- Борис! - царь склонился над столом, собирая листки. Протянул их Годунову. - Вот. Сложил яj червь ничтожный, стих во славу Божью, на величье нашей святой Руси! И на голоса разложил. Перебели и раздай братии во главе с регентом.
Годунов вчитался в церковные вирши на первой странице и с восхищением поглядел на царя.
- Государь! Не перестану удивляться, сколь щедро одарил тебя во всем Господь!
Царь был польщен:
- Будем во храме величать нашу державу во имя Иисуса Христа и Пресущественной Троицы. Теперь к делу. - Царь посмотрел в глаза Годунова, - Я ведь знаю, о чем ты думаешь: ты мыслишь о том, что Никитка Серебряный прав, когда меня на крымского хана стремит.
- Я первый тебе об этом сказал, государь.
- Борис, ты не прав!.. Что мне Литва, и поштр мне ее скудные земли! Своих пока не заселить. Но Литва - это замок на вратах моря!.. Собьем замок - и откроются нам земли богатые, торговля щедрая. И еще Литва - г-это крепость супротив ливонских псов-рыцарей. Немецкие-то пчелы зело до русского меда охочи!
- Мудры твои речи" государь, - поклонился Годунов. - Прости мое недоумие.
- Кому ж и заботиться: о Руси, как не мне, единственному самодержцу ее!
- Истинно так, государь.
- А Вдадыко коварный дерзнул возвыситься надо мной, поучать меня, Я царь или не царь? Говори!
- Ты царь и великий князь всея Руси! - поклонился Годунов.
- То-то же им! - погрозил кому-то Иоанн. - Ступай, Борис. Я здесь один побуду.
- Государь, там царица… совсем плоха.
- Скорей бы Бог прибрал, - махнул рукой Грозный. - Обошли меня с этой дикой княжной! Уж так опостылела, сухогрудая. Поверишь, я к ней в постель, почитай, полгода не хаживал.
Максим пришел в тюрьму говорить с отцом. Он ждал наверху, а палач Терешка спустился в подвал, откуда доносился голос Малюты.
Владыко был в рубище, с босыми ногами, закованными в колодки.
Малюта растягивал его на цепях, зло говорил:
- Ты у меня взвоешь, пастух нечестивый, взвоешь!
Но Владыко молчал. Он только с горьким сожалением смотрел на Малюту.
- Врешь! - все сильнее растягивал цепи Малюта. - Ты у меня подашь голос! - зверел палач.
Трещали кости старца, но он молчал.
Терешка шепнул что-то на ухо Малюте. Тот очумело посмотрел на Терешку, оставил Владыку на цепях и полез наверх.
Здесь ждал его Максим.
- Батюшка, - сказал Максим. - Мне нужно переговорить с тобою.
- О чем? - спросил Малюта, невольно оборачивая взгляд.
- Я завтра еду, - продолжал Максим. - Прости, 6атюшка!
- Куда?
- Куда глаза глядят, земля не клином сошлась.
- Ты с ума спятил?
- Мне давно тяжело с вами, батюшка. А теперь… - продолжал Максим, - как услышал сегодня Серебряного, стало мне воистину ясно - не на вашей стороне правда!
- Так вот кто тебя с толку сбил! - вскричал Малюта. - Попадется он мне в руки - не скорой смертью издохнет, собака.
- Господь сохранит его! - сказал Максим, делая крестное знамение. - Не попустит он тебе все доброе на Руси погубить!
Малюта хотел закричать на сына, но невольное уважение сковывало его злобу.
- Максимушка! - сказал он заискивающе. - Твое слово понравилось сегодня царю. Посмотри, коли ты теперь в гору не пойдешь!
Максим бросился в ноги Малюте.
- Батюшка! Не по силам мне эту одежду носить! Слышать вой да плач по все дни. Невтерпеж видеть, что отец мой…
Максим остановился.
- Ну? - сказал Малюта.
- Что отец мой - палач!
Но Малюта не смутился. Оглядевшись, он схватил сына за руку и выволок на улицу.
- Слушай, молокосос, - лицо его исказилось злобой. - Не отпущу я тебя никуда! Не уймешься, завтра же заставлю своими руками злодеев царских казнить. Авось, когда сам окровавишься, перестанешь отцом гнушаться! А уж до твоего Серебряного я доберусь!
В это время компания молодых опричников проскакала мимо тюрьмы. Здесь были царевич Иоанн, Вяземский, Грязной, Басманов.
Увидев Малюту, Басманов огрел плетью коня. Жеребец прянул с храпом в густую лужу, кидая грязь.
Комья грязи обдали Скуратова. Малюта всею ладонью стал стирать грязь с лица и одежды.
- Да что ты грязь-то стираешь? Добро на ком другом, а на тебе незаметно! - смеясь, крикнул царевич.
Федор Басманов добавил:
- К чистому нечистое не пристанет!
Малдэта с тяжелой ненавистью посмотрел им вслед и прошептал:
- Добро. Дайте срок, государи, дайте срок. Максим с жалостью смотрел на отца.
Взглянув на сына, Малюта со всей силы хватил кованой дверью и скрылся в тюрьме.
К вечеру Максим собрался в дорогу. Он вывел из стойла любимого коня.
Большая цепная собака, прикованная у входа, вылезла и стала рваться к нему.
Максим погладил собаку, а она положила ему свои черные лапы на плечи и стала лизать его лицо.
- Прощай, Буян, - сказал Максим. - Служи верно матушке. - Он с глубоким вздохом взглянул на окно дома. - Кроме нее нет у меня никого на свете.
Сын Малюты вскочил в седло и ускакал от дома. Буян рванулся раз, другой и, сорвавшись с цепи, бросился за молодым хозяином.
Серебряный с Михеичем подскакали к усадьбе боярина Морозова. В саду, за оградой, порывы ветра раскачивали вершины деревьев.
Тускло светилось окошко в светлице Елены. Она еще не ложилась.
Черные от грязи и пыли Серебряный с Михеичем спешились у ворот. К ним подбежали слуги.
- Повремени, братец. Не давай ему сразу воды, - сказал Серебряный слуге, подавая ему повод коня.
- Понимаем, боярин, - с достоинством ответил слуга. Елена раскрыла окошко, услышала фырканье лошадей и знакомый голос. Сердце ее сжалось.
Князь Серебряный вошел в дом.
Дружина Морозов сидел за дубовым столом, рука лежала на разогнутой книге. Увидев молодого князя, он поздоровался с ним, изо всех сил стараясь казаться радушным. Он не хотел показать виду, что подозревает Серебряного, а тот был задумчив.
Морозов улыбнулся.
- Рад видеть живого! Как там, в Слободе?
Серебряный поднял глаза.
- Не узнать царя. Постарел. Борода и усы почти вылезли. Что с ним сталось? И царь, и не царь. И непонятно, и грозно!
- Грозен, грозен! - кивнул Морозов. - Ну, поздравляю со счастливым возвратом! Не думал.
- Как сам-то, Дружина Андреич? Здоров ли? - спросил Серебряный.
- А ничего! Читаю вот, - Морозов перелистал книгу, облаченную бархатом. - Священное писание. Читаю о неверных женах, - он слабо улыбнулся. - Вот: "Если человек прелюбодействует с мужней женой, смертию да умрут прелюбодей и прелюбодейца"… Аль не читал? Смотри сюда! - старик поднял книгу, на всякий случаи: приглядываясь к Серебряному.
Но тут послышались звон бубна и топот копыт.
По улице, мимо частокола проскакало несколько всадников. Впереди - Василий Грязной, за ним Афанасий Вяземский, Басманов, позади - Хомяк и другие опричники.
Не протрезвев окончательно и в дороге, Грязной лупил рукоятью плети в кожаный бубен. Все остановились у ворот морозовского дома.
- Князь Афанасий Иваныч Вяземский! - почтительно сказал слуга, появляясь перед Дружиной Андреевичем.
- Вяземский ко мне? - изумился Морозов. - Что он, рехнулся? Ступай, скажи, что опричников я не знаю и дел с ними не веду! Ступай! - закричал он и топнул ногой.
Слуга колебался.
- Князь говорит, что послан от самого государя. С царским указом.
- От государя?… Он тебе сказал - от государя?! - опешил Морозов. - Настежь ворота!
Из окна Елена со страхом смотрела, как распахнулись ворота и въехали опричники с Вяземским впереди.
Сопровождавшие князя, сойдя с коней, задержались у ворот.
- Нынче наше от нас не уйдет! - сплюнул Хомяк, проверяя подпругу.
- Крови бы не было, - пробормотал стремянный Вяземского.
- Дурак! - отозвался Хомяк, глянув исподлобья.
Басманов, Грязной и Вяземский остановились в дверях, глядя на Морозова и Серебряного.
Вид Басманова являл смесь лукавств, надменности и беспечной удали.
Грязной, нетрезво покачиваясь, брякнул бубном.
- Боярин Дружина! - объявил Вяземский, заложив руку за кушак. - Царь и великий князь Всея Руси Иван Васильевич слагает с тебя гнев свой, сымает с головы твоей свою царскую опалу, и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого государя, милости!
Морозов поднялся. Он был бледен. Сивые волосы пали ему на глаза.
- Господа опричники! - хрипло произнес он. - Прошу вашей милости отпраздновать сегодняшний день. Будем пировать до утра!
Вяземский приосанился, погладил бороду.
- А где же хозяйка? - спросил он, тряхнув кудрями, - Без хозяйки и мед не сладок!
Гости одобрительно зашумели.
- Без хозяйки не пью! - рявкнул Грязной.
- Просим пожаловать хозяйку, - жеманно протянул Басманов.
Князь Никита Романович Серебряный стоял в стороне.
Морозов поочередно взглянул на каждого из прибывших, и новое подозрение охватило его. Кто же из них его возможный оскорбитель, кто из них был в саду?
- Садитесь за стол, дорогие гости! - пригласил он, все пристальней вглядываясь в каждого из гостей. - А я пойду за хозяйкой. - Он вышел.
Вскоре, вереницей, появились слуги, быстро накрыли на стол.
Басманов подошел к зеркалу, вделанному в печь, стал расчесывать волосы.
- Жаль, - сказал он, - сегодня не поспеем в баню. А завтра, князь, милости просим, увидишь мои хороводы: девки все на подбор, а парни - старшему восемнадцати не будет.
Говоря это, Басманов сильно картавил. Серебряный не знал, что и отвечать.