- Ну, поди сюда, глупенькая!.. - она притянула в себе Ненси и посадила на колени. - Ну, успокойся! - продолжала она, смеясь. - Мы его снова сделаем гением - вот увидишь!
Ненси вдруг самой стало смешно своих слез, и она засмеялась вместе с бабушкой.
- А вот нервы твои меня беспокоят. Il faut partir absolument, - дай только мне справиться с делами.
В этом имении сосредоточивалось главное богатство Марьи Львовны, и потому она, лишь от времени до времени, наезжая в другие, неизбежно посещала его каждый год, хотя ненадолго. Сюда же ей присылались и все отчеты по остальным имениям, и Марья Львовна то разбиралась сама в толстых приходо-расходных книгах, то уходила, для важных совещаний, в кабинет с своим управляющим, ученым агрономом Адольфом Карловичем. Совещания часто получали довольно бурный характер: путешествуя постоянно по Европе, Марья Львовна стремилась в новаторству; Адольф же Карлович, будучи ярым консерватором, отвергал в хозяйстве всякие пробы и нововведения. Впрочем, после горячих прений, победа оставалась всегда на стороне осторожного немца, вручавшего владелице ежегодно очень крупные денежные суммы.
Это было единственное время в жизни Марьи Львовны, когда голову ее занимали иные мысли и планы, кроме Ненси.
На следующее утро, после описанного дня, совершив обычные церемонии по туалету Ненси, бабушка тотчас же послала за управляющим.
"Надо скорее уезжать. Здоровье здоровьем, но бедная девочка уже жаждет общества… Elle а seize ans… почти… Требование молодости и жизни"…
- Крошка, что ты будешь делать, пока я займусь делами?
- Я буду читать, бабушка.
- Ну, хорошо; а после мы придумаем что-нибудь повеселее. У меня есть несколько мыслей касательно будущих твоих туалетов - это важный вопрос, - и мы займемся им теперь, на свободе.
Бабушка ушла. Ненси вдруг почувствовала какое-то странное беспокойство. Она уселась на балкон, взяла книгу. "Нет, - не то"!.. Подумав, она прошла в сад и забралась в свой любимый старинный бельведер, с круглыми белыми колоннами, построенный на искусственно, для этой цели, сооруженной горе. Она смотрела на подножия колонн, покрытые зеленой застарелой плесенью, на капители их, где прилепились гнезда юрких, непоседливых ласточек; смотрела на извилистые, запущенные дорожки сада, на пруды с зелеными островками и полуразрушенными от времени замысловатыми мостиками.
Немец-управляющий, сосредоточив все свое внимание на существенные стороны доходов, старался как можно больше выжимать из имения на пользу помещицы (причем не забывал, конечно, и себя), а сад, как излишняя роскошь, с его загадочным прошлым, с его тайнами прежних обитателей, глох с каждым днем и умирал. Лишь по вечерам, когда темнота окутывала деревья и ветер шевелил их макушками, вековые липы, казалось, шептали друг другу о давно прошедших, забытых временах… Чего-чего не видал, не подслушал старый сад: робкие грезы юной девушки, мечтательно глядящей на луну, пламенные клятвы, сладость первого поцелуя жены, изменившей мужу, циничный разврат помещика, совершающего грубое насилие в какой-нибудь уединенной беседке над крепостной девушкой, ее слезы… проклятия… Все это видел и слышал старый сад… И вековые липы, колеблемые ветром, таинственно, как с сокрушением, покачивали своими зелеными головами…
Но Ненси была далека от таких мыслей. Когда она родилась, рассказы о прежней далекой старине, о житье ее дедов, стали забытыми сказками; а из того, что она слышала от бабушки, она могла вывести только одно заключение - что это было очень-очень веселое и поэтическое житье, когда молодые девушки умели быть по истине прелестными, а молодые люди умели жить и веселиться. И теперь, сидя здесь - на вершине искусственной горки, она живо представляла себе, как в этом самом бельведере с позеленелыми от времени колоннами гремел когда-то оркестр, а по иллюминованным расчищенным аллеям гуляли парами очаровательные, прекрасные бабушки, любезно улыбаясь не менее очаровательным и элегантным молодым людям. Но чувство непонятного, странного беспокойства овладело ею сегодня - она не могла ни читать, ни думать. Она встала и пошла, не зная куда, зачем? - Она шла машинально, как бы в глубокой задумчивости, хотя в сущности ни о чем решительно не думая, подчиняясь точно какой-то внешней силе, толкающей ее вперед. И каково же было ее удивление, когда она, незаметно дли себя самой, очутилась как раз над тем самым обрывом, у ручья, где встретилась вчера с бледным молодым человеком, сосредоточенно записывавшим плоды своего юного творчества. Вдруг удивление ее перешло чуть не в испуг, когда она увидела на том же самом месте, как и вчера, его фигуру. Он не писал сегодня - он полулежал, опершись на локоть и устремив пристальный, нетерпеливый взгляд как раз туда, откуда появилась Ненси.
Когда из чащи показалась ее стройная фигурка и, увидав его, остановилась в нерешительности и недоумении, он стремительно вскочил с места и поспешно пошел к ней на встречу.
- А я вас ждал, - произнес он торопливо. - Мне что-то говорило, что я вас опять увижу здесь…
На этот раз он казался гораздо смелее, тогда как Ненси, наоборот, чувствовала себя сконфуженной и точно связанной.
- Пойдемте на наш камешек, - сказал он ласково.
Глаза его светились искренней, неподдельной радостью.
- Пойдемте.
Пока они спускались к ручью, на Ненси несколько раз находило желание убежать и скрыться там, в старом саду, в любимом бельведере.
Они уселись, по вчерашнему, на серый плоский камень. В траве неугомонно стрекотали кузнечики, заглушая своим треском тихое журчанье ручья, стремительной змейкой сбегавшего по камешкам. А Ненси чудилось, что все звуки природы: и шелест листьев, и звонкое ликование насекомых, и нежная песня ручейка - все это происходит в ней самой, в ее груди, чередуясь с частыми биениями сердца.
- Ну, вот вы какая сегодня!.. - грустно сказал Юрий. - Вчера были такая веселая, а сегодня молчите.
- Я сердитая, - отрывисто произнесла Ненси.
- Вы не можете быть сердитая. Вас, верно, обидели, и вы грустная оттого.
Ненси вскинула на него глазами и точно что-то вспомнила.
- Ах, да!.. - все тем же отрывистым, мрачным тоном проговорила она, насупившись. - Правда! Это вы меня обидели, вы!
Юрий даже привскочил на месте.
- Я?.. О, Боже мой, как же я мог обидеть вас?
- Да, вы. Я даже из-за вас плакала… А бабушка мне говорила, что никогда не надо плакать из-за мужчин, а всегда они должны плакать из-за нас… А я, вот, плакала.
Юрий сидел совершенно уничтоженный и пораженный. Как мог он, как смел он обидеть эту неземную, прелестную девушку - и чем? он ломал себе голову.
- Да, вы меня обидели. Зачем вы так скверно играли вчера, - зачем?
Юрий прошептал что-то в роде извинения и весь красный, поддаваясь непосредственному влечению сердца, хотел взять ее за руку, но испугался сам этого движения и потупился.
Ненси тоже вспыхнула, зато прежняя смелость вернулась к ней опять.
- Послушайте, я вам прощаю… только на первый раз! Больше вы не должны так играть. Слышите?!. И главное, - в последний раз, перед моим отъездом в Париж, вы должны сыграть мне "Warum" точь-в-точь как тогда играли, когда я слушала в кабриолете, а вы этого не знали, да и меня не знали… Хорошо?
Юрий вздрогнул.
- Вы разве уезжаете?.. И скоро?
- Да, в Париж. А - вы, вы любите Париж?
- Я его не знаю.
- А-а! Так вам никогда не было по настоящему весело!.. - с сожалением заключила Ненси.
- Я все мечтаю когда-нибудь, когда окончу музыкальное образование… увидеть…
- Нет, поезжайте, поезжайте как можно поскорей!.. Там так весело, так все красиво: и люди, и экипажи, и улицы!.. Чуть только наступит утро, а улицы уж полны народом и все бегут, бегут, бегут… и вас охватывает необыкновенное веселье, и вам хочется тоже вместе со всеми и за всеми бежать, бежать… Экипажи снуют, хлопают бичи, кричат разносчики… Невероятный шум, гам… Ах, как весело!
Глаза Юрия загорелись огнем любопытства.
- А исторические памятники?.. Ведь это город великих исторических переворотов… - проговорил он с тайным трепетом в груди.
- О, еще бы!.. - подхватила Ненси, сделавшись тоже серьезной.
Она почувствовала свое превосходство перед ним, по части всяких сведений, и роль ментора пришлась ей видимо по вкусу.
- Еще бы… Я все, все знаю!.. Июльская колонна… Там надпись… Знаете какая?.. - и она с важностью проговорила: - "А la gloire des citoyens Français qui s'armérent et combattirent pour la défense des libertés publiques"…
- Как? как? повторите, пожалуйста! - взмолился Юрий. - Я запишу - это очень интересно.
Ненси охотно исполнила его просьбу, и Юрий аккуратно занес в свою записную книжку надпись Июльской колонны.