Ненси все время держалась около бабушки, избегала оставаться с ним наедине и смотрела за него глазами, полными упрёка. Бабушка же была в совершенном недоумении: придуманное ею самое чувствительное наказание оказывалось бессильным.
Однажды, вечером, Юрий, на глазах бабушки, взял Ненси за руку и увел в сад.
- Послушай: неужели ты хочешь, чтобы я был приживальщиком? Ты бы должна была, в таком случае, презирать меня!
Сказав эти слова и не дожидаясь даже ответа, он бросил ее руку и пошел в глубь аллеи.
Она побежала за ним.
- Прости, прости меня! - лепетала она, прижимаясь к нему, заглядывая в его полные скорби глаза и заливаясь слезами.
Они помирились. Влияние бабушки значительно ослабло, но в тайнике души Ненси все-таки жила глубокая обида. Нет, он не любит! - утверждалась она все больше и больше в своей мысли.
Так протянулся месяц, и Юрий стал готовиться к отъезду. В душе Ненси снова вспыхнула надежда. Неужели он решится? Неужели он от нее уедет? Чем ближе подходил роковой день, тем Юрий становился капризнее и капризнее. Бабушка решилась, наконец, сама поговорить - avec cet imbécile! Она призвала его в кабинет и заперла дверь на ключ.
- Разве вы не видите, что делается с Ненси? - строго спросила она его. - Вы убиваете ее.
Юрий вздохнул и поднял на бабушку свои измученные глаза.
- На что же вы решаетесь? Неужели же невозможно изменить ваш план?
Юрий молчал.
- Mais répondez!
- Нет, - едва слышно проговорил Юрий.
- C'est révoltant!- вскипела бабушка. - К чему же это приведет?
- К хорошему, - убежденно ответил Юрий.
- Et cette pauvre petite femme restera seule… Mais elle tous aime!..
- И я ее люблю больше собственной жизни!
- Но что же с нею будет?
- Она слишком честна - она поймет, что иначе мне поступить нельзя.
Бабушка, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться, и что может выйти какая-нибудь "история", чего она была злейший враг, отчаянно замахала руками:
- Allez, allez!
* * *
Юрий уехал. В минуту отъезда произошла раздирающая сцена: Ненси плакала, цеплялась за него, как безумная; бедный юноша не выдержал и, прижав ее крепко к груди, разрыдался сам.
- Прости, прости меня, - лепетал он, - но иначе нельзя!
Она в бессилии упала на кресло; он опустился на колени, целовал ее руки…
- Ненси, не плачь! - умолял он ее. - Я буду писать тебе каждый день… Все мысли мои будут с тобою и около тебя… Ненси, Ненси, ты помни - у нас дочь! Мы жить должны не только для себя, но и для нее!..
Бабушка хотя и холодно рассталась с Юрием, но все-таки, в виде благословения, вручила ему маленький образок Казанской Божией Матери, со словами:
- Elle vous guidera dans toutes vos actions!
X.
В городе шли большие приготовления к предстоящему благотворительному балу. В обширном барском доме-особняке, который наняла и омеблировала роскошно Марья Львовна, чтобы провести в нем зиму, - так как Ненси решила не уезжать из России, - тоже было не мало хлопот.
Сидя в своей любимой угловой темно-малиновой комнате, бабушка совещалась относительно туалета Ненси с постоянным завсегдатаем их гостиной, старым холостяком Эспером Михайловичем.
Это был чрезвычайно благообразной наружности, худощавый господин с сильной проседью, с выпуклыми светло-голубыми глазами и совсем белыми холеными усами, для чего на них самым аккуратным образом надевались на ночь наусники "монополь". Эспер Михайлович постоянно бывал не то чтобы навеселе, а в меру возбужден. Эспер Михайлович когда-то был очень богат, спустил свое состояние, получил наследство от дяди, потом от тетки, и эти спустил; наконец, досталось ему небольшое имение от какой-то дальней кузины - он вздумал его эксплоатировать, как практический человек нашего практического века - ставши компаньоном одного "верного" дела; но дело оказалось совсем неверным, и Эспер Михайлович остался без всяких средств. Но он не унывал. Он стал жить в долг, перехватывая у приятелей, не переставая любить жизнь и ожидая в будущем еще каких-то эфемерных наследств. Он три четверти жизни провел заграницей, очень любил дамское общество, доподлинно знал все романические истории города, в каждом доме был первый друг и советчик и незаменим на светских базарах, лотереях и вечерах.
В эту минуту он сидел возле Марьи Львовны перед столом, на котором стояло четыре лампы. Бабушка перебирала образцы материй, поднося их к огню.
- Нет, cher, как вы хотите, но эти два цвета: vieux rose и jaune - несовместимы.
- Уж поверьте мне, - горячо отстаивал Эспер Михайлович, - я сам видел une pareille toilette в Париже в 83 году…
- Н-не знаю…
Марья Львовна зажмурила глаза, чтобы яснее представить себе Ненси в проектируемом платье.
- Н-не знаю… Une petite basque ajustée, ornée de perles…
- Oh, c'est parfait! - с восторгом подхватил Эспер Михайлович.- Mais ajustée.
Обоюдными усилиями, наконец, авторы пришли к соглашению.
- А где наша bébé-charmeuse?
Так прозвал Эспер Михайлович Ненси.
- В детской. Купают Мусю - она любит смотреть.
- И я пойду. J'adore les petits enfants.
Он пошел моложавой походкой, слегка раскачиваясь стройным станом и напевая вполголоса.
- Oh, pauvre, pauvre homme! - вздохнула ему вслед Марья Львовна.- Les beaux restes прежнего дворянства.
В детской, окрашенной белой масляной краской и немного жарко натопленной, происходила церемония купанья маленькой Муси.
В ванночке сидела девочка, наполовину завернутая в простыньку. Она улыбалась, покрякивала и била ручонками по воде.
Нянька, с сознанием необыкновенной важности совершаемой операции, поливала плечи ребенка водой и, намылив губку, бесцеремонно мазала ею по голове и лицу девочки. Та отфыркивалась, встряхивала головенкой и, как бы в виде протеста, еще сильнее шлепала ручками по воде.
Рослая мамка, сидя в углу детской у стола, лениво пила чай и, громко чавкая, пережевывала булку.
Ненси, глядя на девочку, покатывалась со смеху всякий раз, как та гримасничала от прикосновения губки.
- Можно? - раздался голос Эспера Михайловича за дверями, и, не дожидаясь ответа, он сам появился на пороге.
- Charmeuse, туалет решен! - объявил он торжественно.- Mais comme nous sommes jolies?!- и Эспер Михайлович взасос поцеловал лобик ребенка.
- Она вся мокрая, она вся мокрая! - захохотала Ненси.
- О, это ничего… j'adore les petits enfants!.. Капот - восторг! - обратился он к Ненси, указывая на ее капот. - Складки лежат превкусно!..
- Ох, барин, и шутник же!.. - усмехнулась нянька.
- Ппхи!.. - фыркнула в углу кормилица.
- Чего ты?
- Да больно шутники.
- О, быдло, быдло! - презрительно повел глазами в сторону мамки Эспер Михайлович. - Ну, вот вам!.. Ах, как меня всегда злят все эти народники! Однако, charmeuse, нас ждут grand'maman и высшие соображения относительно туалета, - напомнил он Ненси.
- Мы забыли намазать ее глицерином, - сказала Ненси, уходя из детской.
- Ничего, барыня, ванна из миндальных отрубей была даже очень успокоительна, - отвечала нянька.
Ненси изменилась с тех пор, как мы ее оставили. Своенравный, капризный ребенок с золотистыми кудрями по плечам удивительно скоро превратился в молодую, но вполне выдержанную светскую даму.