- В церковь зовет меня отмаливать грехи… - слабо усмехнулась Сандра. - Еще хвастается, что целовала Романа и обещает стать соперницей мне…
- Нашла, холера бесстыдная. - Куш-Юр повесил малицу Сандры, вспомнил былую игру Эгруньки, она чуть не стреножила его. - У меня есть Сандра, любимая, дорогая. Дай-ка я поцелую тебя… ревнивую…
Сандра улыбнулась, но отстранила его:
- Ревнивая и есть. Погоди… Вон Евдок что-то хочет сказать…
- Я буду охранять Романа Ивановича, - сказал мальчик. - Каждый раз вечером начну сопровождать его домой. Не дадим ходу классовому врагу.
- Вот это да! - захохотал Куш-Юр. - Не дадим ходу!!
2
Илька с Федюнькой вышли во двор и увидели перед крыльцом дядюшкиного дома оленью упряжку. Илька присел на крыльцо, а Федюнька побежал к оленям. Вскоре из дядюшкиного дома вышли оленевод - высокий седой старик Елисей и его дочь - тетка Малань. Старик Елисей был сильно расстроен и без конца жаловался. Тетка Малань вытирала слезы.
- Ой-е-ей! - сокрушался старик Елисей. - Убежать дочери Ирке с остяком Микулем! Кормил его, сироту, сызмальства, а он… угнал дочь на оленях. Опозорили! Дочь связалась с остяком. Куда убежали - не знаем. Не видно следов. Тьфу!.. - Елисей выругался и застонал.
- Ой, беда-беда!.. - плакала тетка Малань. - Убежала сестра с остяком! Голову сняли, окаянные!..
- О Господи, такой позор… - Старик взял хорей и отошел с упряжкой к амбару. Сзади нарты лежала туша мяса. Елисей развязал тушу, и они вдвоем с Малань заволокли ее в амбар.
Выглянула из избы раздетая Елення: почему сидишь, мол, Иленька, и увидела упряжку и старика Елисея.
- Ох, несчастье! - сокрушенно стонал старик, подходя к нарте. - Паршивец и есть этот Микуль. Украсть дочку Ирку…
- Батюшки!.. - Елення приложила к губам передник. - Ирка убежала с остяком! - И скрылась в избе.
Малань заперла амбар и, все еще плача, постояла возле отца, а тот на чем свет проклинал непутевую дочь и остяка.
А Елення дома смеялась: "Вот так новость - зырянка убежала с остяком! Был бы он яран - куда ни шло, это у оленеводов случается. Взять Эгруньку и Яран-Яшку. Но с остяком… не бывало. Надо сходить узнать".
Она только накинула шаль, как зашла Наста, жена Петул-Вася. Наста красивее всех троих снох - черноволосая, чернобровая, черноглазая зырянка с приятным овальным лицом.
- Ты новость слыхала? - с порога начала Наста. - У Елисея Ирка убежала с остяком!..
- Слыхала, слыхала! Собралась пойти к вам… - Елення отложила шаль. - Что такое! Не видано, не слыхано!..
И они стали рядить да судить, то смеясь, то негодуя. Подумать только - с остяком связалась. Первый раз зырянка выходит за остяка.
- Наверно, поженились, коли убежали от глаз. - Наста засмеялась.
- Конечно. Вот ведь непутевые…
С внучкой на руках пришла старуха Анн.
- Ох!.. - вздохнула она, отпуская внучку, вылитую Насту. - Что же это такое творится? Без ножа зарезали, срамота на все село! - Она опустилась на скамейку, моргая заплаканными глазами.
- Ой, не говори, матушка! - Елення принялась раздевать ребенка. - Что же делать!..
- Мы уже тут горевали, горевали. - Наста так и не села. - Будут теребить на все село - родня убежала с остяком…
- Вот то-то и оно. - Старуха Анн никак не могла успокоиться. - Ой, беда-беда!..
Вечером пришли с работы Вась, Гриш и Пранэ, и когда собрались в доме и выслушали старика Елисея, то выяснилось, что никакой беды-то и нету.
- Микуль - остяк, верно. Но вырос-то он у тебя, в чуме оленевода, а не в юрте-землянке, - возразил Вась старику. - И притом юрта-землянка-то ничего не значит. В избе ли, в юрте ли, в чуме ли - от хозяйки зависит чистота! А тут еще любовь - к остяку ли, к ярану ли, к зырянину ли, к русскому ли… Это ноне нарушать нельзя! Нет, нельзя! Любовь - все! Никаких гвоздей!
Гриш поддержал:
- Верно. Куш-Юр любит Сандру, а Сандра - его. Поженились. Я, примерно, люблю Еленню… - Он посмотрел на нее, выглядывающую из-за косяка. - И она меня. Попробуйте запретить нам любить друг дружку. Ого!..
- Точно! - сказал Вась. - На свадьбе была драка из-за Еленни…
- Ну, хватит про меня, - возразила Елення. - Про Ирку да Микуля надо говорить.
- Так вот я и говорю, - продолжил Гриш, - что Ирка любит остяка Микуля. Ну и что ж? Микуль сам увез ее подале, чтоб не видели их в первую ночь. Так ведь?
- Так, - ответил Пранэ. - Мы с Малань тоже любим друг друга. Я бы тоже пошел в оленеводы. Но не умею караулить животных - растеряю оленей. Мне вообще-то не везет, даже на рыболовство. И дети умирают. Вот Лизка заболела скарлатиной - уже лежит, не может говорить. Конечно, умрет, - он тяжело вздохнул. - Тебе, тесть, надо помириться - остяк дак остяк. Не все ли равно. Главное, чтоб друг друга любили.
- Но где их искать? - сокрушался старик.
- Найдем, - Пранэ встал. - Может быть, уже приехали обратно. С повинной головой.
- Может быть, - вздохнул Елисей.
- Смех и горе. - Старая Анн, держа на руках младенца, тяжело поднялась на ноги и хотела идти в комнату к больной Лизе. Но Петул-Вась остановил ее.
- Лечил бы чем-нибудь, - сказала старая мать. - Погибнет…
- Не знаю, чем лечить. Я не врач, даже не фельдшер. Говорят, хороший лекарь наконец-то едет к нам в Мужи. Вот он-то, может, и вылечит скарлатину.
- Хороший лекарь?.. Фельдшер?.. К нам в Мужи?.. О-о-о! - заговорили кругом.
Старая Анн тяжело вздохнула и пошла в комнату к больной Лизе.
3
Лиза болела около недели и умерла - задушила ее скарлатина. Утром Илька услышал об этом от матери. Он не заплакал, а вытаращил глаза - ее же схоронят? Стал проситься к Лизе. Но мать и отец запретили - девочка умерла от скарлатины. Илька ничего не понял.
В этот же день Пранэ выкопал могилу, а Гриш сделал гроб и крест. Схоронили назавтра, в воскресенье, под вечер. Угадал холодный день, но провожать Лизу вышли все ребята. Они остановились поодаль, и Илька на нарточке вместе с ними. Пранэ запряг Воронка. Надо отвезти покойную в церковь, чтобы отслужить молебен, а потом на кладбище. Заплаканная Малань села возле гроба, рядом усадили старуху Анн.
- Охо-хо, - старуха Анн поискала слепыми глазами. - А Илька-то где? Иди-ка сюда, Иленька! Попрощайся с Лизой…
- Лиза тебе, Илька, помогала передвигаться. А теперь… - Малань уткнулась в гроб.
Илька силился взглянуть на лицо Лизы, но не мог - мешала покатая оглобля.
- Не вижу Лизы…
Гриш взял на руки Ильку, поднял, и мальчик увидел посинелое, похудевшее личико Лизы. Ему стало не по себе, что-то напугало его в облике Лизы, и он тихо заплакал. Гриш хотел усадить его на нарточку, но он забрыкал ногой.
- Хочу проводить Лизу вместе с бабушкой, - громко плакал Илька.
Елення проверила одежду на сыне, и Гриш привязал сзади саней нарточку с Илькой.
Свежая могила вырыта рядом с другой, с сестриной, занесенной сейчас толстым снегом и заметной лишь по детскому кресту. Вокруг множество других крестов, свежих и старых, уже перекосившихся, занесенных снегом до половины. Илька внимательно следил за мужиками. Они заколотили крышку гроба и понесли к вырытой яме, потихоньку опустили вниз. Все начали кидать и яму комочки мерзлой земли.
- И за тебя тоже, Илья, - крикнула Елення и бросила комочек земли.
Мужчины засыпали могилу. Ушла, навсегда под землю ушла Лиза, и нет оттуда возврата. Не выдержал Илька - залился слезами, да так громко, будто его режут.
- А-а-а!.. Ой-е-ей!..