- Спаси бог тя, Степан Тимофеич, - сказал Василий Васильевич, протягивая руку дьяку Бородатому. - Добре порадел ты для государей своих…
Января двадцать второго, в день рождения великого князя Ивана Васильевича, псковское вече, узнав о приезде Василия Васильевича, спешно выслало послов своих в Новгород. Сильно в это время теснили псковичей ливонские рыцари с запада и с северо-запада, пустошили и грабили их земли.
Послы псковские прибыли рано утром двадцать четвертого января. И после утренних часов пришли к великому князю в Никитские хоромы с малой, но верной стражей, как обычно купцы ездят, перевозя дорогие товары.
Василий Васильевич с сыновьями своими, встав из-за стола и выйдя в передний покой, совещался с воеводой и дьяками. Он был теперь твердо уверен в силе своей - князь Стрига-Оболенский подходил уж к Новгороду, и новгородцы об этом знали, стали еще ласковей. Василий же Васильевич и все, кто с ним был, о недавнем заговоре молчали, будто о нем и не подозревали.
- Государь, - сказал Бородатый, - утресь, как токмо врата отворили, послы псковские в град въехали. Мыслю, с часа на час к тобе будут. Как прикажешь с ними быть?
- Принимать, - немедля ответил великий князь, - пусть новгородцы ведают, что мы не токмо, как они, берем, а и подмогу даем. После беседы с ними яз на трапезу их позову. Васюк, прикажи там все слугам нашим. Сколь же их всех быть может?
- Не боле десяти, - ответил Бородатый. - Посадники да бояре по одному с конца. Концов же во Пскове шесть.
- А яз, государь, - молвил воевода Басёнок, - прикажу стражу и слуг посольских у собя в полку накормить и напоить добре!..
Вошел начальник княжой стражи Ефим Ефремович.
- Приехали послы псковские, государь, - сказал он, кланяясь. - Как прикажешь?
- Веди с почетом, а вы, дьяки, на крыльце их встречайте, и ты с ними, Федор Василич. Яз же пойду в праздничное все оболочуся…
Когда великий князь и сыновья его в нарядных, богатых кафтанах вернулись в передний покой и сели на своих местах, послов с почетом привели к ним.
Псковичи без шуб, в дорогих кафтанах степенно вошли во главе с посадником Максимом Ларионовичем в передний покой и, отыскав глазами икону, стали истово креститься. Слуги же их, неся многие дары, остались у порога.
- Будь здрав, государь, и сыны твои, - помолившись и низко кланяясь, сказал Максим Ларионович.
Василий Васильевич и сыновья его встали.
- Будь здрав, Псков, моя вотчина, будьте здравы и вы, - ответил Василий Васильевич и, садясь, добавил: - Садитесь, бояре. По здорову ли ехали?
- Божьей милостию здравы, государь, - кланяясь и садясь, почтительно молвили послы.
Они смолкли, как требовало приличие, и заговорили снова, когда сам Василий Васильевич спросил их о цели прибытия.
- Послы мы к тобе, государь, от веца, - начал Максим Ларионович, цокая, как все псковичи, вставая и оправляя на себе золотой пояс, - бить целом тобе, государю нашему, дабы жаловал ты нас.
Он снова поклонился, а за ним и все псковичи, и продолжал:
- Приобижены ныне мы от немцев поганых и водою, и землею, и головами, а на Желачко и на Озоличе церкви православные пожжены поганой латынью. Все сие немцы творят, мир с нами имея и крестное целование! Опричь тобя, государь, никто же нам не пособит…
Посол поклонился и, помолчав, добавил:
- Еще молим тя, государь, утверди у нас псковским князем и наместником своим князь Александра Василича Черторижского…
Опять послы низко поклонились, а посадник, поманив к себе слуг своих, продолжал:
- Еще твоя вотчина молит тя дары сии принять милостиво: пятьдесят рублев новгородских старых, сукна и бархаты немецкие и фряжские, а также кубки и чарки золотые и серебряные, вельми хитро изукрашены.
Когда передавали дары великому князю, поспешно вошел начальник стражи и доложил:
- Приехали на санях архиепископ новгородский и посадник Карп Савинич.
- Юрий, - молвил Василий Васильевич, - встреть с почетом гостей, сам помогни владыке из саней выйти… Вы же, гости дорогие, не посетуйте, ежели при беседе нашей будут архиепископ и посадник новгородский. Дары ваши принимаю. Спаси бог и помилуй град Псков и земли его. Жалую Псков, даю вам наместником своим и князем псковским князя Александра, но токмо с тем, дабы он крест целовал мне и детям моим, зла не мыслити. Крест же на том целовати по любви, без всякого извета, при послах наших московских…
Василий Васильевич замолчал, услышав шум шагов в сенцах передней.
Слегка заскрипев, отворились двери; княжич Андрей, склонившись к отцу, молвил вполголоса:
- Государь, Юрий, владыка и посадник пришли…
- Будь здрав, государь, - сказал громко новгородский архиепископ Иона, перекрестившись на иконы, и благословил потом общим благословением всех присутствующих, низко пред ним склонившихся.
- Будь здрав, государь наш, - повторил за владыкой посадник Карп Савинич.
Василий Васильевич встал со своего места.
- Проводи мя, Андрей, до владыки, - сказал он сыну и, приблизясь к архиепископу, молвил: - Благослови мя, отче.
Приняв благословение, великий князь добавил, обращаясь к новгородскому посаднику:
- Будь здрав и ты, Карп Савинич. Садитесь с боярами псковскими ближе ко мне…
Дьяки Бородатый и Беда усадили их на подобающие им места.
- Государь, - оживленно сказал один из псковских посадников, - дай слово молвити.
- Сказывай, - ответил великий князь.
- Тут, государь, есть вот посадник новгородский. Карп Савинич.
Подтвердит он нашу обиду. Приходил он сей осенью с дружиной своей к нам по челобитью немецкому. Ездили тогда с ним на обидное место, на Озоличу и Желачко, князь наш и мы и, розыски там творя, решили, что земля сия псковская, земля святой Троицы. Поганые же немцы признали вину свою…
- Истинно так было, признали немчи вину свою, - подтвердил Карп Савинич, произнося вместо "ц" звук "ч", что отличало говор новгородца.
- Будем же судить по-божьи и против латыньского коварства будем ратовать за своих православных, - заговорил сурово Василий Васильевич. - Молю тя, владыко, и тобя, Карп Савинич, не сетуйте, что ране яз побеседую со псковичами, ибо ранее они ко мне пришли. Ты же, Юрий, и ты, Степан Тимофеич, примите дары и сложите их, куда надлежит.
Помолчав, Василий Васильевич продолжал, обращаясь к послам:
- Посадники и бояре псковские. Жалую вотчину свою по мольбе вашей помочью ратной. Повестуйте так на вече своем. Уже близ Новагорода воевода наш князь Иван Василич Стрига-Оболенский со многими полками, дабы бить немцев поганых, когда мольба будет от Пскова…
В этот миг взглянул владыка Иона на посадника новгородского с явной укоризной, а тот, побледнев, потупился. Заметив это, Федор Васильевич Басёнок злобно усмехнулся.
Василий же Васильевич, передохнув малость, продолжал:
- А ты, Юрий, вместе с дьяком Василием Сидоровичем проведи гостей в трапезную и угости до обеда. Мы же тут, кратко перемолвясь с владыкой и Карпом Савиничем, тоже придем к столу…
В передней остались Василий Васильевич, княжич Андрей, дьяк Бородатый, воевода Федор Басёнок, да из почетной стражи княжой пять воинов с саблями и копьями, да владыка и посадники, сидевшие молча в ожидании вопроса.
Василий Васильевич, подождав некоторое время, прервал молчание.
- Жду яз слова вашего, - молвил он, - что вы мне ныне сказывать будете?
Не зная, известно или неизвестно великому князю о заговоре, архиепископ Иона осторожно спросил:
- Господа новгородская челом тобе бьет, несть ли у тя, государь, досады какой на неисправления наши…
Василий Васильевич понял и, усмехнувшись, молвил спокойно:
- Яз, отче, миром пришел поклониться святыням новгородским и наказать немцев за вред их Пскову. Зрю яз, что добре соблюдает без извета новгородская вотчина моя судную докончальную грамоту, на вече писанную и целованием крестным утвержденную.
- Мы, государь, - сказал Карп Савинич, - и впредь тобе верны будем.
Дошли ж мы за тем к тобе, дабы звать тя на почестен пир наш в Грановитой палате в день поминовения Никиты - святителя новгородского, чудеса и при жизни творившего.
Князь великий благодарил господу за почет, ему оказываемый, и обещал быть на новгородском празднестве. Звал он владыку и посадника на обед с послами псковскими, но те уклонились. Владыка отговорился скорым служением церковным, а посадник - тем, что господа ждет его с ответом государя.
Василий Васильевич не удерживал их, проводив с большим почетом.
Княжич Андрей, воевода Басёнок и дьяк Бородатый сопровождали высоких гостей до саней их, стоявших у крыльца государевых хором. Когда же они, распростившись с гостями, вернулись, Василий Васильевич спросил с усмешкой дьяка:
- Ну, что скажешь, Степан Тимофеич?
- Мыслят они, - смеясь, ответил дьяк, - что неведомы нам их злотворения…
Василий Васильевич нахмурил брови и, направляясь в трапезную, молвил сурово:
- Многое еще им неведомо, что ждет их. Подумаем думу о сем в Москве с великим князем Иваном вместе.