Минутная стрелка стремится к часовой, но догнав ее, тут же проходит мимо. Догонит и мимо. . мимолетное чувство. Мы не можем быть вместе. . Почему же? А вдруг. . Не всегда же он будет такой. Когда-нибудь и он полюбит. Какое было у него лицо! Какая ты нежная. . Я - нежная? Вот не знала. Ты хорошо учишься? Правда? Да. Хорошо. Почему же? Хорошо! Хорошо! Хорошо! Сейчас таки хорошо. Будет плохо - откажусь. Разве можно отказаться от счастья? Юлька, какое это счастье? Замолчи! Надоело быть святошей! Скорее! Скорее!
Звонят! Наконец-то!
- Но это ты Юрочка. .
- Я не один. Там целая чертова дюжина.
- И?.
- Ну, разумеется, этот баламут здесь.
- Юрочка! - Юлька подлетела т нему, чмокнула в щеку, расхохоталась.
- Что ты делаешь? Всем расскажу! Да не хохочи ты! Одевайся скорее!
- Сейчас, сейчас! Юлька забегала по квартире. - Боже мой! Куда все подевалось? Где мои ботинки? Где мое пальто! 0х, что я делаю! Чуть не ушла в халате. Юрочка, зажмурься, отвернись, в угол стань, я переоденусь. Ой, всегда этот крючок цепляется за волосы. Мама! Мама! Иди сюда!
Вошла женщина лет сорока, на ходу вытирая руки полотенцем.
- Юлька, вот бесстыжая! Парень в комнате, а она нагишом.
- Мама, выпутай скорее крючок! Парень, парень, он же в углу, и отвернулся, и зажмурился. Юрочка, ты зажмурился?
- Я зажмурился. Но тут в углу были иконы. Где эти иконы, тетя Наташа?
- Найди их теперь, эти иконы. И гвозди выкорчевала, вот это вертино. Дырки, правда, я сама замазала.
- Вертино, вертино! А ты спроси, Юрочка, она верит в бога?
- Как не верить? Верить-то верю, только вот молиться некогда…
- Ну вот! Видишь! Мама, спасибо! Юра, бежим!
И вот они медленно спускаются вниз по лестнице, Юлькины ноги отказываются идти.
- Эх, Юлька, Юлька, побледнела - то как. А глаза. . сумасшедшие.
- Юрочка, постой, что-то спрошу.
- Что? О Женьке?
Юлька кивнула головой и прислонилась к стене.
- Баламут он, ветреник. Девчонок перебирает, как струны гитары. И все они ему поют. Вот даже и ты.
- Юрочка, - взмолилась Юлька. Слезы заволокли ее глаза.
- Ну, что ты! Успокойся. Нельзя же ему показывать. .
Они постояли в подъезде.
- Ну, ладно. Теперь можно, - Юрий распахнул дверь, и Юлька остолбенела: на тротуаре, возле дома, хохочут парни. Не смеются только двое- Андрей Палыч и Женька. Оба смотрят на Юльку и Юрочку. Андрей кумачовый, Женька бледный, всем корпусом подался Юльке навстречу.
- Вот к мы! - орет Юрочка, нырнув в центр кружка.
- Почему так долго?
- А мы целовались, - уверяет Юра.
Мальчишки прыснули.
- Да, да! Мы договорились даже идти завтра в загс.
- Вот свадьбу-то сыграем. .
Всю дорогу до общежития болтали черт знает что. Молчали двое: Андрей и Женька. Они шли рядом, не глядя друг на друга. И лишь тогда, когда кто-то поднял вопрос, как изменяется от любви цвет лица, Женька еще больше побледнел и сказал наивно:
- Раньше я краснел, как Андреи Палыч.
- А я раньше бледнел, как ты, Женька, - зло ответил Андрей.
Все грохнули.
- А у меня цвет лица меняется после объяснения с соперником, - произнес Юрочка, и парни закатились смехом.
В общежитии вся компания ввалилась в комнату Юрия и Андрея Палыча. Раздевшись, парни рассыпались по этажам добывать "тару" (стаканы). Через полчаса стол был накрыт, дверь закрыта, и пир начался. Пир в честь каникул, в честь Юлькиного назначения, в честь ее будущего диплома, их будущих дипломов. в честь родителей и детей, в честь шахматных успехов Андрея. .
Юльку усадили между Андреем и Женькой, вот черти! После первого же тоста Женька вскочил и выбежал из комнаты.
"Куда это он?" - посмотрела Юлька на Юрия. Он пожал плечами.
- Глядите, как Женька изменился. Убегает из-за стола, где бутылки еще полные, - говорит кто-то.
- И это с ним уже во второй раз.
- Андрей Палыч! 3начит ты вчера выиграл?
- Вот уж действительно верно: кому в шахматы везет. .
- Да перестаньте вы! - приказала Юлька.
Вошел Женька, держа в руках радиолу. Поставил ее на тумбочку.
- Молодец, Женя! Баян пусть подремлет, а я на бутылочках поиграю., -Марин облизнул пересохшие губы. - Давайте продолжим, а то из бутылок вся дурь выйдет.
Юльке не хочется пить. И Женька не пьет. Он ставит пластинку и подходит к Юльке. Он раскрывает руки, она подает ему свои. Юлька чувствует, что она танцует, как вчера, уже без высокомерия. В упоении танцует. Кажется, она стала лёгкой, как ее газовый шарф, и плавает в воздухе, послушная Женькиному дыханию. .
Женька. . Имя какое красивое. Нежное. . Голубое имя. . А глаза у него не голубые. . Они непонятного цвета. А руки у него какие. . Бережные, трепетные руки. Он так осторожно держит ее, только чуть-чуть, на какую-то долю секунды к ней прикасаясь. Какими усилиями удержаться, чтобы самой не припасть к нему!!
Пластинка долгоиграющая. Они будут танцевать долго-долго.
- Уйдем? - спрашивает Женька.
- Да.
Он открыл ключом дверь соседней комнаты.
- Свет не нужен?
- Нет.
Он подвел ее к кровати, откинул одеяло.
- Я хочу прикоснуться т тебе. Грудью. . ты не бойся…
- Я не боюсь. Только ты не гляди. .
- Какая ты нежная. .
- Нет, я грубая. Это ты очень нежный. .
- Как жаль. .
- Чего?
- Что в нашем институте учиться надо так долго.
- Почему жаль?
- Мне еще рано любить. .
- Как это - рано любить? Я не понимаю. .
- Давай лучше не будем ни о чем говорить… А то поссоримся.
- Ну, что ж, как хочешь, только убери отсюда руку. Вот видишься, я уже грублю.
- Подглядел! Подглядел! - вдруг завертелся Женька.
Юлька натянула простыню на плечо и вздохнула.
- Ну, вот. А теперь я отвернусь, Юля. Ты не сердись. Так надо.
- Надо идти ко всем, Женя. .
Третий вечер.
- У нас танцы сегодня, - сказал Женька.
- Собирайся живо! - сказал Андрей.
Они стояли посреди комнаты, в пальто и с шапками а руках. Юлька не предложила им сесть. Она ступила на носочки перед зеркалом и начала причесываться. Сделает пробор то слева, то справа, потом спутает волосы и снова расчесывает их.
Андрей смотрит на нее нетерпеливо и властно, Женька немного испуганно, но упрямо. Юрка вьется между ними, как изоляционная лента.
- Женя, а ты хорошо считаешь до трех? - сощурила Юлька глаза.
- Неплохо, - ответил Женька.
- И тебя никогда не сбивали со счету? - спросила Юлька.
- Никогда.
- Никогда. . Великолепно! В таком случая возьми! - она показала расческой в угол, на свои точеные туфельки. Женька поднял их, удивленно улыбаясь.
- Положи себе в карманы.
- Как? Я никогда не носил туфли в карманах, - пролепетал Женька.
- А сегодня придется, - Юлька вышла из комнаты. А когда вернулась, увидела сцену: Андрей Павлович держит над Женькиной головой туфельку и говорит, будто бы торжествуя:
- Вот что тебя ждет.
- А тебя даже это не ждет! - Женька вырвал туфельку из рук Андрея.
- А теперь… - Юлька сунула ноги в ботинки, вспрыгнула на высокий сундук, ударила задниками о его кованый бок. - Кто зашнурует мои ботинки?!
Женька и Андрей ссутулились, с ужасом переглянулись. Один прыжок - и Юрка очутился на коленях, у Юлькиных ног. Он шлепнул ее по одной ноге, по другой и стал ловко вдергивать шнурки:
- Юлька, сатана! Что ты делаешь?
- Ха-ха-ха! Юрочка! Посмотри! Как они растерялись!
- Юлька! Это уже слишком! (Женька рванулся к двери. но тут же остановился, понурил голову. Его волосы. его раскидистые русые кудри золотились в электрическом свете.
Юлька перестала смеяться… Карманы Женькиного пальто оттопырились, потому что он положил в них ее туфли. Так смешно. Но почему же так хочется плакать? Это последний вечер. Не нужен ей этот вечер. Не нужен, не нужен! Тогда почему же так хочется подбежать, прильнуть к нему при всех, чтобы они тут же ушли, и остаться с ним. С ним остаться! - Юлька смотрит на Женьку…
- Да-а… - говорит Андрей.
В общежитии Женька предложил Юльке снять пальто в его комнате. Она согласилась. Они вдвоем вошли к нему. Обыкновенная комната со шкафами для одежды по обе стороны двери. Напротив темное окно, отражающее всю комнату. Получается как бы две комнаты: одна залита светом, другая погружена во мрак. Юлька сняла пальто, осталась в юбке в розово - красную клетку и ярко - алой кофточке - кимоно. Красный цвет очень идет ей: глаза и губы у нее всегда горят, а щеки почему-то бледные…
Женька подошел к ней, обнял. Вот она и прижалась к нему. В сердце, в груди все встрепенулось.
- Ты как пламя, обвила меня и горячая, как огонь. А ведь я не такой…
Юлька отстранила его, отошла к тумбочке. Взяла какую-то тетрадь. Из нее выпал листочек. Подняла. Пробежала глазами одну строчку: "Я вас любил. Чего же боле?" Засмеялась.
- Ты смеешься?
- А разве нельзя?
- У тебя какой-то насмешливый смех…
- Да? Но это же на самом деле забавно - так перефразировать Пушкина, чтобы выразить всего себя.
- А что ты прочитала?
Юлька подала ему листок. Женька вспыхнул:
- Я писал это другой.
- После трех вечеров?
- Хотя бы! - он нервничал. "Ну и пусть, думала она. - Пусть злится и ненавидит ее. Пусть лучше ненависть, чем такая любовь, у которой где начало, там и конец, как к той девчонке.
Вошел Андреи с красным лицом.
- Ты все еще здесь?
- А что?