Антигон еще раз внимательно посмотрел на них. У обоих были стройные, сильные тела, очень похожие овальные лица, полные губы, крючковатые носы и мужественные подбородки. Братья отличались друг от друга лишь цветом глаз. У Ганнибала они были черными, как угольки. Антигон вспомнил рослого широкоплечего Магона, унаследовавшего не только фигуру отца, но и его густые вьющиеся волосы. Он ни минуты не сомневался, что в случае необходимости Ганнибал и Гадзрубал силой укротят своего буйного младшего брата.
- Странно, что вы такие разные. Но ничего не поделаешь. Все равно вы втроем одолеете любое царство.
- Отнесись к Магону с пониманием, Тигго. - Гадзрубал сделал шумный выдох, - В бою он незаменим. Воины слепо повинуются ему, ибо знают, что он найдет выход из самого трудного положения.
- В которое он их сам сперва загонит, - Ганнибал повернулся к ним спиной, чуть наклонился и устремил взор на вошедшую в бухту пентеру.
Грек вздохнул, прислонился к стенке каюты и положил ноги на раздвижной стол.
- Гамилькар любил идти напролом, но при этом умел подчиняться обстоятельствам, - Антигон раздраженно дернул щекой. - Вы оба унаследовали от него эти качества. Магон же только любит идти напролом.
Пентера присоединилась к стоявшим в гавани трем римским триерам. Теперь послы могли отправиться назад под надежной защитой. Из крепости донеслись резкие звуки труб. Худощавый человек с утиным носом спрыгнул с набережной в челн и отвязал причальный канат.
- И что вы теперь намерены предпринять?
- Гадзрубал подарил нам самое главное - время, - Ганнибал повернулся и скривил губы в легкой улыбке. - Через восемьдесят лет Иберия сможет отразить любое нападение. А если нет…
- Несколько лет римляне будут заняты борьбой с галлами. - Антигон в раздумье провел растопыренными пальцами по ухоженной бороде. - А потом… Посмотрим. Если вам действительно удастся утвердиться в Иберии. Иначе… - Он повел плечами, словно освобождаясь от непосильной тяжести. - Иначе они нарушат и этот договор.
- Придется им пока найти другое занятие, - хитро прищурился Ганнибал.
Несколько мгновений Антигон удивленно смотрел на него, а потом звонко рассмеялся:
- Ну да, конечно. Теперь понятно. А я никак не мог взять в толк…
- Вряд ли галлы в Северной Италии вдруг все, как один, дружно поднимутся против Рима, - охотно откликнулся Ганнибал. - К сожалению, они не прислушались к нашим советам, устроили между собой свару и разделили свои силы. Рано или поздно они начнут воевать друг с другом.
- Кто же придумал столь хитрый план?
- Он, - Гадзрубал Барка показал на брага, занятого разглядыванием бухты. - Стратег сперва возражал, но потом согласился. Ганнибал сам съездил в Верхнюю Италию. Вместе с критским купцом.
- И что же ты там делал? - Антигон не сводил глаз со спины Ганнибала.
- Я лишь рассказал им, что Рим намеревается покорить всех галлов, проживающих вдоль реки Пад, создать на этих землях свои поселения, военные лагеря и построить дороги. Этого оказалось вполне достаточно.
- Рим вскоре сделает здесь то же самое. Пуны в Иберии ведут себя ничуть не лучше римлян на галльских землях.
Гадзрубал даже поперхнулся воздухом от возмущения. Ганнибал медленно повернулся к греку лицом.
- Ты же знаешь, что это не так, Тигго, - Его сочные чувственные губы дрогнули в тонкой улыбке, голос звучал мягко и доверительно, - Рим везде устанавливает свою власть - мы не вмешиваемся во внутренние дела здешних племен. Рим вынуждает всех говорить по-латыни - мы учим местные языки. Да Рим просто заставил нас устремиться сюда. Должны же мы были хоть как-то возместить свои потери в Сицилийской войне.
- Ты прав, Ганнибал, - Антигон защищающе выставил перед собой ладони, - Я лишь произнес слова, которые здесь скажут римляне. Но разговорами они не ограничатся. И еще не забывай о Ганноне.
Лицо Ганнибала сразу помрачнело.
Но Ганнон вот уже несколько лет интересовался только своими делами и, казалось, забыл не только о стратеге Гадзрубале, но и о войне в Иберии.
Антигон также был очень занят. Его попытка привить жителям Карт-Хадашта любовь к искусству древнего Крита и египетским обычаям обернулась огромными затратами и ни к чему не привела. В остальном же богатство его росло, не в последнюю очередь благодаря умелым действиям в Иберии Гадзрубала и его ближайших соратников. Гадзрубал Барка оказался прекрасным знатоком методов управления, а Ганнибал проявил незаурядные полководческие способности и вскоре был назначен младшим стратегом. Узнав, что он собирается жениться на дочери одного из иберийских царей, взявшей себе имя Имильке, Антигон решил подарить им на свадьбу пятьдесят огромных степных слонов и одного подросшего индийского слоненка.
Перед отъездом в Иберию Антигон отправил длинное письмо Мемнону, которому, похоже, изрядно наскучило лечить больных в столице Птолемеев. После возвращения в Кархедон Антигон застал в родном городе двадцатитрехлетнего сына и съездил вместе с ним в гости к его сводному брату Аристону, туда, где проходила граница между ливийскими степями и густыми, почти непроходимыми лесами.
Еще через год Мемнон последовал приглашению своего старого друга Ганнибала, написавшего, что ему очень не хватает хороших лекарей. В Иберию Мемнона повез "Порывы Западного Ветра", где капитаном стал сменивший умершего Мастанабала сын Бостара Бомилькар. Он сделался превосходным мореплавателем, хотя вполне мог иметь под своим началом банк, торговый дом или даже храм.
Антигон полагал, что человеку не суждено страстно любить больше двух раз. Потому он без колебаний расставался теперь с близкими женщинами, как только чувствовал, что их отношения могут стать слишком серьезными. Изящная стройная пунийка с необычно яркими светло-голубыми глазами целых четыре месяца делила с ним ложе. Она была владелицей небольшой лавки на окраине квартала красильщиков и дубильщиков и торговала преимущественно папирусными свитками с записями песен и стихов. Антигон сразу же вспомнил закутанную в белое фигуру и вложенный ему в руку свиток со стихами, высмеивающими Ганнона. Он, однако, ни словом не обмолвился о своей догадке.
Вскоре он получил от Мемнона письмо с просьбой разрешить ему избавиться от унаследованных от отца дурных привычек и в канун своего двадцатишестилетия жениться на иберийке. Антигон тут же нагрузил корабль всевозможными подарками и отдал приказ к отплытию. Это случилось во второй половине лета, когда прошло уже четыре года со дня подписания договора между Гадзрубалом и Квинтом Фабием Максимом.
Несколько пентер, триер и сторожевых гаул выстроились в ряд у входа в бухту. Видимо, их командам был дан приказ тщательно осматривать все покидавшие гавань корабли. Антигону показалось, что на корме выходившего после досмотра в открытое море купеческого судна "Мечта о Тарасе" стоит уже знакомый ему человек с утиным носом. Впрочем, их корабли разделяло слишком большое расстояние. Несмотря на яркий солнечный свет, город и бухта были словно погружены во мрак. Во всяком случае, у Антигона создалось именно такое ощущение. "Порывы Западного Ветра" медленно подошел к пристани неподалеку от военной гавани. Ее ворота были широко распахнуты.
Труп Гадзрубала уже возложили на погребальный костер. Его убийца - слуга казненного за измену вождя одного из небольших иберийских племен - был подвешен к столбу в огромном внутреннем дворе крепости. На искаженном страшной мукой лице мертвеца застыла ликующая улыбка.
Антигон, сын Аристида, Карт-Хадашт в Иберии - Бостару, сыну Бомилькара, члену Большого Совета Карт-Хадашта в Ливии и управляющему "Песчаным банком".
Приветствую и обнимаю тебя, мой друг, - даже сюда донеслись страшные вопли Ганнона по поводу избрания Ганнибала новым стратегом, однако твой отчет о заседании Совета содержал столько интересных подробностей. Огромная тебе благодарность за него. Положение в Иберии никак не радует. Многие из заключенных великим Гадзрубалом союзов и договоров о дружбе оказались весьма недолговечными, и его преемнику приходится начинать все заново. Иберийские племена восстали против тех, чью власть они на себе даже толком и не почувствовали. С помощью лазутчиков мы сумели захватить многих людей, подстрекавших иберов к мятежу: дескать, вы только восстаньте, а уж помощь и дружба Рима вам обеспечены.
Новый стратег действовал, как и подобает сыну Гамилькара, - то есть жестко и решительно и одновременно, подобно Гадзрубалу, весьма осмотрительно. От устья Ибера до Столбов Мелькарта за два месяца были установлены дозорные вышки, позволяющие днем и ночью извещать об опасности с помощью зеркал и костров. Вскоре они будут воздвигнуты также и на северном побережье Ливии. Далее Ганнибал велел освободить всех знатных заложников, взятых у племен, сохранивших верность союзническим обязательствам. Часть воинов под командованием Гадзрубала двинулась вниз по течению Тартесса на запад, чтобы жестоко покарать обитающих по ту сторону Испали лузитанов. Второе войско, во главе с Муттином, выступило в северном направлении против бастетанов, лобетанов и эдетанов. И наконец, наибольшая армия, под предводительством самого Ганнибала (он также взял с собой Магона), направилась в срединную часть Иберии, где против нас объединились такие большие племена, как карпезии, ареваки и ваккеи. Согласно сведениям наших лазутчиков, туда уже прибыли посланцы Рима. Таким образом, вся страна охвачена огнем.