Еще большую опасность представляет расположенный на полпути между Мастией и Ибером большой город Заканта, который римляне называют Сагунтом. Он очень хорошо укреплен и стоит на плодородной земле, где, между прочим, растут изумительные на вкус финики. В Карт-Хадаште ты таких не найдешь. Этот город вдруг объявил себя союзником Рима. Далее Сенат столь же внезапно начал утверждать, что в данном случае речь идет о греческой колонии, основанной переселенцами из Закинтоса. Это поразило самих закантанских иберов и даже привело к столкновениям между ними, поскольку и у Гадзрубала, и у Ганнибала там оказались сторонники. К сожалению, их вскоре изгнали из города. Теперь в Заканту стекаются беженцы с земель, заселенных враждебными нам племенами. Итак, ты видишь, Бостар, что нам грозит. Появление южнее Ибера посланцев Рима означает нарушение им договора. Причем делается все втайне, без громких слов или соблюдения формальностей. Если Ганнибал оставит все, как есть, в Иберии никогда не воцарятся мир и порядок. Если же он подступит к стенам Заканты, римляне обязаны будут прийти на помощь союзнику. В отличие от так рано ушедшего от нас Гадзрубала - ему было только сорок лет - Ганнибал пока еще не пользуется здесь должным влиянием и уважением. Но он гораздо лучше, чем покойный стратег, схватывает суть вещей и превосходно умеет воодушевлять людей. К тому же он вырос в Иберии.
Нам предстоят очень тяжелые годы, мой друг, и, наверное, даже самый унылый человек не в состоянии представить себе всех грядущих бедствий. Я знаю, что важные дела требуют моего возвращения, но именно здесь решается многое, если не все. Пока же настоятельно прошу тебя бросить все силы не на управление банком, а на поиски нового вождя Баркидов (пусть им будет даже Бомилькар), способного противостоять Ганнону, если возникнет угроза всеобщего краха. Я заклинаю тебя объяснить сомневающимся, что нас ожидают медленная гибель, если Заканта с помощью Рима будет и дальше подстрекать к мятежу иберийские племена, и мир, если Карт-Хадашт будет твердо стоять на своем и усилит свою мощь, и наконец, война, если хоть один из членов Совета начнет колебаться и Рим почувствует нашу слабость.
Глава 10
Заканта
- Несчастные. Такова участь всех, кто поверит Риму… - Созил не сводил глаз с измученных лиц двух дюжин оставшихся в живых закантинцев.
Через восемь месяцев осады отчаянно сопротивлявшийся город наконец пал. Пожар все еще никак не удавалось потушить. Налетевший с северо-запада ледяной ветер гнал к гавани густые клубы дыма. Хлопья сами медленно кружились над запятнанными черными следами копоти уцелевшими домами и улицами, окровавленными телами мужчин, женщин и детей. Они знали, что их ждет, и предпочли смерть рабству. Раздосадованный стойкостью закантинцев Ганнибал, узнав о готовности некоторых из них сдаться, приказал отдать ему все богатство и оружие, а всем жителям в одной одежде выйти за городские стены. Заканта, ставшая препятствием на его пути, должна была быть полностью разрушена.
У пристани, четырех волнорезов и прямо у входа в гавань стояло по меньшей мере триста купеческих судов. Подобно стервятникам, почуявшим запах падали, их владельцы в надежде на наживу прибыли сюда чуть ли не из всех стран и городов, расположенных на берегах Внутреннего моря.
"Порывы Западного Ветра" сильно качнуло налетевшим шквалом. Лежавшие на палубе тюки со льном громко зашуршали. Антигон зевнул и протер усталые глаза. Страшные события последних двух дней заставили содрогнуться даже его привыкшее к ужасам войны сердце. А ведь еще пришлось просматривать составленные седовласым Гадзрубалом, ведавшим снабжением армии Ганнибала, списки захваченного имущества. Оценка Антигона представлялась юному стратегу весьма важной. В помощники ему был придан спартанец Созил, уже давно выполнявший обязанности хрониста.
- Зачем они подняли такой шум? - Созил с отвращением вдохнул жаркий воздух и досадливо повертел висевшую на шее на черном шнуре плоскую чернильницу.
Антигон равнодушно пожал плечами и снова посмотрел на лежащие в трех шагах от гавани развалины еще недавно могучего и богатого города, построенного, казалось, на века. Под конец воины Ганнибала были вынуждены брать с боем чуть ли не каждый дом. Грек тяжело вздохнул и отвернулся. Он прекрасно понимал, что имел в виду Созил. Прибывшие сюда во время осады Заканты сенаторы Публий Валерий Флакк и Квинт Бэбий Тамфил намеревались потребовать от Ганнибала отвести войска. Но стратег передал послам, что не желает подвергать опасности жизнь столь уважаемых людей и потому не считает возможным принять их. Крайне разгневанные римляне отправились в Карт-Хадашт, где открыто потребовали выдачи Ганнибала. Но заранее предупрежденные Баркиды дали им достойный отпор. Ганнон Великий ухитрился потерять чуть ли не половину своих сторонников, так как призвал не только поддержать требование Рима, но еще и возместить закантинцам причиненный им ущерб, чтобы "маленький огонь не вызвал большой пожар".
- Знать бы, - срывающимся голосом проговорил Антигон, - каковы истинные намерения Рима. Неужели вся эта возня вокруг Заканты, весь этот спор из-за договоров - всего лишь словесный поединок без всяких последствий? Вряд ли. Но почему девять месяцев они вообще ничего не предпринимали? Только потому, что завязли в Иллирии? Какой-то дурной сон, и хочется скорее проснуться и хорошенько все обдумать.
- А вот им снится хорошая пожива, - Созил показал на купеческие суда.
Антигон утвердительно кивнул. В ближайшие дни здесь будут проданы в рабство сорок тысяч уцелевших закантинцев, а вырученные деньги розданы воинам.
Рим, Карт-Хадашт, горящая Заканта, алчные купцы, рабы, горы трупов - все это в каком-то безумном хороводе кружилось в усталой голове Антигона. Но всех их загораживала фигура Ганнибала, которого грек несколько месяцев почти не видел и чьих планов он совершенно не знал. Антигон с трудом заставил себя подняться. Ему вдруг показалось, что палуба уходит из-под ног. Он пошатнулся и оперся о маленький стол.
- А ты сильно постарел, друг Баркидов, - Созил с хитрым прищуром посмотрел на него.
- Эти месяцы для меня как пятьдесят лет, - горько улыбнулся Антигон. - Да и путаные мысли вряд ли кого-нибудь молодят.
На следующий день в гавань Заканты вошло еще несколько кораблей. Среди них был и "Дуновение Ветерка". Все последующие ночи Антигон проводил с Аргиопой. Помимо пяти высоких стройных закантиек она сделала здесь еще несколько покупок, одна из которых привлекла особое внимание Антигона. Это была бесформенная, выпачканная сажей гипсовая статуэтка сидящего человека.
- Что это?
- Понятия не имею. - Аргиопа широко раскинула руки. - Два шиглу я отдала за нее.
Антигон задумчиво прикусил нижнюю губу и медленно опустился на широкое ложе.
- Вообще-то у меня хорошее чутье.
- И что оно тебе подсказывает? - Аргиопа села на сундук и покачала на ладони неожиданно оказавшуюся довольно тяжелой статуэтку.
- Если я не ошибаюсь, это превосходный подарок Ганнибалу, - Он шутливо прижал пальцем кончик ее носа. - Разреши?
Он вытащил из ножен египетский кинжал.
- Только очень осторожно, - хрипло рассмеялась Аргиопа.
Антигон долго скреб, подрезал и ковырял, отделяя один слой гипса за другим. Наконец он отложил кинжал в сторону и с каким-то даже благоговением поднял статуэтку.
- Точно не скажу, - словно размышляя вслух, произнес грек, - но, по-моему, это подлинник.
- Просвети меня, ночной спутник. - Аргиопа положила ему сзади руки на бедра. - И поскорее. Видишь, я не могу ждать.
- "Сидящий Мелькарт Гадирский", - тихо промолвил Антигон. - Ему, наверное, лет сто. Одно из последних произведений из бронзы несравненного Лисиппа из Сикиона.
- Думаешь, подлинник? - Аргиопа чуть коснулась статуэтки.
- Да, и потому ей нет цены. Иначе зачем прежнему владельцу понадобилось покрывать ее гипсом и сажей? Посмотри, подруга ночного ветра, какие у него легкие, удлиненные пропорции, как четко вылеплены мускулы, какая вытянутая голова. Такое мог сотворить только Лисипп.
Он закрыл глаза и, раскачиваясь взад-вперед, прочел древнее пунийское стихотворение:
Люби и будь любим, как Мелькарт Гадирский,
то есть сильно и страстно.
Будь беззаботен, как Мелькарт Гадирский,
то есть всегда.
И умирай, как умирает Мелькарт Гадирский,
то есть никогда,
- И ты хочешь подарить этого бога Ганнибалу? - Аргиопа поставила статуэтку на пол.
- Если он мой, то да.
- Говоришь, ему нет цены?
- Нет.
- Тогда я дарю его тебе. - Она обняла Антигона и вытянулась на ложе, увлекая грека за собой.
Через несколько дней вновь с северо-запада задул попутный ветер, и большинство судов покинуло гавань и бухту. Среди них был и корабль Аргиопы. Антигон сразу почувствовал пустоту в душе. На какое-то время она избавила его от необходимости искать ответы на неразрешимые вопросы. Теперь он вновь ощутил себя щепкой в бурном вихре событий.