновала, быстро прибежала к людям, стала ластиться к хозяину.
Эдэ облегченно вздохнула:
- Ну, надо же!! Как испугалась я! Никогда не знала, что глаза у кошки могут гореть! В чуме у нас нет кошек. Подумала - леший, Вэрса. Он забрал двух оленей у нас…
- Вэрса? - Старуха Анн перекрестилась. - Про Яг-морта, Лесного человека, слыхали, а это - впервые…
- Не говори. - Эдэ тоже перекрестилась и села рядом с Илькой. - Даже не хочется вспоминать его. Жалко двух оленей. Не просто Вэрса, а Ыджыд-Вэрса - Главный леший ведь был…
И Эдэ рассказала, стараясь говорить приглушенно, чтоб не накликать Ыджыд-Вэрса. Илька слушал, разинув рот и лаская на коленях кота Ваську.
…Было это давно - только что поженились они с Елисеем. Он после смерти родителей, их убило молнией возле чума, остался хозяином маленького стада - десять голов оленей всего. Начал искать жену и нашел сиротку Эдэ в соседнем чуме. Поженились. Откочевали на эту сторону Камня-Урала - место между Войкаром и Сыней. Год угадал трудный, от копытки гибли олени, и каслать стало нечем. Елисей и Эдэ решили не кочевать весной с остатком стада за Камень, а обойтись где-нибудь здесь возле речки Сыни. У оленеводов гнездо, как у кукушки - сегодня здесь, завтра там. Но тут пришлось сидеть в одном месте.
- Вот тут мы с Елисеем и видели тогда Ыджыд-Вэрса и потеряли двух оленей из оставшегося стада, - рассказывала Эдэ, приглушая голос. - Высокий-высокий он! Выше доброй сосны! И сильный-сильный! Одного быка-оленя хвать под мышку, а другого - на плечо!..
- Это Яг-морт. - Анн тоже шептала вполголоса, нежно касаясь плеча Ильки. - Он все лето наших коров охраняет. Видела его с лодки несколько раз - высокий-высокий, выше елей. Вот и взял он двух оленей, коли нечего у вас охранять. Потом возвратит обратно…