После пирования в новгородской Престольной палате в честь великого князя московского, в феврале уже месяце, на первой неделе великого поста, почувствовал себя плохо Василий Васильевич. Государя все время знобило и сильно одолевал его кашель, а иногда щеки его горели, и было ему трудно дышать. Сухотная болезнь никогда его так не беспокоила, как теперь. Знал он, что ухудшение бывает либо от осенней, либо от весенней сырости.
Совсем больным принимал он псковских послов, приехавших опять к нему в Новгород с челобитной о новом князе. Литовский князь Черторижский не захотел целовать крест московскому князю и отъехал в Литву.
Василий Васильевич позвал по этому поводу на думу обоих сыновей, дьяков обоих, воеводу Басёнка и воеводу князя Ивана Васильевича Стригу-Оболенского, уже стоявшего со своими полками возле Юрьева монастыря и Рюрикова городища. Думу думали в опочивальне великого князя, и Василий Васильевич часто сильно кашлял и был весь в жару, до пота.
Отдохнув от припадка кашля, он молвил:
- Мысли мои такие, сам-то яз уж на ратное дело сей часец негоден.
Посему хочу отослать во Псков Юрия меня вместо, а поедет с ним воеводой князь Иван Василич и для совета из дьяков - Беда, Василь Сидорыч. Яз же тут с Андреем да с Федор Василичем и со Степан Тимофеичем останусь. О прочем же подумайте сами, а яз послушаю токмо, уж очень недужно мне…
Дума длилась долго. Дьяки обсуждали положение в Новгороде и во Пскове и советовались с воеводами о распределении военных сил. Воеводы, принимая во внимание мнения дьяков, исчисляли, сколько надо воинов для похода против немцев и для охраны великого князя, "дабы не было против государя злотворения от господы, дабы в страхе держать бояр и посадников…"
В конце думы князь Юрий сказал, обращаясь к отцу:
- Государь, яз мыслю, что все уж нами решено. Днесь же после обеда яз отъеду с князем Иваном Стригой во Псков с теми полками, которые указали нам воеводы. С нами же поедут и псковские послы. С тобой же, как ты сам пожелал, останутся Федор Василич и Степан Тимофеич. Всяк день мы будем ссылаться вестниками. Токмо едино у нас еще не решено: кого же посадить во Пскове князем псковским и твоим наместником?
Василий Васильевич ответил не сразу.
- Дабы приласкать псковичей, - медленно заговорил он, - будь ты у них меня вместо. Помогни им против ливонцев поганых, как они молили мя от веча своего, а засим избери собе время, как лучше, сам решишь, и отъезжай домой на Москву. Князем же псковским и наместником моим оставь князя Ивана Василича Стригу. Будет у них русский князь, а не литовский…
Он слегка закашлялся и, оправившись, продолжал:
- Неча им на Литву глаза косить: помочи-то им ни Литва, ни старший их брат Новгород не дадут. Ты, Юрий, там, во Пскове-то, все сие разъясни и так содей, как дьяки тут сказывали. Василий Сидорыч тобе помогнет. Ну, с богом, Юрьюшко. Тобе во Пскове полна воля всем правити меня вместо…
Отпустив всех, Василий Васильевич ослабел совсем и остался один с Васюком, чтобы отдохнуть и подремать до обеда.
В тот же день к вечеру, когда Юрий давно уж выступил с войском ко Пскову, почувствовал государь еще большую слабость, лег в постель и встать уже больше не мог. Андрей, оставшись один с отцом, испугался и заплакал.
Бросился потом к Васюку и приказал ему идти к архиепископу молить его помочь великому князю.
Владыка в келье своей при зажженных свечах читал священное писание и выписывал нужные ему назавтра изречения для поучительного слова после обедни. Узнав от Васюка о болезни великого князя, он тотчас же встал и, подойдя к книжному поставцу, выбрал "Добропрохладный вертоград" и поспешил к болящему.
Княжич Андрей так обрадовался приходу владыки и с такой верой взирал на него, что отец Иона был растроган.
- Отроче милый, - сказал он, благословляя княжича, - радуешь ты сердце мое столь великой любовью своей к родителю.
- Благослови мя, отче, - молвил Василий Васильевич, - недужен яз сухотною болестью…
Благословив государя, владыка сел возле него и сказал с убеждением:
- Всяк недуг от человека отгоним бывает силою господней. Аз принес с собой "Добропрохладный вертоград", в котором сказано, каким зелием лечится таковой недуг. Из сей книги велю дьяку своему списать все о сухотныя болести и о всяком зелии против ее полезном…
Владыка раскрыл лечебную книгу и, прочитав нужные ему места, продолжал:
- Как аз разумею читанное мною в сей книге, вкушать тобе надобно молоко и масло в изобилии и жирные мяса: гусятину да баранину. Пред жирным же пити чарку водки - боярской али двойной, а после трапезы - меды сладкие или вина фряжские. Аз же, грешный, для-ради спасения живота твоего, государь, разрешаю тобе и в посты, ибо зело отощал и усох ты, а за грехи твои буду твоим молитвенником усердным…
- Спаси тя Христос за доброту твою, - сказал Василий Васильевич с умилением, - легче мне от беседы твоей. Благослови же мя, отче, на сон грядущий. Верую и уповаю яз на силу и милость божию…
- Бог даст, окрепнешь, государь! - благословив великого князя и прощаясь с ним, сказал владыка. - А ежели недуг пуще одолевать почнет, то пошлю тобе инока престарелого, есть у меня един такой в Юрьевом монастыре, который зело искусен трут на хребте у болящего сожигати от сей болезни сухотной, как о том указано в "Вертограде".
Дней через пять, когда от Юрия из Пскова прискакали вестники, Василий Васильевич уже встал с постели и чувствовал себя окрепшим, продолжая вкушать скоромную пищу: жирное мясо и всякие вина в умеренном количестве.
Вестники сообщили, что князя Юрия Васильевича встретили псковичи весьма благолепно. Как въехал он в Запсковье, зазвонили там во всех церквах, а у Богоявленского конца вышли навстречу ему оба посадника, сотники, судьи, старосты кончанские и уличанские, дьяки, воеводы, подвойские и прочие служилые люди. Впереди же них и по бокам шли и пели клиры церковные во главе с клиром собора св. Троицы, все в праздничных ризах, с крестами и хоругвями. Сзади же этих главных лиц псковской земли шли старосты от купечества, от разных общин ремесленников и все прочие псковские молодшие люди в великом множестве.
Под гул колоколов, пение клиров церковных, крики и шум толпы Юрий с воеводой, князем Оболенским, приблизились к Вечевой площади возле собора св. Троицы, где устроена высокая, вся резная и расписная степень.
Оба посадника взошли на степень и, когда шум на площади стих совсем, возгласили здравие и многолетие князю Юрию Васильевичу, и весь народ кричал ему здравие. Далее посадники объявили, что государь московский, вняв мольбам веча, прислал своей вотчине, граду Пскову, "для-ради устроения дел его, сына своего князя Юрья собя вместо…"
Отсюда князя Юрия Васильевича повели под церковные звоны и клики народные в собор св. Троицы, где возвели его на Довмонтов стол и дали ему Довмонтов меч, как великому князю. Засим, отслужив молебен, проводили его всем народом до княжого двора, что в Застенье, рядом с торгом.
В хоромах княжих все уж к пиру готово было, и в трапезной столы были собраны по-праздничному, но посадники провели князя Юрия в один малый покой, где были приготовлены для него дары многие и богатые. Затем, сняв верхнее платье и прослушав молитву в крестовой, все перешли в трапезную…
- Пили здравицы, - продолжал вестник, - за тобя, государь, и за государя Ивана Василича, и за всех из семейства вашего. Потом пошли здравицы - конца-края нет. Притомился даже князь Юрий, усталый с пути, и, сказав о сем посадникам, ушел к собе в опочивальню, но приказал строго в конце пира побудить его, дабы проводил он гостей с честью…
Василий Васильевич весело усмехнулся и молвил:
- Достойно князя вел собя Юрий-то. Добре вел. А что пили-то и долго ль?
- Почитай до утра, государь, пили-то. За столом же, опричь водок и медов крепких, много было заморских вин: фряжских и грецких, а еще и пиво немецкое, Князь Стрига-Оболенский, на что на сие зело крепок, а и тот, на своей лавке заснув, на пол упал…
Василий Васильевич засмеялся.
- Князь-то Иван Василич, - молвил он, - токмо о устатка великого охмелел, а один хмель его не берет…
- Нет, государь, - смеясь же, вмешался Федор Васильевич Басёнок, - не только от устатка Иван Василич сомлел, а не след водку с пивом мешать. От сего и в голову и в ноги ударяет.
- А на третий день, государь, после сего, - сообщил далее вестник, - немецкие посланцы прибыли…
- Пошто?
- Князь-то Юрий на другой день после пира отпустил князь Стригу с полками на немцев поганых. Немцы же на пути его уже встретили и били челом пропустить их посольство ко князю и посадникам. Баили немцы-то, что, узнав о походе полков наших, хотят они мира с Москвой. Ныне они уже во Псков прибыли и князю Юрью били челом, а со псковичами помирились на всей воле псковской. Твоего, государь, приказа молит князь Юрий Василич.
- Вот оно что! - весело воскликнул Василий Васильевич. - Воевода-то наш хоть и с лавки упал, а немцев-то всех повалил, земно челом всех бить заставил!..