- А ты ещё не спишь? - продолжал он затем. - Это не хорошо: тебе нужен сон, а то рука дрожать будет. Это я тоже в книжке вычитал. У меня вообще, брат наклонности эдакие, знаешь ли…
"На пятнадцать шагов, - думал в то же время с тоскою Сергей Петрович, - только пятнадцать! Ну, чтобы хоть двадцать, хоть восемнадцать! Ах, Господи Боже мой!"
- Так на пятнадцать? - переспросил он.
- Да, да на пятнадцать - с восторгом повторил Кремнев. - Я, брат шутить не люблю! Они было двадцать пять, а я атанде-с, сказал Липранди! Да!
- Очень нужно было спорить, - заметил Сергей Петрович и с тоскою смотрел на принесённые Кремнёвым свёртки.
- А это что за вещи? - спросил он.
Кремнев снова оживился и принялся распаковывать свёртки.
- А это, брат, наинужнейшие вещи, вот это пистолеты! Видишь?
"Беда, как они нужны мне, - подумал Сергей Петрович, - не прожил бы я, что ли, без дряни-то этой!"
- Ты посмотри только, - с восхищением продолжал Кремнев, - жерло-то какое? А? Что-с? Тут ведь пуля-то с кулак: шлёпнет в голову, так только мокро станет! Эти пистолеты дорого стоят! Да ты что бледнеешь-то! Я ведь их не покупал. Мне их Колпаков дал. А это вот лаковые сапоги; ты лаковые сапоги завтра наденешь, так красивее. Сапоги я у Костерева взял; совсем новенькие! А это фуражка, твоя-то потёрта, а эта сейчас с иголочки - шик! Фуражку я у Чибисова выпросил. Всех, брат, обегал и обобрал! Зато ты, брат, не хуже офицера завтра будешь. Таким щёголем пойдёшь, что ай-люли! Мы, брат, в грязь лицом не ударим. Ну, а теперь спать! - добавил он, расставив в порядке принесённый им вещи. - Да! - вдруг спохватился он, - завтра, когда ты в него целить будешь, в Полозова, так непременно с одного плеча пальто вот эдак вот спусти! Это замечательно красиво! Ну, а теперь, - спать, - повторил он.
- Да что-то не хочется, - прошептал Сергей Петрович с тоскою. Его голос упал.
- Нет, нет, спать! А мамахен спит?
- Спит!
- Ну, и отлично. Раздевайся. А я вот здесь, на диванчике, пристроюсь. Да чего же ты столбом-то стоишь?
Сергей Петрович медленно стал раздеваться.
"Господи, на пятнадцать шагов! - думал он. - А этот, друг и товарищ, радуется, точно на свадьбу меня обряжает. Пистолеты достал такие, что взглянуть страшно! Ах, народ, народ!"
- Да-с, на пятнадцать шагов, - говорил, между тем, с дивана уже совсем раздетый Кремнев. - При этом, - продолжал он, - перед тем, как вам сходиться, я брошу монету, мы так условились, а вы, т. е. ты и Полозов, раньше скажете: орёл или решётка, там кто чего хочет. И кто отгадает, чем монета вверх упадёт, тому стрелять первому. Слышишь?
Кремнев стал укрывать ноги, а Сергей Петрович думал: "Стрелять! Боже мой, в какую я вдрюпался историю! А они радуются, все радуются! Хороши товарищи! Стрелять! В меня будут стрелять, как в какую-нибудь заразную лошадь! Маменька, если бы ты знала это? Кто же тебя кормить будет, если меня убьют? Родителей кормить, ведь это заповедь Божья! А где о дуэли написано? В каких книгах? В каких откровениях? - Сергей Петрович потихоньку заплакал, отвернувшись к стене; он уж слышал лёгкое похрапывание Кремнева. - Ведь ты не одного меня убьёшь, Полозов, а трёх: меня, маменьку и Васю!" - думал Сергей Петрович и горько плакал. Он так и заснул весь в слезах.
Через час Сергей Петрович проснулся в смертельном испуге. Ему снилось что-то ужасное, но неведомое, которое надвигалось на него, как косматое чудовище, как холодная лавина, и ему хотелось кричать и отбиваться руками. Он даже проснулся с этим желанием кричать и отмахиваться и должен был произвести над собой некоторое усилие, чтоб воздержаться. Он широко раскрыл глаза: его сердце громко стучало, а голова слегка кружилась. Он посмотрел на потолок, скупо озарённый полуопущенной лампой, и силился вспомнить то, что мелькнуло ему во сне, как огонёк спасительного маяка, мелькнуло и внезапно погасло. И он вспомнил. Он вспомнил о найденной им монете с двумя орлами и о фразе Кремнева: "Я буду бросать монету", как о чем-то тесно связанном. Но всё же Сергей Петрович некоторое время не понимал их странного взаимоотношения. Не понимал и силился постичь. И наконец он понял. И тогда ему захотелось пойти разбудить Кремнева и сказать ему о своей находке, как бы посланной ему самою судьбою. Он уже поставил было ноги на пол, но снова убрал их в кровать. Он проделал то же самое несколько раз, колеблясь и борясь с собою и чувствуя головокружение от этой утомительной борьбы. Наконец он решился и, холодея и вздрагивая, подошёл к дивану, на котором спал Кремнев.
- Паша! - позвал он, тормоша приятеля за плечо. - Паша!
Тот не просыпался, а только чмокал губами, точно он ехал на ленивой лошади, а не спал на диване.
- Паша! - повторил Сергей Петрович, ещё усерднее тормоша приятеля и вздрагивая всем телом.
Тот проворчал нечто непонятное: "А брысь ты кчот!"
Но Сергей Петрович понял, так как и раньше неоднократно будил Кремнева. Это должно было выражать: "А убирайся ты к чёрту", после чего обыкновенно уже следовало и пробуждение. И на этот раз Кремнев действительно тотчас же проснулся.
- А? Что? - спросил он, садясь на диване. Сергей Петрович подсел к нему и рассказал о найденной им монете. К его удивлённо, Кремнев сразу понял, в чем дело.
- Прелестная вещь, - сказал он, - это великолепно! Я возьму эту монету с собою и брошу её перед поединком. И ты будешь знать, что как она не вертись, а упасть ей вверх орлом. Да! И ты крикнешь "орёл", да предупредишь Полозова.
- Я вовсе не то хотел сказать, - прошептал в замешательстве Сергей Петрович, опуская глаза, - я вовсе не то; я хотел сказать, что как будто сама судьба…
- Ну, да, как будто сама судьба. Я так и понял, - ответил Кремнев весело.
- То есть, вовсе не судьба, а слепой случай, - прошептал Сергей Петрович.
- Ну, да, слепой случай…
- И вовсе не слепой случай - с раздражением почти крикнул Ласточкин. - Одним словом, я на это не согласен. Это подлость!
- Не согласен? - переспросил Кремнев, зевая.
Сергей Петрович шёл уже к себе на кровать.
- Не согласен, - повторил он хмуро. - Да ты не думай, - отозвался он с постели злым голосом, - что я эту монету где-либо специально для этого случая приобрёл. Можешь завтра утром спросить Васю, если не веришь мне!
Кремнев снова зевнул.
- Я вовсе не сомневаюсь, но глупо, что ты ломаешься!
Сергей Петрович скрипнул кроватью. "Господи Боже мой, - думал он, - до чего я унизился. Бросить фальшивую монету, эдакая нелепость!" Он с головою завернулся в одеяло, силясь заснуть. Но сон не шёл к нему. Его кровать постоянно поскрипывала. Он стал читать про себя молитвы все, какие знал. Он утомился, в его голову полезли удивительные нелепости. Он одеревенел и незаметно для самого себя забылся.
Сергей Петрович вскочил с постели. Перед ним стоял Кремнев.
- Вставай, - говорил он, - время идти. - Он уже был одет и умыт, и от его волос приятно веяло влагой "Идти", - подумал Ласточкин, и его сердце упало. Но, тем не менее, он направился к умывальнику, как бы совершенно подчиняясь воле товарища.
"Ужас, ужас", - думал он, обильно смачивая голову.
- А ты посмотри только, - между тем говорил ему Кремнев, - какие я тебе сапожки-то достал - фурор! Да не забудь зубы почистить.
"Зубы почистить! - думал Сергей Петрович, - это перед смертью-то! Очень надо!" - Но, тем не менее, он взял в руки щёточку.
Затем он медленно стал одеваться.
- Ах, да! - обратился к нему Кремнев. - Ты ещё не надумал насчёт монеты-то? Помнишь, о которой говорил мне ночью?
- Подло это, - прошептал Сергей Петрович, натягивая сапоги.
- И вовсе ничего нет подлого, - возразил Кремнев, любуясь сапогами на ногах Ласточкина.
- Ты вот стрелять не умеешь, а Полозов, говорят, в карту попадает. Так это тоже подло вызывать на дуэль не умеющего стрелять! - добавил он тотчас же.
- Подло это, - снова повторил Сергей Петрович и пошёл за пиджаком, болтая руками как трудно больной.
Кремнев рассердился.
- Ну, как знаешь!
Ласточкин надел пиджак.
- Ну, чего же ты стоишь? - почти крикнул ему Кремнев. - Надевай новую фуражку!
Сергей Петрович заволновался.
- Сейчас, сейчас; я только пойду мысленно прощусь с маменькой.
- Постой, - остановил его на пороге Кремнев, - зубы вычистил? Покажи!
Сергей Петрович полуоткрыл рот.
- Прекрасно. Теперь иди, а мы этому офицерью покажем!
Ласточкин вернулся обратно бледный, как полотно.
- Ну, надевай новую фуражку, - обратился к нему Кремнев снова.
Сергей Петрович вздрогнул.
- Сейчас, я набью только одну папиросочку, - проговорил он, силясь хоть оттянуть минуточку. Ему хотелось плакать. Он подошёл к столу, болтая руками, и увидел монету. Он оглянулся на Кремнева; тот стоял спиною к нему и надевал пальто. Сергей Петрович, чувствуя головокружение, потянулся рукою к монете, быстро схватил её в кулак и поспешно сунул к себе в карман.
"На всякий случай", - подумал он с жалкой улыбкой. Ему как будто немного стало легче. Он быстро набил папиросу и, закурив её, подошёл к товарищу.
- Идём, - прошептал он, - я готов! Веди же меня!
Кремнев подал ему пальто.