- Слуг-то нету, голубчик мой, - сквозь слезы проговорила Кирилловна, - в поисках все.
- В каких поисках?
- Беда великая пришла в наш дом. Ведь Оленька пропала!
- Как пропала?
- Вчера пошла по цветы с Василисой-подружкой, и до сей поры нет. Никитушка со слугами весь город обшарили, нигде кровинушки нашей не нашли, - Кирилловна опустилась на ступеньку крыльца и, закрыв лицо, залилась слезами.
- Куда же она могла деваться? - тревожно спросил Теодоро и тут же вспомнил: "Святых отцов берегись, сынок". "Неужели так скоро? - произнес он про себя. - Но если это дело святых отцов, значит, Ольга жива, они не могут ее убить, она не виновата. Они просто решили ее спрятать".
- Не плачьте, я уверен, что Ольга жива, и даю слово- найду ее. Мне кажется, я знаю, где ее надо искать. Подождем синьора Никиту, посоветуемся, и все будет хорошо.
- Дай-то бог, дай бог, - шептала старая мать. - Мне, грешным делом, худые думы в голову идут - уж не руки ли на себя наложила, сердешная.
- Не говорите так, дорогая. Я не вижу причины… по-моему, Ольга добровольно согласилась стать моей женой.
- Так-то оно так, - вздыхая, промолвила Кирилловна.
Скрипнули незапертые ворота, и во двор вошел отец Ольги, сгорбленный, подавленный, с серым неподвижным лицом. В опущенной руке зеленый сверток. Словно не замечая никого, еле передвигая ослабевшие ноги, подошел к крыльцу и осторожно положил зеленый комок на верхнюю ступеньку. Сверток развернулся, и Теодоро увидел, что это платье Ольги. Дунул ветерок, приподнял оборку розовой мантильи, под ней обнаружилась светлая ткань Олиной исподницы. Кирилловна глянула и рухнула на пол, зарылась лицом в дочерину одежду. Заголосила:
- Доченька-а-а моя, единственная-я!
- Нету, мать, у нас доченьки. В синем море она. Осиротели мы, - произнес Никита. Плечи его задрожали от тяжелых рыданий.
- Где… нашли… это? - спросил Теодоро.
Никита поднял голову и только сейчас понял, что перед ним стоит жених Ольги. Он тихо, словно самому себе, ответил:
- На берегу, около Алчака приняла она свою смертоньку. Горе за горем приходит в мою семью. Чем я согрешил перед тобой, господи? - и снова поник головой.
Теодоро неотрывно глядел на одежду и не мог больше произнести ни слова. На крыльце непрестанно голосила обезумевшая Кирилловна. Вокруг молча стояли слуги.
К вечеру в дом Чурилова прискакал старый ди Гуаско. Он долго глядел на одежду Ольги, принесенную с моря, расспросил Никиту, где она была найдена, и, ни слова не сказав, уехал. Через час он вернулся и спокойно, будто это была обычная весть, сказал Никите:
- Напрасно убиваешься, синьор Никита, ваша дочь, я думаю, жива, и не позднее, чем завтра, я скажу тебе, где она находится. Поехали, Теодоро. Тут слезами делу не поможешь.
- Я никогда не думал, что мой сын такой слюнтяй! - сказал Антонио, когда они выехали со двора Никиты. - Ну, что раскис? Они родители, им разум потерять не грех, а ты?
- Но ведь Ольга действительно утонула!
- А я говорю тебе, жива! Пораскинь мозгами. Скажи, где, по-твоему, обувь утопленницы? Ее ведь нет среди одежды. Неужели ты думаешь, что она одежду сняла, а туфли оставила! Старые люди говорят, что все утопленницы превращаются в русалок, а у них, как известно, хвосты, и потому обувь ей брать с собой вовсе не к чему.
- Как ты можешь шутить, отец!
- Хорошо, шутки в сторону. А нательный крест?
- Какой крест?
- Где ее нательный крест? Самоубийство - великий грех, и ни один добрый христианин не пойдет на него в кресте. Если бы Ольга бросилась в море, она непременно сняла бы крест. К тому же я, словно пес, обнюхал на том месте все следы и, клянусь собственными потрохами, что одежду эту привез верховой и бросил на берегу. Девушки там и не бывало. Ее просто украли.
- Но кто? Неужели святые отцы!
- Вряд ли. Они еще не успели разнюхать о твоем грехе. В Суроже я знаю только одного человека, которому нужна эта дьявольская шутка и который на нее способен.
- Кто он, говори, отец! - воскликнул Теодоро.
- Твой братец, вот кто!
- Андреоло?
- Пусть лопнут мои глаза, если не он. Кстати, вот его дом, мы сейчас постараемся все узнать.
- Брата нет дома, я узнавал.
- Где же он? - спросил Антонио.
- Уехал в Карагай и будет не скоро.
- Это даже к лучшему. Скажи, чтобы все слуги собрались в большом зале.
Слуги Андреоло боялись старого ди Гуаско больше, чем хозяина дома, и через малое время все собрались в зале. Антонио оглядел их пристальным взглядом и твердым голосом произнес:
- Кто из вас вчера ходил к дому русского купца? Молчите, сучьи дети! Учтите, что я знаю все и если не признаетесь вы - мне расскажет все сам синьор Андреоло. И тогда вам несдобровать.
Слуги молчали.
- Говорите, кто, или я выну ваши души! - заорал Антонио и взмахнул нагайкой. При этом движении смуглая служанка вобрала голову в плечи, как бы ожидая удара. Антонио подскочил к ней и, ухватив ее за волосы, спросил:
- Ты?
- Я, синьор, - дрожащими губами произнесла служанка.
- Зачем?
- Синьор Андреоло велел мне следить за домом и, как только дочь купца выйдет за ворота, сообщить…
- Хозяину?
- Нет, синьор. Татарину из Солхата.
- И ты сообщила ему?
- Да, синьор.
- Все ясно. Можете идти по местам. Да, подождите. Запомните: я ни о чем вас не спрашивал, Лючия ничего мне не говорила. Если Андреоло узнает о ее словах, я не пощажу болтуна. Идите вон.
Когда слуги вышли, Анюнио хладнокровно сказал:
- Учись, сынок, пока я жив. А ты умеешь только распускать сопли. Садись на коня и скачи к купцу. Успокой их. Только не вздумай болтнуть, что в этом замешал твой братец. Скажи, что Ольга жива, - и все. Я дождусь Андреоло и узнаю, кому он продал твою невесту. Главное - она жива. Остальное придумаем завтра. Поплюй на пятки и мчись!
Андреоло приехал домой близко к ночи. От слуг он узнал, что в доме его ждет отец. Сняв плащ, он прошел в зал, где, положив голову на стол рядом с кувшином вина, спал Антонио. Чтобы не разбудить отца, Андреоло тихо, на носках, прошел через залу, как вдруг услышал за собою суровый голос:
- Давай сюда деньги, Андреоло.
- Какие деньги?
- Татарские! - отец поднял голову, строго взглянул на сына и добавил - Те, что получил за невесту своего брата.
- Я не знаю, отец…
- А я знаю! Я видел, как ты посылал слуг шпионить за домом купца, мне известно, как ты продал девушку татарину, только не знаю, за сколько. Мне думается, что ты умнее Иуды и взял за нее более тридцати сребреников.
- Я не мальчишка! - крикнул Андреоло. - И оскорблять меня не следовало бы.
- Цыц, щенок! - Антонио ударил по столу ладонью. - Эту свадьбу задумал я и никому не позволю мне мешать, тем более своему сыну. Плевать мне на деньги. Возьми их себе, только скажи, кто и куда увез девушку? Ага, ты молчишь. Хорошо. Я все узнаю сам, и тогда пеняй на себя. Я пущу тебя с сумой по белу свету, не будь я Антонио ди Гуаско!..
- Хорошо, я скажу. Но она принесет нашей семье несчастье. Слыханное ли дело, Тео хочет менять веру!
- Во-первых, это не твоя забота, а его и моя. А во-вторых, Теодоро утром крестился в православной церкви, и ты поставил его в страшно глупое положение. Говори, где девушка?
- Татарин не сказал мне своего имени. Я помог ему только выследить девушку, а украл он ее или нет и куда увез, я не знаю. Я только догадываюсь, что это был человек от хана. Никто так властно не посмел бы говорить со мной. Эту птицу видно по полету. Верь мне, отец.
- Угу, - промычал Антонио, - я тебе верю. Если она у хана, черта с два ее достанешь. Только разве золото русского купца…
Часть четвертая
СМЕРТЬ ЗНАТНЫМ!
Глава первая
СВЕТЛЕЙШИЙ И ВЕЛЬМОЖНЫЙ
Консул Кафы… не может сметь брать подарки ни от кого, даже от царей, в крайности же принимать только съедобное и питье, которое в состоянии употребить умеренно в течение суток.
Устав генуэзских колоний, § 10.
НОЧНЫЕ ГОСТИ КОНСУЛА
ворец консула "палаццо Консоляре" - самое большое и самое красивое здание в Кафе. Дворец обращен к морю, правое его крыло почти примыкает к башне Святого Ильи, только маленький садик разделяет стены башни и жилище консула. Дом состоит из трех помещений, которые соединены между собой закрытыми двориками, террасами и великолепно убранными переходами. Левое крыло дворца выполнено в легком изящном стиле. Ажурные веранды опоясывают его с трех сторон. Это женская половина. Здесь живет супруга консула - Джулия со служанками и родственниками. В центре возвышается огромный дворцовый зал, где собирается Совет старейшин. Рядом с большим залом - малый. Это - служебное помещение консула, где он принимает посетителей, жалобщиков и чиновников консульства. Вокруг расположены комнаты, канцелярии консула, в коих живут и трудятся протонотарий, письмоводители и простые писцы.
Справа - жилище консула. Весь второй этаж занимают спальные покои, столовая и зал для банкетов, отделанный под золото. В нижнем этаже помещаются слуги, музыканты, танцовщицы и служанки хозяина дома.
Консул Кафы являлся главным начальником всех черноморских колоний, ему подчинялись консулы Сурожа, Чембало и Таны.