В это лето ильменские купцы- со л ев ары, которых все кличут варягами, собрались сходить к грекам со своей дружиной. А чтобы добиться от главы словенского племени согласия и расположения, варяжские купцы предложили князю Буревому отправить с ними скопившиеся на княжеских складах товары.
Буревой с удовольствием принял предложение. Это был и знак уважения, и выгоду сулил немалую. На княжеских складах к концу лета чересчур много скапливалось добра.
Если оружие, изделия из металла, из кожи могли полежать на складах, то пушнина, мед и воск - товар быстро портящийся; прямая выгода как можно скорее продать их.
В Кореле Медвежья лапа немного задержался.
Как все большие люди, он был добродушен и не любил подобных поручений, - считать товары на складах и мусолить амбарные книги. Его дело - лихой налет; крушить булавой и мечом врагов.
Однако в порученном князем деле проявил редкую дотошность. Оно и понятно, ведь ответ придется держать не только перед самим князем, но и перед своими товарищами, потому что из дани выплачивалась дружине награда за службу князю.
Но к вчерашнему вечеру Медвежья лапа убедился, что складские книги аккуратно ведутся ключником Сбыней и что все, что внесено в книги, лежит на складах, и ничего не испорчено, и ничего не украдено.
Пока Медвежья лапа возился в амбарной пыли, необходимый князю товар был погружен в ладьи; поэтому, как только боярин закончил проверку, все вздохнули облегченно: и Сбыня, и городской посадник Возгарь. За обоими водились мелкие грешки, но к счастью этих пройдох, боярин не заметил их.
Вздохнули облегченно и мечники, охранявшие ладьи. И даже гребцы, которые, казалось бы, только и мечтают завалиться спать где-либо в укромном месте, обрадовались. Всем наскучило торчать в Кореле и ждать отправления в обратный путь.
Но больше всех обрадовался сам боярин.
Рано утром караван двинулся в путь. К вечеру они должны быть в городе.
Кормчий Сом поторапливался. Известно, что в темноте плавать по Нево-озеру не стоит. Озеро известно своей переменчивостью: внезапные страшные бури в мгновение ока топят зазевавшихся путешественников.
Поэтому, уловив в парус попутный ветер, кормчий для ускорения хода посадил гребцов на весла.
Но, как только солнце поднялось повыше, поднялся сильный ветер, и он так раздул парус, что начал валить ладьи с боку на бок, опасно черпая бортами воду.
Весла стали мешать, и Сом приказал гребцам убрать весла. Под одним парусом ладья пошла ровнее.
Ладья размером была шагов в двадцать-двадцать пять в длину и восемь в ширину. Сверху судно прикрыто настилом-палубой. В палубе люки ведут внутрь корабля. Там располагались гребцы, и лежал груз. Места хватало, можно было даже поставить несколько коней.
Гребцы располагались под палубой. Сидели на лавках. Весла выставляли через окна в бортах. Когда их надо было убрать, их складывали поперек корабля.
Посредине судна - высокая мачта с прямым парусом. А на некоторых и две мачты.
Сзади мачты на всю ширину палубы устроен помост для кормчего и рулевого, которые с этого помоста правили судном очень длинным и тяжелым веслом, опущенным в воду сзади острой кормы. Ладьи легко ходили и вперед и назад. Чтобы идти кормой вперед, надо было только перебросить рулевое весло.
На носу ладьи сооружена из досок небольшая каморка для воеводы. На крыше этого помещения постоянно находятся дозорный и сигнальщик с трубой и сигнальными флагами.
Гребцы обрадовались отдыху, и тут же, по своей обычной привычке, завалились под лавки спать. Вскоре жаркий день сморил и остальных людей.
Дружинники, скинув доспехи, дремали в тенечке под бортами ладьей. Из открытого трюма доносился густой храп гребцов.
Даже сам боярин Медвежья лапа, огромный и широколицый, словно матерый медведь, подложив беличью шапку под голову, завалился на мягкие шкуры в тени под пухлым парусом, и по его ковыльной от седины бороде из уголка приоткрытого рта сбегала прозрачная капелька слюны.
Но после обеда ветер внезапно стих, и загустевшая вода, точно зеркало отразила багровый язык, протянувшийся от горизонта. Казалось, что сам бог солнца Ярило смеялся над парой ладей, завязнувших в тягучей медовой воде.
Почувствовав, что ладья замедлила ход, Медвежья лапа, зашевелился, приоткрыл сонный глаз, окидывая взглядом окрестности, и, ничего не обнаружив опасного, подал недовольный голос:
- Сом, а чего стоим?
Вслед за ним зашевелились и остальные.
Дружинники, утирая рукавами заспанные лица, стали проверять оружие и поправлять сбившиеся кольчуги.
А гребцы заняли свои места около весел и приготовились выставить весла наружу, - когда нет попутного ветра, самая для них работа, - и застыли в недоумении - кормчий Сом приказа спускать весла на воду не давал.
Сам же Сом, пристроившийся около рулевого весла на корме, навалился на борт и точно окаменел, глядя куда-то вдаль, и его лицо, узкое и с большим ртом, по-щучьи ощерилось.
Боярину казалось непонятно промедление кормчего. Он сел и, мазнув широкой ладонью по бороде, сказал:
- Сом, давай весла на воду. Потом думать будешь.
Сом, пробужденный грубым голосом боярина, поманил его заскорузлой ладонью:
- Медвежья лапа, подь-ка сюда.
Медвежья лапа догадался, что Сома что-то насторожило. Необычное поведение кормчего удивило его, но боярин рассудил, что Сом был одним из самых опытных кормчих в княжеской дружине, и он не стал бы тревожиться по пустякам.
Поэтому боярин, натянув шапку на голову, со стариковским кряхтением встал и поднялся на помост кормщика.
- Ты чего, Сом? Нельзя же нам стоять! Так до темноты домой не успеем, - с напускной сердитостью напустился боярин на кормчего.
Сом кивнул головой, буркнул, - ага! - но все равно не пошевелился.
Боярин обозлился и спросил:
- Сом, тебе по уху дать, чтобы проснулся?
Сом не испугался и огрызнулся:
- Боярин, а сам по уху не хочешь?
Боярин многообещающе закатил рукав и показал пудовый кулак. Сом опасливо мазнул быстрым взглядом по кулаку и нетерпеливо мотнул головой куда-то в сторону.
- Да погоди ты, лучше глянь туда.
Боярин бросил взгляд в указанную Сомом сторону, однако ничего не увидел.
- Да нет там ничего - одна вода, - проговорил с недоумением Медвежья лапа.
- Эй, на носу - что видишь? - крикнул Сом.
Дозорным на носу стоял молодой отрок. Однако, как он ни вглядывался в сторону, куда показывал рукой Сом, все равно ничего не видел, кроме разве нависшей над водой небольшой тучки.
- Нет, ничего! - ответил отрок после минутного промедления.
- Эх, слепота! - буркнул Сом, презрительно сощурив глаза, и крикнул: - Дозорный... протри глаза!
Медвежья лапа сказал:
- Зря суетишься, Сом, нет там ничего.
- Да ты внимательнее смотри! - начал злиться Сом.
Медвежья лапа прислонил большую ладонь ко лбу, - угасающее солнце слепило глаза, - стал внимательно вглядываться в горизонт еще раз, толком снова ничего не рассмотрел, - у боярина с возрастом упало дальнее зрение, и он не хотел в этом признаваться, - но через минуту неуверенно проговорил:
- Вроде как тучка легла на воду?
- Ха - вроде... - усмехнулся Сом, показав мелкие острые зубы, и сказал. - Туман это катится по воде!
Боярин опустил руку.
- Ну и что, что туман?
- А то, что не к добру это, - сказал Сом.
- Думаешь - буря будет? - спросил Медвежья лапа, и, опустив на глаза мохнатые брови, снова провел взглядом по солнцу. Вон как сегодня парит, не иначе, как к грозе.
- Не, - возразил Сом. - Не, до конца сегодняшнего дня бури не будет. А ночью должна быть. По всему видно, что бог Погода сердится.
"Чудит Сом", - мелькнуло в голове Медвежьей лапы, но затем он снова вспомнил, что Сом опытный кормщик и попусту тревожиться не будет.
"Такие, как Сом, чуют опасность издали", - подумал Медвежья лапа и вздохнул:
- Сом, ну, так что же тебя беспокоит? Говори прямо, не томи. Нам через туман придется идти?
- Не, туман останется в стороне от нашего хода, - сказал Сом.
- Ну и чего же ты боишься? начал терять терпение Медвежья лапа.
- Так, мнится мне, что в тумане кто-то есть, - проговорил Сом, продолжая попытки что-то рассмотреть в тумане.
- Да кто же там может быть? Нет там никого! - возмутился Медвежья лапа.
- Угу, - сказал Сом. -- Только слух доходит, что даны несколько лет назад ходили в походы за море. А у свеев прошлая зима была голодная, - детей и жен там ели с голодухи. Побоялись они, что не переживут следующей зимы, и присоединились к данам. Теперь их разбойничьи дружины грабят в северных морях торговые корабли. Говорят, даже до римлян и греков доходят.
- А ты не бойся! - усмехнулся Медвежья лапа. - Нево-озеро - наше море! В нашем-то море чужие? Это наше море, и чужим тут места нет... А если что - ударим веслами и уйдем.
- Не уйдем, - качнул седыми волосами Сом и пояснил: - Наши ладьи гружены, тяжелы, а если разбойничьи суда выскочат из тумана, то враз нагонят нас.
Медвежья лапа пожал плечами.
- Ну, на мечи разбойников имеются наши мечи. У нас две большие ладьи с воинами. С гребцами -- полсотни.
- Ну, тогда, - весла на воду! - сказал Сом, и посоветовал: - Только не спал бы ты боярин... как бы ни потерять княжеское добро.
- Конечно, - сказал Медвежья лапа и крикнул сигнальщику на носу: - Ратиша, иди сюда!
Ратиша, парень четырнадцати лет, в отроки попал благодаря отцу Воиславу, мужу в княжеской дружине, погибшему с год назад.
Воислав приходился дальней родней Медвежьей лапе, поэтому он побеспокоился, чтобы его сына взяли в дружину.