В заметках за подписью - нте и Нте затронуты темы, весьма характерные для Чехова-публициста, такие, как разбазаривание общественных денег на личные нужды ("Правильные действия", "Неунывающий город") или разоблачение безобразных порядков на железных дорогах. В фельетоне "Курские умники" виден автор, компетентный в вопросах медицины. О холере Чехов также писал не раз. Характерно письмо к нему Л. И. Пальмина от 9 марта 1885 г.: "…не забудьте два факта: 1-й - на основании вырезки, что в Московской Думе только теперь хватились об истребовании субсидии на случай появления холерной эпидемии и что Сумбул находил ходатайство это преждевременным и настаивает, чтоб вопрос о субсидии был оставлен до той поры, когда Дума будет не в силах принять необходимые меры и т. д." (ГБЛ). Близки Чехову такие гротескные приемы, как совет построить на земский счет Вавилонскую башню ("Холодной воды!" или описание того, как в Киеве отапливали комнаты отношениями и заявлениями. Есть и прямое совпадение. В числе иронических советов обоянским земцам есть и такой: "Прорыть канал от Обояни до луны". А в сатирическом изображении деятельности Общества русских драматических писателей и оперных композиторов в "Осколках московской жизни" находим строки: "Из каждого несчастного авторского рубля 80% по-прежнему идет на канцелярию, 15% на прорытие канала от земли до луны…" (Сочинения, т. 16, стр. 168).
Совпадают реалии, излюбленные цитаты. Так, "сапоги со скрипом", как деталь "изысканного вкуса" ("Правильные действия"), находим в чеховском рассказе "Перед свадьбой"; "продается с публичного торга" ("Неунывающий город") также встречается у Чехова ("Либеральный душка"), "совлечь с себя ветхого человека" ("Новое топливо") повторяется в письмах Чехова к Ал. П. Чехову. В "Осколках московской жизни" (1885, 16 марта) говорится: "Лорд-мэр явился как deus ex machina нежданно-негаданно"; в письме к В. В. Билибину от 4 апреля 1886 г.: "Нечаянно, вдруг, на подобие deus ex machina пришло ко мне письмо от Григоровича" (Письма, т. 1, стр. 226) и ср. в публикуемом фельетоне "Рыба безгласная": "Вдруг неожиданно, словно deus ex machina, проносится чей-то незнакомый голос".
В одном из неопубликованных писем Чехову из Таганрога Ал. П. Чехов так отозвался о рассуждениях их отца П. Е. Чехова: "необычайное захождение ума за разум" (ГБЛ). Это выражение, очевидно, понравившееся Чехову, вскоре было им употреблено в фельетоне "Осколки московской жизни" (1884, 18 февраля). Этим же выражением заканчивается фельетон "К сведению москвичей".
В письме Чехова к Н. А. Лейкину (после 19 октября 1885 г.) (Письма, т. 1, стр. 168) взято в кавычки выражение "без никому". В заметке "В далекие края" употреблено (в кавычках) выражение "без никаких". Эти выражения, по сообщению М. П. Чеховой, взяты Чеховым из таганрогского анекдота о греке (см. Письма, т. 1, стр. 162 и письмо М. П. Чеховой к И. С. Ежову).
Фельетоны для раздела "Провинциальные экскурсии" Чехов писал, вероятно, в основном по материалам центральных газет (по сообщениям корреспондентов из разных городов). Так, фельетон "Курские умники" был написан на основании сообщения из Курска в газ. "Русские ведомости" от 26 июня 1885 г., № 173; фельетон "В далекие края" - на основании сообщения из Екатеринбурга ("Русские ведомости", 1886, № 66, 9 марта), "К сведению москвичей" - из Н. Новгорода ("Русские ведомости", 1886, № 96, 8 апреля).
Стр. 68. …столовались у Палкина… - известный петербургский ресторан.
Цукки - см. стр. 229 наст. тома.
НА ОБСЕРВАТОРИИ "БУДИЛЬНИКА"
Впервые - "Будильник", 1887, № 31, 9 августа. Без подписи.
Печатается по журнальному тексту.
21 июля 1887 г. редактор журнала "Будильник" В. Д. Левинский писал Чехову: "Помогите с № о затмении… Программа не дается, поэтому все пишут, что желают и что могут… Ждут весь материал к субботе 26 июля" (ЦГАЛИ).
Номер "Будильника", посвященный солнечному затмению, вышел 9 августа 1887 г. В нем напечатаны: окончание рассказа Чехова "Из записок вспыльчивого человека (Не факт, а истинное происшествие)", за подписью: Вспыльчивый человек; рассказ "Перед затмением (отрывок из феерии)", за известной подписью: Брат моего брата; заметка "На обсерватории "Будильника"", за подписью: "Астрономы "Будильника"". Заметка не включалась в собрание сочинений, так как не было известно, что она тоже принадлежит Чехову. В рукописном отделе ИРЛИ, в архиве проф. С. Д. Балухатого (ф. 25), главного редактора ПССП, обнаружена копия этой заметки, подготовленной для включения в шестой том сочинений со следующей запиской Балухатого: "Лазарев утверждает, что написано Чеховым".
Писатель А. С. Лазарев (Грузинский), участник этого же номера "Будильника", с середины июля 1887 г. гостил у Чехова на даче в Бабкине. Статьи о затмении для "Будильника" и для "Осколков" Чехов писал как раз в те дни, когда Лазарев был в Бабкине. Позднее (31 марта 1899 г.) он писал Чехову: "В 88 году Вы уже не писали в "Будильнике"; помнится, статьи о затмении, написанные в 1887 году на Киселевской даче, были Вашими последними статьями" (ГБЛ).
Тема лунного затмения не раз встречается в юмористике Чехова (кроме указ. выше рассказов, см. "Затмение луны"). Луна как действующее лицо выведена в юморесках "Кавардак в Риме", "И еще юбилей" (см. в наст. томе). "В небесной синеве" - несколько переиначенная цитата ("В синеве небесной"), встречающаяся в рассказе Чехова "Гусиный разговор" (см. Сочинения, т. 3, стр. 78).
СТАТЬИ В ГАЗЕТЕ "НОВОЕ ВРЕМЯ"
Впервые - "Новое время": <Бенефис Н. Н. Соловцова> - 1889, № 4628, 16 января; <Об Обществе русских драматических писателей> - № 4640, 28 января; <Бенефис В. Н. Давыдова> - № 4651, 8 февраля.
Печатается по газетному тексту.
В "Новом времени" Чехов печатался с февраля 1886 г. Но сперва он публиковал там только художественные произведения, и к 9 октября 1888 г., когда увидела свет заметка "Московские лицемеры", считающаяся публицистическим дебютом Чехова в газете, он напечатал в ней более трех десятков рассказов и один водевиль ("Медведь").
С А. С. Сувориным Чехов по-настоящему сблизился в 1888 г. Приезжая в Петербург в 1886 и 1887 гг., он останавливался у Н. А. Лейкина, в гостинице или у Ал. П. Чехова. В 1888 г. он уже через два дня по приезде, 15 марта, переехал на квартиру Суворина (Письма, т. 2, стр. 213; ср. также: А. И. Суворина. Воспоминания о Чехове. - В сб.: "А. П. Чехов. Затерянные произведения. Неизданные письма. Воспоминания. Библиография". Л., 1925, стр. 187–188; И. Л. Щеглов (Леонтьев). Из дневника. - ЛН, т. 68, стр. 487). Именно тогда начались знаменитые многочасовые "разговоры" Чехова с Сувориным: "От обеда до чая хождение из угла в угол в суворинском кабинете и философия" (Письма, т. 2, стр. 213). Неделя, прожитая у Сувориных, писал Чехов брату, "промелькнула как единый миг, про который устами Пушкина могу сказать: "Я помню чудное мгновенье…" В одну неделю было пережито: и ландо, и философия, и романсы Павловской, и путешествия ночью в типографию, и "Колокол", и шампанское, и даже сватовство…" (там же, стр. 216). (О другом своем визите в Петербург - в конце 1888 г. - Чехов написал: "Две недели, прожитые у Суворина, прошли как единый миг". - Там же, стр. 94.)
Только после этой встречи письма Чехова к Суворину приобретают те свойства и черты, которыми они прославились и благодаря которым вошли в историю литературы и русской общественной мысли, - черты свободной эмоционально-философской медитации, затрагивающей как самые жгучие вопросы современности, так и вечные проблемы бытия.
С 13 по 22 июля 1888 г. Чехов гостил у Сувориных на их даче в Феодосии. В первом же письме после Феодосии Чехов отмечал, что "поближе познакомился" с Сувориным и он стал для него "своим человеком…" (Письма, т. 2, стр. 322). "Я не написал ни одной строки, - жаловался он своим домочадцам накануне отъезда с суворинской дачи. - <…> Встаю я в 11 часов, ложусь в 3 ночи, целый день ем, пью и говорю, говорю без конца. Обратился в разговорную машину. Суворин тоже ничего не делает, и мы с ним перерешали все вопросы" (там же, стр. 298). "Целый день проводим в разговорах, - описывал Чехов свою феодосийскую жизнь И. Л. Леонтьеву (Щеглову). - Ночь тоже. И мало-помалу я обращаюсь в разговорную машину. Решили мы уже все вопросы и наметили тьму новых, еще никем не приподнятых вопросов. Говорим, говорим, говорим и, по всей вероятности, кончим тем, что умрем от воспаления языка и голосовых связок. Быть с Сувориным и молчать так же нелегко, как сидеть у Палкина и не пить" (там же, стр. 297). Основным внутренним двигателем этих споров и "разговоров" было то, что Чехов в том же письме к Леонтьеву определил как "воплощенная чуткость" Суворина. "В искусстве он изображает из себя то же самое, что сеттер в охоте на бекасов, т. е. работает чертовским чутьем и всегда горит страстью". Любопытно, что в своих воспоминаниях Суворин определил главную особенность Чехова-собеседника тем же самым словом: "Наедине с приятелем или в письмах он судил с необыкновенной тонкостью и чуткостью о людях и о жизни…" (А. Суворин. Маленькие письма. DXV. - "Новое время", 1904, № 10179, 4 июля).