2
Возвращаясь из сельсовета, Куш-Юр навестил Парассю. Сенькина избенка маленькая, одна комнатушка с кухней, с двумя окошками, низенькая, кособокая, у входа две слеги подпирали стену. Пустой хлев с амбарчиком низенькие и ветхие.
- Здравствуйте, - поздоровался председатель, задевая головой за притолоку.
Парасся лежала на старой деревянной кровати у входа лицом к стене и, видно, дремала, а трое парнишек играли на полу. На его голос Парасся повернула лицо, вытянутое зобом, - отчего и кличка Гаддя-Парасся - Зобастая Парасковья, поморгала и узнала председателя.
- Ой… - она спустила босые ноги с кровати, тяжело села. - Вуся… как тебя… Роман Иванович… Пройди, - и попыталась встать.
- Сиди, сиди, - председатель увидел, что Парасся действительно "грузная". - Я пройду… - Он, остерегаясь, чтоб не стукнуться головой, обтер сапоги об тряпку и шагнул три раза - вся тебе изба.
Ребятишки перестали играть и подались к матери. Старший, лет пяти, по всему видать - Сенькин, а двое меньших, двухлетних, одинаковых - рыжие, в Мишку. Все трое сразу же забрались на кровать.
- Испугал ребятишек. - Председатель занял чуть не половину избушки. - Зашел проведать вас в горе, как узнал, а в Аксарке не застал.
- Да, да. Ездили мы на салму к Озыр-Митьке, да не доехали, - закивала головой Парасся. - Встретили в Пуйко мужевских рыбаков, Варов-Гриш был там. Они и подтвердили, что Миши нет в живых. Я и не поехала дальше… Ой, несчастье негаданное!.. - Она повалилась на подушку, стала рыдать-причитать. Сыновья прикусили губы, чтобы не заплакать.
Куш-Юр снял наконец кепку и опустился на скамейку возле стола. Тоже загоревал, вздохнул, барабаня пальцем по столу. Когда Парасся успокоилась, он поднялся.
- Да-а, теперь уж все. Хорошо, что приехала. Гриш, наверное, помог тебе перебраться из Аксарки.
- Он. - Парасся вытирала слезы уголком подушки. - Спасибо ему, а то не знала, как и быть - были ведь две лошади и телка. Продали, здесь можно купить животное. Было бы на что…
- Правильно… Вот нечистая сила - поторопился… - Куш-Юр, не докончив, вопросительно взглянул на Парассю.
- Знаю, - фыркнула та. - Сенька да Верка - два сапога пара. По одной колодке сшиты - ленивые!.. Ичмонь!.. Тьфу! Знала - не ехала бы лучше! Как будем жить-то?..
- Ничего, - успокаивал Куш-Юр, но сам не знал - действительно, как будут жить? Парасся считает эту избенку своей - живут в ней три дочери. Да Сенька-то хозяин избушки - не захочет выйти, мыкаться квартирантом. К тому же виновата во всем Парасся - она заварила кашу. Сенька и так два года терпел, а сейчас нашел Верку, девку намного моложе Парасси.
Куш-Юр переменил разговор, стал расспрашивать об Озыр-Митьке да Квайтчуня-Эське - Мишка-то заработал, наверное, за пол-лета.
- Конечно. Но они еще на салме, - голос Парасси опять вздрогнул.
- Получишь, когда приедут. - Куш-Юр ходил по избе из угла в угол. Удивлялся, как будут жить в такой тесноте - поставить можно только одну кровать, а семья вся будет самое меньшее десять душ. На печке, на полати, на полу придется спать. - Да-а, тесновато. Что-то надо придумать… Ну, я пошел!
Но тут зашел Сенька в рыбацкой одежде. Увидев Куш-Юра и свою Парассю, беременную, в окружении сыновей, вытаращил глаза, заморгал ресницами.
- Э… э… это что такое?!. - насилу выговорил Сенька, держась за скобу двери. - Избушка-то была на замке?
- Открыли, - отступая назад, сказал Куш-Юр. - Проходи. - И сел на лавку около стола.
Сенька неотрывно смотрел на Парассю, которая плакала навзрыд.
- Ничего не понимаю… - Сенька отпустил скобу двери. - Ты-то, собака, зачем здесь? - закричал он на бывшую жену. - Дождалась? Проваливай! Не нуждаюсь в тебе - есть Верення, Ичмонь.
Председатель шагнул к Сеньке и оттащил в сторону.
- Тихо, тихо… - призывал Куш-Юр. - Несчастье случилось у Парасси.
Сенька вначале не слушал, порывался проучить Парассю, вокруг которой на кровати голосили ребятишки. Но потом разинув рот слушал Куш-Юра, искоса поглядывая на рыдающую женщину. Мало-помалу начал понимать ее горе.
- Все равно пускай уходит! Не надо мне ее! - твердил Сенька, но сидел спокойно.
- Уйдет, уйдет она. Я сегодня же найду ей место. - Куш-Юр мял в руках кепку. - Ничего, она проживет. Есть у нее деньги. Продала две лошади и телку. Получит еще заработанные Мишкой.
Сенька вдруг сообразил - Парасся, оказывается, денежная, а у него вечно нехватка. Но ответил сдержанно, чтобы не спугнуть:
- Подумаешь, есть деньги да еще получит… - И встал с места. - Опять беременная, еще один рыжий будет… - Он бросил злой взгляд на Зиновея и Миновея, а своему сыну Галу улыбнулся.
Зашли дочь Анка, старшая, и Ичмонь-Верка в полушалке поверх баба-юра, одетая в старенькую кофту с подпоясанным сарафаном, белобрысая, сероглазая, с вечно выставленными вперед зубами.
- Мама приехала! - воскликнула Анка и кинулась к ней, а Верка отступила назад, широко раскрыв рот.
- Вуся, - Куш-Юр улыбнулся, глядя на Ичмонь-Верку.
Та густо покраснела и кивнула головой, ничего не понимая.
- Тут такое дело - она приехала, - Сенька ткнул рукой в сторону Парасси, обращаясь к Ичмонь. - Стряслась беда - Мишка сдох… А кого вы оставили караулить рыбу?
- Нюрку да Нюську, - ответила Ичмонь. - А как же теперь мы будем… жить?
Глава 10
Не будет венчания!
1
Гриш не нарадовался - будет в Мужах югыд-би, а к тому времени докончит избу и справит новоселье. Он временно перешел из ветхого дома на квартиру брата Пранэ, пока тот промышляет с Микулкой да Петруком, Перенес рамы из старого дома в новую избу - семь пар, со стеклами. А потом складывал печь, строил сени, крыльцо, засыпал глиной и опилом потолок. Все это заняло больше двух недель.
- Ну, завтра мать приедет с покоса на воскресенье и - новоселье! - ликовал Гриш, хвастаясь перед ребятишками.
- Ура-а-а!.. - кричали они, шумно носясь по пустому дому.
Вечером приехала Елення с покоса, обрадовалась - можно перебираться.
Назавтра, в ветреный день, Гриш, Елення, Февра и бабушка Анн взялись ошпаривать кипятком каждую деревянную вещь. Многоведерный самовар достался Гришу при дележке отцова наследства. Раньше ставили его для большой семьи. Гриш им почти не пользовался, но сегодня пригодился - кипятят самовар прямо на улице и ошпаривают, чтоб не занести ненароком в новую избу клопов и тараканов. Вытрясли постели и одежду. Перебрались. Кровать родителей поставили в горницу, там же и кроватку двухместную сыновей, а для Февры в прихожей Гриш устроил что-то вроде дивана.
Под вечер пришел Куш-Юр.
- С новосельем надо вас поздравить. - Он особенно старательно вытирал сапоги.
- Милости просим, заходите! - Гриш приколачивал вешалку.
- Полено-то где? - спросила Елення.
- Какое полено? - удивился Куш-Юр.
- Э-э, точно - неси-ка полешко али щепки, - и Гриш пояснил, что в новую избу, в первый раз нельзя входить в пустыми руками. - Бери побольше, чтоб на неделю хватило Еленне топить печку.
- Ладно. В следующий раз. Сапоги вытер уж. - Куш-Юр вошел осматривать обе комнаты. - Так, так, так… А у меня к вам обоим просьба.
- Какая? - усмехнулся Гриш. - Не думаешь ли занять с Сандрой горницу распригожую? А?
- Не-ет, мне и на старом месте будет хорошо. - Куш-Юр сел на скамейку возле печи, как раз посредине избы. - Понимаете, Гаддю-Парассю надо устроить где-то жить, нечистая сила. Тесно у Сеньки Германца, да и неудобно - получается две жены…
- Гаддю-Парассю? - Гриш посмотрел через плечо. - Интересно…
Елення выскочила из кухни, вытирая руки передником.
- Ой беда-беда! Гаддю-Парассю-то зачем к нам?
- Никто не хочет взять ее на квартиру, - пожал плечами Куш-Юр. - Ни в какую. Детей своих полно.
- И мне близко не надо, - Елення заметно расстроилась. - Что же это такое? Ждала-ждала новоселья, а тут…
- Ненадолго, - сказал Куш-Юр. - Как найду квартиру, так и…
- Не надо мне, Роман Иванович, никакой Парасси! Не надо! - плакала Елення. - Не успела зайти - и вот… Только этого и ожидала! Не зря, видать, увеличивали половину избы, пригодилась. А у других-то небось пустуют хоромы, а их не трогают. Идут к Гришу - он примет всех. А жить-то ведь мне. Его вечно нет дома. Ой, господи! Это же наказание! Мне и так нелегко… Нелегко ведь!.. - закончила она. Рыдая, ушла на кухню.
Илька сидел у стола между двумя окнами и что-то рисовал. Он вдруг понял - из-за него нелегко матери. Он прикусил губу, чтобы не заплакать. А Федюнька сорвался с кровати, настороженно поглядывая на Куш-Юра, побежал к матери.
- Ну-у, нечистая сила! Расстроилась… - председатель поморщился. - Я ведь заикнулся только, что Парассю негде устроить. А тут… Да живите! Не буду трогать! У вас и верно больной, - он посмотрел на Ильку, сидящего к нему спиной.
- М-да, - Гриш слушал, как всхлипывает Елення, уткнув лицо в передник. - Не плачь, не будут трогать, слышь?.. А хоромы-то, верно, есть ведь у Озыр-Митьки да Квайтчуня-Эськи. Митька даже строит двухэтажный дом, а жить некому, кроме Эгруньки и Яшки… Ты бы, Роман, взялся за них, а?
- Вообще-то правильно, надо взяться за них, хватит им шиковать. Да боязно - квартирантов-то, не успеешь обернуться, закабалят или выгонят с треском…
- Есть сельсовет, - Елення уже не плакала.
- Точно, - Гриш, подойдя к стоящей у стены деревянной вешалке, опять взялся стучать.