* * *
Первая статья, которую я начал читать, - Иннокентия Анненского, - называлась "О современном лиризме".
Первая фраза была такая:
"Жасминовые тирсы наших первых мэнад примахались быстро…"
Мне отчасти до боли сделалось жаль наш бестолковый русский народ, а отчасти было досадно: ничего нельзя поручить русскому человеку… Дали ему в руки жасминовый тирс, а он обрадовался и ну - махать им, пока примахал этот инструмент окончательно.
Фраза, случайно выхваченная мною из середины "лиризма", тоже не развеселила меня:
"В русской поэзии носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…"
Это было до боли обидно.
Я так расстроился, что дальше даже не мог читать статьи "О современном лиризме"…
* * *
Неприятное чувство сгладила другая статья: "В ожидании гимна Аполлону".
Я человек очень жизнерадостный, и веселье бьет во мне ключом, так что мне совершенно по вкусу пришлось предложение автора:
"Так как танец есть прекраснейшее явление в жизни, то нужно сплетаться всем людям в хороводы и танцевать. Люди должны сделаться прекрасными, непрестанно во всех своих действиях, и танец будет законом жизни".
Последующие слова автора относительно зажжения алтарей, учреждения обетных шествий и плясов привели меня в решительный восторг.
"Действительно! - думал я. - Как мы живем… Ни тебе удовольствия, ни тебе веселья. Все ползают на земле, как умирающие черви, уныние сковывает костенеющие члены… Нет, решительно, обетные шествия и плясы - вот то, что выведет нас на новую дорогу".
Дальше автор говорил:
"Не случайно происходит за последние годы повышение интереса к танцу…"
"Вот оно! - подумал я. - Начинается!"
У меня захватило дыхание от предвкушения близкого веселья, и я должен был сделать усилие, чтобы заставить себя перейти к следующей статье:
"О театре".
* * *
Автор статьи о театре видел единственное спасение и возрождение театра в том, чтобы публика участвовала в действии наравне с актерами.
Идея мне понравилась, но многое показалось неясным: будет ли публика на жалованье у дирекции театра или актеры будут уравнены с публикой в правах тем, что им придется приобретать в кассе билеты "на право игры"… И как отнесутся актеры к той ленивой, инертной части публики, которая предпочтет участию в игре - простое глазение на все происходящее?..
Впрочем, я вполне согласен с автором, что важна идея, а детали можно разработать после.
* * *
Вечером я поехал к одним знакомым и застал у них гостей.
Все сидели в гостиной небольшими группами и вели разговор о бюрократическом засилье, указывая на примеры Англии и Америки.
- Господа! - предложил я. - Не лучше ли нам сплестись в радостный хоровод и понестись в обетном плясе к Дионису?!
Мое предложение вызвало недоумение.
- То есть?..
- В нашей повседневности есть плясовой ритм. Сплетенный хоровод должен нестись даже в будничной жизни, перейдя с подмостков в жизнь… Позвольте вашу руку, мадам!.. Вот так… Господа! Ну, зачем быть такими унылыми?.. Возьмите вашу соседку за руку. Что вы смотрите на меня так недоумевающе? Готово? Ну, теперь можете нестись в радостном хороводе. Господа… Нельзя же так!..
Гости растерянно опустили сплетенные по моему указанию руки и робко уселись на свои места.
- Почему вам взбрела в голову такая идея - танцевать? - сухо спросил хозяин дома. - Когда будет танцевальный вечер, там молодежь и потанцует. А людям солидным ни с того ни с сего выкидывать козла - согласитесь сами…
Желая смягчить неловкую паузу, хозяйка сказала:
- А поэта Бунина в академики выбрали… Слышали?
Я пожал плечами.
- Ах, уж эта русская поэзия! В ней носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…
Хозяйка побледнела.
А хозяин взял меня под руку, отвел в сторону и сурово шепнул:
- Надеюсь, после всего вами сказанного вы сами поймете, что бывать вам у нас неудобно…
Я укоризненно покачал головой и похлопал его по плечу:
- То-то и оно! Быстро примахались жасминовые тирсы наших первых мэнад. Вам только поручи какое-нибудь дело… Благодарю вас, не беспокойтесь… Я сам спущусь! Тут всего несколько ступенек…
* * *
По улице я шагал с тяжелым чувством.
Вот и устраивай с таким народом обетные плясы, вот и води хороводы! Дай ему жасминовый тирс, так он его не только примахает, да еще, в извозчичий кнут обратив, тебя же им и оттузит! Дионисы!
Огорченный, я зашел в театр.
На сцене стоял, сжав кулаки, городничий, а перед ним на коленях купцы.
- Так - жаловаться?! - гремел городничий.
Я решил попытаться провести в жизнь так понравившуюся мне идею слияния публики со сценой.
- …Жаловаться? Архиплуты, протобестии…
Я встал с места и, изобразив на лице возмущение, со своей стороны, продолжал:
- …Надувалы морские! Да знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
Оказалось, что идея участия публики в актерской игре еще не вошла в жизнь…
Когда околоточный надзиратель, сидя в конторе театра, писал протокол, он поднял на меня глаза и спросил:
- Что побудило вас вмешаться в действие пьесы?..
Я попытался оправдаться:
- Тирсы уж очень примахались, господин околоточный…
- Знаем мы вас, - скептически сказал околоточный. - Напьются, а потом - тирсы!..
Американцы
Издатель журнала "Северное сияние", Роздеришин, и секретарь, Бильбокеев, составляли объявление о подписке на будущий год.
- С чего начинать-то? - спросил, беря в руку перо Бильбокеев.
- Ну… как, обыкновенно, начинается…
- Обыкновенно, начинают так, - сказал опытный Бильбокеев. - "Не прибегая к широковещательным рекламам"…
- Это хорошо. Солидно. Только… постойте, дорогой… Что это мы хотим сейчас составить?
- Широковещательную рекламу.
- Ну, вот. А пишем - "не прибегая"… Неудобно.
Бильбокеев подумал.
- Существует еще одно хорошее вступление для такого рода объявлений: "не щадя затрать, наш журнал"…
- Прекрасно! - восхищенно воскликнул Роздеришин. - Именно - "не щадя затрат"… Так и начните.
Бильбокеев написал "не щадя затрать" и выжидательно посмотрел на издателя.
- Ну-с?
- Что? - спросил издатель.
- Вот я написал - "не щадя затрат", - а что же дальше?
- Да это и хорошо. Чего же еще?
- Видите ли… я написал придаточное предложение. Как вам, вероятно, известно - придаточное предложение само по себе, без главного - существовать не может… Где же главное предложение?
- Чивой-то я не понимаю, - сказал Роздеришин, растерянно смотря на секретаря.
- Ах ты, Господи! Вот мы написали: "не щадя затрать"… Ну, а что же дальше?! Нужно так писать: "не щадя затрат, - мы сделаем то-то и то-то". Ну, вот вы и скажите, на что мы обещаем не щадить затрат? Что это такое - то-то и то-то?
Издатель вздохнул.
- Вот оно что! Дальше можно бы написать, что, мол, "идя навстречу интересам многоуважаемых господ подписчиков"…
Секретарь приписал несколько слов и прочел вслух:
- "Не щадя затрат и идя навстречу интересам многоуважаемых господ подписчиков"…
Он остановился.
- Ну-с? А где же главное предложение?
- Неужели главного еще нет? - удивился Роздеришин.
- Конечно! Вот мы не щадим затрать, идем на встречу. А на что не щадим, куда идем?
- Гм… - задумался издатель и даже вытянул губы трубочкой. - Действительно. "Идя навстречу интересам многоуважаемых господ подписчиков"… А ведь они, черти полосатые, разве понимают - каково издателю? Гм… Что бы им такое дальше ввернуть? Разве, насчет окраин?..
- Каких окраин?
- Что, мол, журнал будет уделять большое внимание насущным интересам окраин… Некоторые объявляют так.
- Никанор Палыч! Да ведь это газета может уделять! Какие у нас могут быть интересы окраин? На первой странице какая-нибудь "Девочка с яблоком", потом роман "Разными дорогами", опять - "Девочка с кошкой", она же, поздравляющая с днем рождения бабушку, "Флорентийская цветочница", смесь, и в конце та же проклятая девчонка с собакой, под названием "Два друга". И так - каждый номер. Где же тут окраины? Нужно одно из двух - или насчет самого журнала размазать побольше - или насчет премий!
- Что ж насчет журнала… Даем мы, как обыкновенно: 52 номера роскошно иллюстрированного журнала, с произведениями лучших мастеров слова на веленевой бумаге…
- Это мы и в прошлом году писали и в позапрошлом… Нужно что-нибудь насчет реформ. Вроде, что: 1910 год будет годом наших реформ!
- Да какие же реформы?.. Рассыльного Мотыку я давно собираюсь турнуть, взять на его место - потолковее…
- Ну, что вы такое говорите, Никанор Палыч! В других журналах, как у людей… Вон "Зарницы" как написали: мы, говорят, не щадя затрат, будем печатать некоторые рисунки по способу "дрей фарбен друк!".
Роздеришин с суеверным ужасом посмотрел на секретаря.
- Господи! Что же это?..
- Трехцветная печать! А у нас все одним цветом жарим… Эйн фарбен друк!
- Голубчик! - сказал издатель. - А вы так и напишете… Что, мол, мы с будущего года будем рисунки печатать эйн фарбен друком.
Бильбокеев рассмеялся.
- Не щадя затрат?
- Не щадя. Можно тут же написать: "идя навстречу". А?
- Нет, Никанор Палыч - не отвертитесь!.. Придется вам на премии налечь. Что вы предполагали дать?