- Можно и с ума сойти, если с холода да с голода вдруг станешь богатым! - грубо отвечал муж.
Однажды, истомленный безденежьем, он пришел к Виталину, чтобы занять у него несколько рублей.
- Да, сделай милость, - радушно сказал Виталин, - вот пока двадцать пять рублей!
Чирков благодарно кивнул ему.
- Не стоит! Глупости! - ответил Виталин и, немного помолчав, он прибавил: - хочешь, я научу тебя, как разбогатеть?
Чирков вопросительно взглянул на него.
- Как?
- Попробуй счастья в картах, - тихо сказал Виталин.
У Чиркова словно открылись глаза.
- Так у тебя… - начал он и не кончил.
Виталин кивнул утвердительно и в радостном возбуждении встал с дивана.
- Да, если хочешь знать всю правду, как товарищ… выиграл! С двенадцати рублей. Какой! С одного последнего рубля, а теперь у меня тысяч пятнадцать, да все это! - он махнул вокруг себя рукою.
У Чиркова разгорелись глаза.
- Как же играют там? Виталин засмеялся.
- Этому выучишься в десять минут! Да, вот что! Я сейчас еду, - он озабоченно поглядел на часы, - поедем вместе! Попробуй!..
Чирков радостно вскочил.
- Что же, я готов!
- Ну, так и едем!
Виталин оделся, взял деньги, и они поехали.
XIV
В этот вечер черта уже не было. Он сказал своему патрону: - Кажется, довольно! Не сорвется, на время отдохну. Не хочется трепаться больше.
- Твое дело, - отвечал патрон, - только гусь-то твой не больно важный!
- Ну, вы еще не знаете конца! - с бахвальством сказал черт и, повернувшись, пошел в свою камору.
Виталин не встретил своего приятеля, маклера, и усадил подле себя Чиркова.
- Ставь понемногу и наиграешь, - сказал он ему.
- Я в гривеннике! - по обычаю заявил вдруг появившийся Кострыгин и сел с другой стороны подле Виталина.
В этот вечер Виталин в первый раз испытал неудачу: у него срывали все банки по второму, по третьему удару.
Кострыгин нахмурился.
- Дай ответ! - сказал он.
- Попробуем! - деланно улыбаясь, ответил Виталин и взял карты.
- Ответ! - весело закричал его партнер, сорвавший все его банки, и поставил сто рублей в круг.
- Теперь, батенька, все отдадите! - сказал он, смеясь, и снова закричал, вертясь, как юла:
- Ответ! Раздача!
Виталин с отвращением взглянул на его черномазое лицо и вдруг почувствовал, что сегодня должен проиграть.
Но тут же приободрился и начал сдавать карты. Вокруг стола сразу увеличилась толпа. Со всех сторон потянулись руки, и на стол стали сыпаться деньги. Виталин испугался.
- Игра сделана! - закричал он и торопливо сдал последние карты. Затем он раскрыл их и почувствовал, как сразу его ударило в пот.
Ни одного козыря, а у всех партнеров по одному и по два!
- Комплект! - закричал кто-то весело.
- Что? Я говорил! - засмеялся партнер слева. Виталин молча достал деньги.
- Считай! - сказал он Кострыгину.
- Рублей под четыреста, - услужливо произнес тот же партнер.
- С тебя сорок, давай пятьдесят! - и, получив от Кострыгина деньги, Виталин стал рассчитываться.
- Восемнадцать рублей! Чьи восемнадцать?
- Мои! - произнес Чирков и, протянув руку, придвинул к себе тридцать шесть рублей.
Виталин боком поглядел на него и увидел перед ним бумажки, серебро и золото.
- Что, наживаешь?
- Понемногу, - ответил Чирков, не решаясь выразить своей радости при виде проигрыша приятеля.
Виталин снова взял карты. Снова посыпались на стол ставки и снова он проиграл всем.
Второй удар стоил ему семьсот рублей. Он расплатился и бросил карты.
- Довольно с меня! Кострыгин с укоризною сказал:
- Надо было на новую сдать!..
- Э, все равно! - и он с деланным равнодушием встал из-за стола.
- Что же вы? Еще бы! - смеясь, сказал ему партнер.
- С меня довольно! Тысячу пятьсот оставил!
- Место! - закричал карточник.
- Ну, теперь ему крышка, - услышал Виталин за собою голос, - все спустить!
Он усмехнулся и пошел в буфетную.
"Завтра же отыграюсь", подумал он и увидел подле себя Чиркова.
- Ну, что же ты сделал? Чирков широко улыбнулся.
- Спасибо! Вот твои двадцать пять рублей…
- Много выиграл? - радуясь за приятеля, спросил Виталин, пряча в жилетный карман монеты.
- Рублей триста! - ответил Чирков и прибавил; - с ничего!
- А я в первый вечер сделал три тысячи, - сказал, оживляясь, Виталин, - ну, сядем здесь! Человек!
Он заказал ужин и стал рассказывать Чиркову о своих удачах. Этот рассказ оживил его и ободрил.
- Сегодня в первый раз проигрываю, - сказал он. - Ну, да завтра же отыграюсь!..
- Понятно! - подтвердил Чирков. Ему было весело. Он дружеским взглядом оглядывал всех проходящих, ел за двоих и пил, не считая рюмок.
- А как я тебе благодарен! Я ведь пришел к тебе, - у меня дома ни зерна! За квартиру тянут, в лавках не дают. Дома керосина не было, ушел - их в темноте оставил! А теперь… - и он счастливо, громко смеялся.
- У меня так же было, и вдруг я домой с тремя тысячами! - ответил ему Виталин, вспоминая свой первый вечер.
Они вышли вместе и поехали по домам. Чирков представлял себе радость жены, свет, тепло, обеспеченные дни.
XV
Виталин ехал домой в смутном настроении. Проигрывать ему случилось впервые и он, словно угадывая истину, приписал этот проигрыш отсутствию маклера и подумал: "будь он - иная была бы метка!" Ряд предыдущих успехов поддерживал в нем бодрость духа, и он всю дорогу повторял себе: "завтра отыграюсь".
- Проигрался сегодня! - равнодушным тоном сказал он жене, укладываясь в постель.
Для нее это было незнакомое слово. Она сразу встрепенулась.
- Много?
- Тысячи полторы, - тем же тоном ответил Виталин.
У нее сжалось злым предчувствием сердце. Она приподнялась на локте и сказала:
- Федя, брось играть. Довольно! А то все назад проиграешь!
- Завтра же отыграюсь! - ответил он.
- Федя, милый, брось! Ну, хоть на одну неделю! - и она обняла его и прижалась к нему.
- Глупости говоришь! - сказал он резко и, приняв ее руку, повернулся на бок.
Виталин стал проигрывать каждый вечер.
Черт перестал помогать ему, но и не мешал, оставив его самого разделываться со своим счастьем, и Виталину то везло, то не везло, но в результате он - проигрывал.
Для игры в азартные игры требуется больше уменья, чем в винт или преферанс. Разыгрывать партию, зная карты и комбинации, это все равно, что решать нетрудную задачу, но рассчитывать счастье и несчастье и строить комбинации на удачах - требует почти творческого духа и всегда глубокого спокойствия. У Виталина этого не было.
Иногда карта шла и он выигрывал, но следом за этим счастье отворачивалось от него, а он не замечал этого и вставал из-за стола без рубля.
- Все! - говорил он обыкновенно, стараясь казаться равнодушным, и вокруг видел только радостные лица.
И в связи с ушедшей от него удачей к нему изменились отношения всех окружающих.
Прислуга уже не следила за каждым его движением, игроки относились к нему, как к равному, и Кострыгин, здороваясь с ним, говорил: "Ну, как дела?" и отходил, не дождавшись ответа.
XVI
Виталин проснулся часа в два дня. В квартире было мертвенно тихо. Елизавета и горничная неслышно возились в кухне, Наталья Александровна ушла с Сашей гулять, что она делала каждый день.
Виталин, едва открыл глаза, как подумал о вчерашней игре. Опять четыреста рублей. А между тем был в выигрыше рублей восемьсот.
Как это вышло? Сначала он все выигрывал, потом офицер, сидевший напротив, уговорил его войти с ним в долю на ответе и пошел открывать жиры.
Черт его дернул!
А потом он сам открыл три жира, и - готово…
И Виталин стал перебирать в уме все случаи, когда он был в выигрыше и не удерживал его. И - по мере воспоминаний - у него в груди скоплялась мучительная, болезненная горечь. "Сколько же я проиграл?" вдруг мелькнуло у него в голове и при этой мысли он вскочил, как от толчка, мигом оделся и очутился в своей мастерской.
Горничная услыхала шум и показалась в дверях.
- Вам, барин, сегодня чаю или кофе? - спросила она по обычаю.
- Ах, что хотите! Сюда!
Виталин отпер ящик стола, вынул чековую книжку, бумажник и стал считать.
Десять дней несчастливой игры и у него не хватает семи тысяч. Короче: - осталось на книжке восемь тысяч да в бумажнике триста рублей. У жены три тысячи. И все.
Он захлопнул ящик стола и, медленно отойдя к дивану, опустился на него и задумчиво обвел глазами свою мастерскую.
На мольберте стоял натянутый холст, в бокале торчали кисти, на табурете валялись палитра и краски в девственно неприкосновенной чистоте.
И Виталину вдруг стало совестно. Он покраснел и, вскочив, беспокойно заходил по комнате. Ведь не может же он, художник, опуститься до положения игрока, живущего удачей или неудачей?
- Баста! - произнес он вслух, - теперь можно и поработать.
Горничная внесла стакан кофе.
Он велел поставить поднос на табурет подле мольберта, сам сел перед ним и уставился на чистый холст.
Будет, будет картина! Ничего, что месяца три он не брал в руки кисти и безумствовал. Такие развлечения не особенно вредны. Даже необходимы. Зато, какие он перевидал рожи! Какую гамму ощущений он уследил на человеческих лицах!.. Это не пройдет бесследно.