- Совсем стала слепая. Охо-хо! Вот бы посмотреть, на том свете хоть расскажем - видели мачту до неба…
- Сходим, посмотрим поближе, - сказала Кузь-Матрена и пошла наискосок, меся бахилами грязь.
Старуха Анн, смеясь в душе, только покачала головой и двинулась за Длинной Матреной.
2
Будилов в воскресенье пошел на стройку. Надо еще раз подумать, оценить - где и что использовать из запаса строительного материала. Радиомачту, можно сказать, построили. Осталось зацементировать площадку, но цемента нет еще и не будет до баржи. Сложили каменную моторку, маленький домик, но покрыть крышу не хватило листового железа. И здание под почту и телеграф тоже не готово - нет стекол. И еще следует поставить столбы по всему селу, протянуть провода, освоить оборудование. Хватит дел, считай, на весь год! Хоть бы успеть к десятилетию Октября. Нужно торопиться, на лето осталось мало людей - все на рыбном промысле, кроме Варов-Гриша, Сеньки Германца и еще кое-кого. Днем они помогают Будилову, а вечером рыбачат недалеко.
Будилов, грузный и широкий, в расстегнутой белой косоворотке, в сапогах, без кепки, задрав голову, смотрел вверх. Любовался радиомачтой, кажущейся хореем на тридцатипятиметровой высоте. Она будто падала на него с высоты, задевая облака. Он смотрел и улыбался.
Между каменной моторкой и неоконченной почтой возникли Кузь-Матрена и Анн, запыхались, запалились на подъеме, увидели чужого человека и остановились - боязно сослепу. А тот услыхал вздохи старух, оглянулся и шагнул навстречу.
- Вы что, мамаши? Хотите посмотреть, как мы строим? - пробасил Будилов. - Во-от мы какую радиомачту сварганили - выше колокольни!..
- Выше!.. Ой выше! - Кузь-Матрена услышала громкий голос и ответила по-русски: - Сичас посмотрим…
- Югыд-би… - сказала по-зырянски Анн. - Я не вижу далеко, потому и пришла ближе…
Однако Будилов понял ее.
- Вы туда, туда идите, где я стоял, - он готов был подталкивать робко идущих старух. - Во-он видите вверху? Тоненький, будто хорей, а ведь целое бревно в натуре…
Старухи задрали головы вверх, молча смотрели с минуту и вдруг заорали-завопили!
- О-о-ой!.. Па-адает!.. - И кинулись бежать в разные стороны. Кузь-Матрена, бросив посох, неслась аршинными шагами, будто и век не пользовалась палкой.
- Куда, мамаши?!. - Будилов не знал, за кем бежать. - Не бойтесь! Не упадет мачта!..
Но старухи были далеко внизу. Они все бежали и бежали по кочкам, по грязи, устали наконец и остановились, тяжело дыша.
"Испугал я старушек - одна даже кинула посох. Черт дернул меня сказать, чтоб смотрели на конец мачты", - подумал Будилов.
- Вот посох-то жалко, - заговорила Кузь-Матрена чуть не плача. - Не знала и век не хочу знать, как делают югыд-би али это… как его… радиво… Без них проживу…
Анн вздохнула и заметила в руке цветущий багульник, почти совсем несмятый, в нежных цветах.
- Но багульник-то сохранила я… Охо-хо!.. - И, остерегаясь, обходя лужи, пошла к ближней завалинке, чтоб отдохнуть.
Кузь-Матрена, ворча, поплелась за ней, но увидела тын-изгородь и выдернула из него палку. Испытав посох, заулыбалась:
- Этот даже лучше…
- И багульник сохранен у меня… Еще целый, смотри… Но сильно нюхать нельзя… голова болит…
- Ничего. Пусть поболит сладко, как в молодости. Эх, девка! - засмеялась Кузь-Матрена, и они попеременно склонялись к багульнику, будто в первый раз видели его.
А ребята в это время, подражая взрослым, тоже строили во дворе радиомачту. Шуму было - не разбери-поймешь! Руководил стройкой Петрук, а Илька смотрел со стороны и подсказывал:
- Не так, не так! Криво ставите мачту! Упадет - окно разобьет!..
Мачта была собрана из трех частей: внизу - оглобля, повыше - старый, обломанный хорей и еще выше - удилище. Делали как настоящую, как видели на стройке. Петрук, оставив ребят держать мачту, отошел в сторону посмотреть.
- Верно, криво стоит! Илька прав. Надо прямо. - Он взялся отпускать одну из трех веревок-растяжек.
- Охо-хо… - В калитке появилась бабушка Анн и остановилась. - Батюшки-и!.. Что вы делаете! И здесь мачта! Ой, беда-беда! - Она отошла немного назад, оставив раскрытой калитку.
- Иди, бабуня, не бойся! - Петрук придерживал мачту. - Проскочи под веревками!
- Нет, нет… - твердила старуха. - И разобьете окна, если упадет…
- Не разобьем, - смеялся Петрук, ослабляя веревку. - Будет как штык стоять!..
- Будет югыд-би! - вторили ребята.
Илька подправил:
- Радио!..
- Р-радиво!.. - закричал Федюнька.
- Ой, беда-беда!.. - взволновалась опять бабушка Анн, не зная, что делать. Кинулась вперед, горбясь и переваливаясь с боку на бок, и быстро проскочила под веревками. Оглянулась, вздохнула облегченно и подошла к Ильке…
Илька обрадовался:
- Бабушка пришла!.. Бабушка с багульником…
- Пришла… - облегченно вздохнула старуха и опустилась рядом с внуком.
Она поведала, как была на старом кладбище, на могиле деда, а потом вместе с Кузь-Матреной пошли на новое кладбище и их дернуло посмотреть, где делают югыд-би, и что из того вышло.
- А пришла сюда - то же самое, тоже делаете югыд-би… - жаловалась бабушка.
- Правда, бабуня, большая мачта падала на вас?
- Истинно! Вот те крест!.. - Старуха перекрестилась.
Петрук загоготал:
- Брехня! Вон стоит большая мачта! Я вижу отсюда. Никогда не упадет. Это только кажется, если смотреть снизу на самый верхний кончик, а вверху бегут облака. Вот установим нашу мачту - тоже будет падать.
- Ой, надо удирать!.. - Старуха Анн, пыхтя, встала с места и повернулась к Ильке. - На, бери багульник. Только не нюхайте - голова заболит. Лиза тебе прислала с кладбища. Али ты стал забывать ее?
- Не-ет, - рассеянно ответил Илька, беря багульник с белыми пахнущими цветочками.
Ребята, смеясь, понюхали багульник и отошли к мачте, а Илька задумался - вспомнил Лизу.
"Вот была бы Лиза живая, она бы первая увидела, как я сам добыл ерша, - размышлял Илька. - Сам. Удочкой. Весной еще. Вот радость-то была у меня! Сразу пошел домой - похвастаться. И про Лизу не вспомнил. А про нее ведь нельзя забывать - она первая показала мне дорогу к реке…" - И Илька тяжело вздохнул, согревая в руках багульник.
Глава 19
Самодельный букварь
1
Сторожиха Силовна была незамужней и жила при школе с детьми, имела корову. Силовна на селе слыла доброй женщиной. Среднего роста, плотная, спокойная и какая-то мягкая с людьми. Она не ссорилась с учениками, хотя они порою и досаждали ей.
Гриш и Елення присмотрели Силовну в помощники себе, готовясь к Илькиному поступлению в школу. Ильку надо раздеть в школе - снять с него малицу, куда-то верно положить, чтоб потом не искать. Обледенелые костыли прибрать зимой, да мало ли чего не понадобится при положении Ильки.
Якова Владимировича, своего первого учителя, видел случайно Илька летом - Илька удил с лодки, а тот проезжал на калданке мимо.
- Здравствуйте, Яков Владимирович! - Петрук удил с соседней лодки щуругаев - мелких щучек.
- Привет, - коротко ответил тот, работая двумя веслами.
А Илька ничего не сказал, но подумал: "Вот ты какой, Яков Владимирович! Темно-русый, волосы курчавые. По лицу - чистый зырянин…"
Осень стояла ясная, золотая, в звонких морозных утренниках. Река - как зеркало, манит к себе ребятишек, не отдерешь их от берега. Но вот настал наконец день поступления Ильки в школу. Первый раз учиться Илька пришел в сопровождении Еленни и шестилетнего Федюньки. Елення нарочно не поехала за сеном с мужем и Феврой - надо устроить Ильку. Ведь первый раз в школу!
Елення раздела сына, еще раз обговорила с Силовной - что и как помочь ему в раздевалке. Какой-то девичий, молодой румянец полыхал на ее щеках, и казалась она такой молодой, какой Иля никогда ее не знал - ведь сейчас она была им, Илькой, а может быть, еще трепетней и застенчивей, чем он. Здесь были и другие взрослые, которые привели ребятишек учиться. Но они казались спокойнее, чем Елення, не звенел в них страх. Все уставились на Ильку, робко переступающего на костылях. Наконец они выбрали свободное место за партой спереди и расположились как сумели.
- Ты, Иля, не обращай на них внимания, - жарко шепнула Елення. - Поглазеют и перестанут.
Звонко рассыпался медный колокольчик.
Шел от двери, уверенно поскрипывая ботинками, пожилой, в очках, стройный мужчина. Он был с бородкой и нос горбатый. За ним следовал знакомый Яков Владимирович с портфелем. Остановились возле учительского стола и стула напротив школьной доски.
- Встать! - сказали оба.
Все стали смотреть друг на дружку, не разумея, зачем. И Илька с Федюнькой тоже, а Елення и другие взрослые, уже приводившие на запись ребятишек, поднялись.
- Вуся! - добавил Яков Владимирович по-зырянски, кладя на стол портфель, и продолжил по-своему: - Учителей приветствуют стоя. Так принято…
- Вуся!.. - последовал недружный ответ, и встала только половина - некоторые из-за тесноты не могли шевельнуться, а Илька не успел достать костыли, которые были у него сзади.
- Помните, когда в класс входит учитель, все встают. Все!.. Садитесь!.. - Голос у очкастого был каким-то отрывистым, но четким и властным. - Зовут меня Сергей Сергеевич Сергеев, ваш заведующий школой. Сюда послали меня по мандату из Обдорска. Прошу любить и жаловать… - При последних словах Сергей Сергеевич тронул с улыбкой свою седеющую бородку и заметил сквозь очки близко сидящего Ильку, смотрящего на него во все глазенки. - Да у вас, Яков Владимирович, будет учиться инвалид? Вон костыли вижу.
- Да.