- А Place de la Concorde?..- все более и более увлекалась Ненси. - А Тюльери?.. Лувр… Вы так и видите живыми всех этих Генрихов, Людовиков… Потом картины: Мадонна Мурильо… этот лик действительно святой… и ангелы, и воздух!.. А Версаль? Все эти залы… Прелестная Мария Антуанетта и… эти события… Там есть картина удивительная: "Dernier Арреl"… Что-то величественно страшное!..
Юрий смотрел на нее с восторгом. Он был серьезный юноша - много читал и много знал - но тот блеск, та свобода, с какими его юная собеседница говорила о вещах, которые ему представлялись только в мечтах, как что-то далекое, недосягаемое - совершенно подавляли его. Он чувствовал себя совсем ничтожеством перед этою, по его мнению, необыкновенного ума и образования девушкою. Он готов был расплакаться, стать ее вечным рабом.
- Ну, прощайте, - прервала свою речь Ненси, протягивая ему руку. - Меня уж, верно, ищет бабушка.
Он дрожащею рукою пожал ее маленькую, пухленькую ручку, а в выражении его больших красивых глаз, за минуту перед тем сиявших таким невыразимым счастием, вдруг появилось что-то горькое, печальное. Их свет потух - они смотрели понуро.
От Ненси не укрылась эта перемена, и самолюбивое, тщеславное чувство приятно защекотало ее юное сердце.
- Знаете что?.. - шепотом проговорила она. - Будем каждый, каждый день встречаться здесь, и чтобы никто не знал о наших встречах, а я вам буду очень много рассказывать обо всем, что знаю.
И она, оглядываясь, побежала вверх по обрыву; на самом краю остановилась на минуту, обернувшись, кивнула еще раз Юрию головою и быстро скрылась в чаще леса.
Он долго, долго стоял, не отрывая глаз от того места, где скрылась Ненси, точно ожидая ее возвращения…
VI.
Так шли дни за днями, и молодые люди каждое утро, в условленный час, встречались у обрыва, а всегда чуткая Марья Львовна на этот раз оказалась совсем близорукой по отношению к совершавшимся возле нее событиям. Да и немудрено: она была слишком далека от мысли, чтобы этот долговязый, мало воспитанный мальчик мог играть хотя какую-нибудь роль в жизни ее прелестной Ненси.
Прошла неделя. Наступил день рождения Ненси, и через три дня был назначен отъезд. Бабушка выписала из Петербурга для подарка внучке прелестный браслет с шестнадцатью бриллиантами. Едва Ненси, проснувшись, открыла свои заспанные глазки, взгляд ее упал на чудную вещицу. Нежный блеск бриллиантов необыкновенно гармонировал с бледно-голубым бархатом футляра. Золото было не видно - одни камни, как лучезарные капли росы, полукругом тянулись по бархату.
Ненси вскрикнула от восторга. На ее крик сейчас же появилась бабушка, ожидавшая с нетерпением пробуждения новорожденной.
- Ну, Ненси, - поздравляю!.. - с некоторой торжественностью произнесла Марья Львовна. - Вот ты и jeune demoiselle!
Ненси не знала, что ей делать: она-то бросалась целовать бабушку, то хваталась за браслет и откинувшись, на подушки, держала его перед восхищенными глазами.
- Ну, дай его мне и будем вставать.
Когда Ненси уже была в белом, с валансьеновыми прошивками и кружевами, батистовом платье, бабушка надела браслет на ее тонкую, нежную ручку.
- Это только слабая дань твоей красоте, крошка, - шепнула Марья Львовна, целуя Ненси в голову.
И Ненси вдруг стало отчего-то грустно. Ей показалось, что прошло что-то очень, очень хорошее и наступает новое, еще неизвестное и будто страшное.
- Бабушка, - робко заявила она, - а знаешь ли… мне страшно!
- Чего?
- Вот я жила-жила и вдруг… шестнадцать лет!.. Как будто жалко прошлого… Мне было так весело, а теперь я уж большая… и страшно!
- La vie d'une jolie femme, c'est le bonheur splendide, - важно и значительно произнесла бабушка. - Ты рождена для радости и счастия, и дальше будет еще лучше, чем было.
- В самом деле, бабушка?
- Да, Ненси, да! Tu es belle, tu es riche, ma petite. C'est tout ce qu'il faut pour être heureuse. Но только нельзя подчиняться мужчинам. Ты это помни, помни всегда, même quand tu te marieras… И муж твой, который будет - о, в этом я уверена - aussi beau et riche comme toi - должен дрожать каждую минуту за свое счастие, бояться потерять тебя… Иначе кончено: тогда les plus fidéles становятся нашими властелинами. Этого надо бояться больше всего на свете, крошка. Помни!..
- Бабушка, а очень страшно выйти замуж?
Старуха улыбнулась какой-то особенной улыбкой - мечтательной я сладкой.
- Не страшно, крошка, нет, а очень, очень приятно! - она потрепала внучку по щеке. - О, ты еще глупенькая, глу-упенькая совсем!..
Ненси слегка покраснела и нагнула голову. Она вспомнила о своем милом долговязом друге и о ежедневных свиданиях с ним потихоньку от бабушки, у обрыва…
Но как же быть сегодня?.. Увидеться не придется - бабушка окончила свои дела, да и в такой день не расстанется с Ненси ни на минуту. Правда, Ненси просила Юрия придти ее поздравить, но он после своего неудачного визита ни за что не хотел показываться на глаза бабушке… А Ненси так привыкла к своим ежедневным беседам с юным музыкантом! Ей так нравилось, когда он смотрел на нее восторженными, блестящими глазами, что ей будет очень, очень скучно, если сегодня, в день своего рождения, она не увидит его.
- Бабушка, знаешь, что я тебя попрошу, - прижалась она к старухе. - Но только ты обещай заранее, что исполнишь!
- Ну, говори, малютка! Если можно - я постараюсь.
- Нет, бабушка, ты обещай!
- Ну, что же?
- Вот, бабушка, надо тебе сказать… - Ненси немножко запнулась. - Я… я… мне ужасно как хочется послушать сегодня нашего музыканта.
Старуха нахмурилась.
- Не знаю, как же быть? Я передала через него приглашение его матери, а она, по-видимому, не придала этому большого значения, - едко усмехнулась бабушка, - не идет. Не бежать, же нам самим за ними?
- Во-первых, - быстро и смущенно заговорила Ненси, - прошла только неделя; мало ли что могло ее задержать… Потом, я его как-то раз встретила, - еще поспешнее сказала Ненси, - и он признался мне, что так сконфужен своим визитом, что боится теперь придти к нам; а во-вторых, сегодня мое рождение, и мы поедем их пригласить провести вечер у нас, и чтобы он играл… Что же тут неловкого?.. Ну, бабушка… ну, голубушка!..
Аргумент: "сегодня мое рождение" окончательно победил старуху, и, скрепя сердце, она согласилась ехать к этой незнакомой "незначительной" помещице.
Подъехавший к скромному домику Мирволиных кабриолет, с пышно одетыми дамами, произвел переполох. Бабушка, в сером поплиновом платье и серой шляпе, а Ненси, на золотистой головке которой колыхалось целое море белых страусовых перьев, украшавших ее большую шляпу, - терпеливо ждали, пока грум Васютка справлялся, дома ли хозяева и могут ли принять.
Юрий, читавший в своей комнате, выбежал на балкон, в неуклюжей домашней блузе, растерянный и радостный.
- Ах, извините… Пожалуйте… Мама сейчас… Она занялась по хозяйству, в огороде… Она всегда сама…
Он неумело, но старательно стал помогать дамам выйти из экипажа.
- Ничего, ничего, - говорила покровительственно Марья Львовна. - Мы имеем время, чтобы подождать.
Они вошли в большую, темноватую, но очень уютную комнату, обставленную просто и красиво.
- Сейчас… сейчас!.. - и Юрий стремительно побежал за матерью.
- Мама сейчас… - объявил он, возвратясь и усаживаясь с сияющим видом возле приехавших.
Главки Ненси лукаво поглядывали из-под широких полей ее белой шляпки.
- А мы приехали приглашать вас. Сегодня мое рождение - и вы должны доставить мне удовольствие, - бойко выпилила она. - Приезжайте к нам вечером с вашей maman.
- Я… я рад, - проговорил Юрий, захлебываясь от восторга.
"Il est drôle, cet enfant, - подумала бабушка, глядя на Юрия, - mais il sera beau, quand il deviendra homme"…
Юрий, который совсем не ожидал увидеть сегодня божественную лесную фею, был счастлив безмерно.
- Простите, что я заставила вас ждать! - раздался низкий грудной голос Натальи Федоровны, матери Юрия, вошедшей торопливою походкой в комнату. - Извините!..
Она приветливо протянула руку сначала Марье Львовне, величаво поднявшейся с кресла, и затем - Ненси.
- А… милая, прелестная барышня! Я уж слышала о вас от своего повесы… Нет, нет, - я шучу, - поспешила она поправиться, увидя испуганные, умоляющие глаза Юрия. - Он у меня смирный, даже чересчур смирный мальчик… Ведь он - поэт и музыкант…
- О, как же! мы имели удовольствие слышать, - любезно вставила Марья Львовна.
Наталья Федоровна засмеялась, обнаружа свои удивительно белые, ровные зубы. Когда она улыбалась, эти блестящие зубы придавали ее немоложавому, смуглому лицу какой-то юный, бодрый вид.