- Пойдем танцевать вниз.
- Мы сейчас все втроем пойдем танцевать…
Почувствовав обиженной себя, она готова была протянуть руку Андрею. Но он заупрямился, отказавшись быть третьим лишним:
- Но я не умею танцевать втроем.
- О! - воскликнула Юлька перестраиваясь на игривый лад. - Я вас научу, как это втроем танцевать.
Она сама достала из карманов Женькиного пальто туфли, переобулась. Соперники оба пристально посмотрели на ее стройные, четко очерченные ноги и вслед за ней вышли из комнаты.
- О! Чудо! Музыка! Пойдемте скорее1-Юлька почти побежала по коридору. Андрей быстро шел рядом с ней. Женька - нерешительно, отставая.
- Ты! Слышишь! Не смей ходить! - оглянувшись, приказал ему Андрей.
- Ого! Вон ты как! В таком случае мы с ним остаемся здесь. - И Юлька шагнула назад, к Женьке.
Андрей Палыч остался на месте. Юлька и Женька вернулись в комнату. Юлька села, сжав за спиной руки.
- Я сейчас, - сказал Женька и выбежал из комнаты.
Через пять минут он вернулся в сопровождении целого оркестра. Парни, молодые, красивые, уселись на кроватях. и начался концерт джазовой музыки. Вовка Марин рассказывал о джазе в Ленинграде. Он так смачно щелкал языком, пальцами, извивался, что Юлька безудержно, забыв про свои трудности, весело хохотала.
Танцевали они с Женькой. И никто другой не смел пригласить ее. Она с Женькой! Пусть это и последний вечер! Она танцует с ним. Она видит его лицо, бледные впалые щеки. И глаза. И не понять, какого они цвета. Но ее волнуют эти глаза, полуприкрытые чувственно натянутыми веками. Губы Женькины улыбаются самодовольно.
Нет, нет, сегодня он уже не такой, как в прошлый раз. Тогда он упивался счастьем, а теперь наслаждается своей победой. Ну, смотри же! До победы еще очень далеко!
Вошел Андрей, зовет:
- Юля, поди сюда.
- Я танцую.
Женька перестал улыбаться, он даже нахмурился, но делает вид, что его не касается вторжение Андрея Палыча. Оркестр затих.
- Ну что? Юлька села на стул, возле которого стоял Андрей.
- Выйдем, я хочу с тобой поговорить.
- А я не хочу выходить.
- Я прошу тебя. На одну минуту.
Юлька взглянула на Женьку. Бледное, беспомощное лицо. Разве можно сейчас уйти от него? Нет!
- Нет, я не пойду!
- Нет? так слушай! Я буду говорить здесь!
Музыканты вытаращили глаза и заиграли громко.
- Ты с ума сошел! - воскликнула Юлька.
- Да! Сошел! А ты?
- Я тебе ничем не обязана!
- Ясно. Старики не в почете?
- Не в этом дело.
- А в чем же?
И она сказала, думая, что он, всегда такой скучный и унылый, ни разу не осмелившийся ее поцеловать, еще холоднее, чем Женька, ответила невинно, как в школе, у доски, на уроке психологии:
- У тебя не такой темперамент, какой нужен мне.
Музыканты выпрямились, стало тихо.
- Да ты!. Ты понимаешь, что говоришь?! Ну, смотри! Не попадись мне в лапы! Раньше я любил тебя, как человек, а теперь. .
Он ушел. Оркестранты вслед за ним. Юлька подула на ладони.
- Пойдем танцевать вниз, - это говорил Женька.
- Что? Вниз?
- Да. Мальчишкам ведь тоже хочется танцевать.
- Пойдем… - предчувствуя беду, обреченно посмотрела Юлька мимо Женькиного лица. .
Они танцевали в вестибюле. Народу полным - полно, некуда шагнуть. Но Женька свободно раскачивался, круто поворачивал ее, кружил так, что пары расступались, обходили их. Парни недовольно косились на Женьку. девчонки радостно окликали его. Он оглядывался на них, хорошеньких, молодых, кудрявых, улыбался им поверх Юлькиной головы, махал рукой, отпустив Юлькины пальцы. И танцевал он как бы не с ней одной, а со всеми девушками сразу. .
Знать бы, где та, которой он посвятил эту строку: "Я вас любил, чего же боле?" Как колыхнулось сердце! Где та, с которой он будет целоваться в следующую субботу. Это будет. Это ужасно. .
Женька посмотрел очень мягко на девушку, высокую, полную. Поздоровался с ней. Танец кончился. Женька усадил Юльку на стул и отошел. К той девушке. Вот оно, начинается. Болтают. Не нужно на них смотреть. Интересно, какой орнамент выложен плитками на полу. Но не разобрать: туфли, ботинки, босоножки, туфли… А они все еще разговаривают. И Женька смеется, захлебывается смехом, беспечный до вдохновения. Как тогда, в первый раз с ней. Нет, она не может это видеть. Бежать отсюда! Но как встать? Ноги одеревенели. Как пройти сквозь эту толпу до лестницы? Все будут оглядываться на нее. На последней ступеньке лестницы Андрей, с каким-то смазанным не то грустью, не то злостью лицом. А Юрки нет. Куда он запропастился? Ее названый брат, Юрочка. . Если бы он сейчас подошел к ней!
Послышались душераздирающие звуки аккордеона. Она умрет сейчас: Женька пригласит ту девушку. Нет, он идет к ней, к Юльке. Они танцуют. Она ничего не видит вокруг. И лица Женьки не видит. Слышит только:
- Лида удивляется, почему ты не поздоровалась с ней.
- Какая Лида?
- Петренко, вы с ней учились в одной школе.
- Это она? Я ее не узнала, она очень изменилась.
Опять перерыв между танцами, Женька отходит. Снова к Лиде Петренко. И Юлька сидит на стуле. Деревянный стул, деревянные руки, деревянные ноги.
Подходит Женька.
- Женька, я хочу домой!
- Что ты! - он уже кружит ее.
- Да, да! - настаивает она.
- Но ведь танцы только начались!
- Я хочу домой!
- А я хочу танцевать! Ты много капризничаешь. .
- А ты. .
- Что я?
- Ничего я хочу домой.
- Побудь здесь еще.
- Нет!
- Ах, так! Я не пойду тебя провожать!
- Что-о-о?
- Не пойду. Я хочу танцевать.
Юлька остановилась.
- Хорошо. Я пойду одна.
Сразу все прояснилось. Она увидела лица танцующих. У всех девчонок одинаковые прически. Этот глупый, дурацкий перманент. И у Петренко тоже.
Вот и все. Все. Юлька быстро взбежала по лестнице. Женька вошел в комнату первым, подал пальто. Она оделась, переобулась. Выпрямилась. Женька стоит бледный, смотрит на нее, выжидая.
Ах! Тебе не терпится танцевать! Юлька повернулась к двери, щелкнула ключом, выдернула его.
- Ха-ха-ха! - захохотала отчаянно. - Танцуй теперь!
- Юлька! Что ты делаешь? - кричит он вне себя.
- Ха-ха-ха!
- Дай ключ сейчас же!
- Ха-ха-ха! Тебе уже не нравится танцевать в комнате? Женя, включи радиолу.
- Ты бешеная! Перестань смеяться!
- Да, бешеная. А ты. . Ха- ха-ха!
Он бегает по комнате, гремит стульями, швыряет обувь, она подхлестывает его бесшабашным смехом.
- А если я выброшу ключ в форточку? Ха-ха-ха! У тебя пропадет целый вечер.
- Я вырву у тебя ключ силой.
- Попробуй. Да, каким был бы парень, не будь он хотя ты физически силен?!
- Юлька! - взмолился он.
- Эх ты! Вот тебе ключ. Что ж не берешь?
Юлька вкладываем ключ в скважину, поворачивает, Женька стоит, опустив руки и голову.
- Может быть ты думаешь, что я полюбила тебя? - спросила Юлька вдруг, неожиданно даже для самое себя. Он поднял голову, быстро взглянул на нее.
- Ничего я не думаю… - изумленные, растерянные, ненаглядные глаза. .
- О! Как я тебя ненавижу! Ненавижу, ненавижу! - и Юлька выскочила на комнаты, как выскакивают на поезда на ходу. .
Поссорившись с Евгением, я очень сильно переживала, так, что начала вдруг сочинить стихотворение. первое в моей жизни (до этого писала лишь прозу), а когда закончила, сама удивилась: получилась эпиграмма. Недолго думая, передала ее Женьке через подругу, которая потом и рассказала мне, как этот самовлюбленный нарцисс реагировал на мою критику.
Прочитав послание и густо покраснев, велел передать мне устно, что, если бы я была парнем, он за такой стих обязательно побил бы меня. Приняв эту угрозу всерьез, я затаилась: перестала ходить в гости к своему названому брату Юрочке Семечкину (в общежитие на танцы) и даже случайных встреч с Женькой избегала. Горевала, думая, что теперь, после того как я ему насолила, больше не видать мне Васючкова Евгения Ивановича, как своих ушей. .
Но не зря же говорится: милые бранятся - только тешатся. Через какое-то время любимый мой снова стал приходишь ко мне. Всякий раз с друзьями, с аккордеоном. Повеселиться, значит. Но мне было уже не до веселья. Пришло время расплачиваться за обиды, которые причинила я своим многочисленным поклонникам, отвергая их одного за другим.
Я надеялась: в любови
Танцевала и упала
Слез не будет никогда.
На коричневый ковер.
Полилися мои слезы,
Вы заставьте рыть могилу,
Как по зеркалу вода.
Кто до этого довел. .
(Народные частушки)
Другой мне никто ни был нужен. Но когда приходил он, я понимала: и этот его приход ни к чему его не обязывает и мне ничего не дает. (у нас даже просто поговорить друг с другом не было никакой возможности). И не дружба это, а словно канитель какая-то. И будущего у таких отношении нет. Он окончил всего три курса, ждать оставалось еще два года. Этот срок мне, девятнадцатилетней, казался невыносимо длинным.
"Да и кого ждать?" - сокрушаясь, спрашивала я самое себя. - Ветренника? Спасибо! Это все равно, что у моря погоды дожидаться". .
Как-то явился в компании ребят. С ними была одна девушка, явно неравнодушная к Женьке. Та самая Лида Петренко. Это было уже верхом наглости, на мой взгляд.
Я должна была, наверное, выставить их всех. Но присутствие девицы меня словно парализовало. Я изводилась в душе, но виду не подала. Не накричала ни на кого и нюни не распустила.