- Погоди, я еще не рассказал о том, как он подбирает кадры. Итак, по степени преданности первыми идут лично выгодные ему люди. Эти в проверке не нуждаются. Затем, на второй ступени преданности стоят хорошие специалисты широкого профиля: каменщики, плотники, слесари, повара. На третьей ступени располагаются просто физически крепкие, но изъявившие свою преданность Розенфельду, ребята. Они годятся для переноски грузов и усмирения возможных беспорядков, если кто-то проявит неповиновение "папе". На самой же низшей ступени, как я полагаю, помещаются спортсмены и музыканты, так называемые "творческие люди", а также штабные писаря или "хозяйственные люди". Спортсмены нужны для того, чтобы воинская часть не отставала от других соседних частей в спортивных состязаниях. Гром спортивных побед необходим военачальникам для того, чтобы "пускать пыль в глаза" часто приезжающим инспекторам министерства обороны. Музыканты организуют и проводят мероприятия по художественной самодеятельности и этим тоже прославляют свою роту и часть. Что же касается штабных писарей, то это, увы, больное место Розенфельда. Здесь и он иногда дает "промашку", ибо уж очень трудно выявить из массы курсантов человека, склонного к делопроизводству и, тем более, к хозяйственной работе. К музыкантам и спортсменам у Розенфельда несколько подозрительное отношение. С одной стороны, он доволен их достижениями. Например, отличной игрой в футбол "черпаков" Крючкова и Поповича. Их игра принесла части первое место на городском чемпионате. Но с другой стороны, его коробит их высокомерие и самовлюбленность. Если же говорить про штабников, то они у Розенфельда доверием не пользуются. Как я уже сказал, он не всегда подбирает их в штаб, ибо это прерогатива штабных служб и заместителя командира части по тылу. Помимо того, что иногда нужно считаться и с ними, Розенфельду просто не по силам подбирать и эти кадры. Офицеры, я полагаю, с радостью согласились бы доверить ему и эту сферу, лишь бы самим не нести ответственности. Наконец, штабники знают довольно много всяких секретов из жизни командования части и так тесно связаны с высшими военачальниками, что, порой, обладают исключительно большим влиянием. Поэтому иногда бывает опасно ссориться с ними даже Розенфельду!
- Так как же он проверяет своих солдат на надежность? - перебил его Зайцев.
- Погоди, прежде всего, подумай, кому могут доносить на самого Розенфельда?
- Ну, допустим, командиру дивизии…
- Да ты что! Разве кто осмелится пойти специально для доноса на прием к комдиву? Наивный ты человек! Генерал этим просто не будет заниматься!
- Тогда кому же?
- Да Политотделу! Ведь в каждой части есть Политотдел именно для доносительства! Начальник Политотдела и его сотрудники имеют своих представителей в каждой роте, офицеров-политруков. Те, в свою очередь, обеспечивают себе необходимую информацию о быте воинов от осведомителей, которых вербуют из солдат своих рот.
- Ах, вот как! - воскликнул Иван, вспомнив Вмочилина и его "работу".
- Что же касается нашей роты, - продолжал Шорник, - то у нас официального замполита нет. Поэтому должен быть неофициальный, а у него - свои осведомители…
- Выходит, что Политотдел имеет необходимую информацию и из нашей роты?
- Думаю, что иногда имеет. Но Розенфельд с этим успешно борется и сводит до минимума достижения советских комиссаров!
- А как он выявляет осведомителей?
- Да очень просто. Например, даст задание одному из "стариков" - сходить с подозреваемым ночью на какой-нибудь завод, скажем, для воровства стройматериалов…
- Как меня?
- Верно, как тебя.
- А что потом?
- А потом, в недельный срок, он узнает, просочилась или нет информация об этой "операции" в штаб.
- А как он узнает?
- Ну, вот этого я точно сказать не могу. Полагаю, что рано или поздно, но наверняка в течение недели, командир части или замполит на очередном совещании отметят, что бывали случаи, когда солдат хозяйственной роты видели в самовольной отлучке там-то и там-то. Однажды на такого рода совещании Розенфельд получил нахлобучку за то, что его воины пьянствовали в день Советской Армии и сразу вычислил "стукача". Но я предполагаю, что Розенфельда информирует о полученных сведениях сам замполит части полковник Прохоров!
- Так, значит, он выдает своих осведомителей?
- Мне об этом рассказывал один "старик" перед уходом на "дембиль". В части был такой случай. Послал как-то Розенфельд ребят воровать на одном заводе деревянный брус. Те успешно справились с задачей, но по дороге встретили какую-то женщину. Как она там оказалась в позднее время, черт ее знает! Ну, в общем, воины втроем ее "обработали"! Когда они вернулись в роту, то скрыли от Розенфельда случившееся. Однако через два дня замполит вызвал к себе "папу" и устроил ему грандиозный скандал с угрозами передать дело в трибунал, снять с работы и тому подобное. Розенфельд долго и упорно искал источник утечки информации, однако безуспешно, ибо насиловали бабу трое, а присутствовало при этом шестеро! Мало того, через несколько дней "старики" устроили в роте попойку, и опять Прохоров оказался в курсе, устроив Розенфельду нагоняй. Вот уж тогда "папа" запрыгал!
- А что же было дальше?
- А дальше, - Шорник посмотрел на часы, - дальше…Впрочем, не буду долго "тянуть канитель". Вот Прохорову потребовалось построить своей дочери дом. А, как известно, в нашей стране проблема - не только купить стройматериалы, но и нанять строителей! Кроме того, все это чрезвычайно дорого. Вызвал замполит к себе Розенфельда и давай его уговаривать: помоги, мол, выручи! А тот в ответ: - Да разве можно использовать советских солдат по личным делам военачальников?! А как же политические принципы и воинские уставы? - Так ли это было или иначе, но, в конечном счете, "папа" Розенфельд обуздал мудрого военачальника. В офицерском городке стал поспешно выкладываться бетонно-кирпичный фундамент, который быстро вырастал в дом. А перед этим из хозяйственной роты внезапно, без каких-либо объяснений, был переведен в дальний казахстанский филиал один москвич по фамилии Зубков. Такой, вроде бы неприметный и добродушный парень. Но с той поры информация из роты перестала просачиваться!
- Страшные вещи ты рассказываешь! - передернул плечами Зайцев. - Так что, выходит Розенфельд избавился от ротных осведомителей?
- От осведомителей Политотдела, думаю, да, - задумчиво произнес Шорник, - но вот от "особого отдела" он вряд ли когда избавится!
- А разве у нас есть люди "особого отдела"?
- Есть, дружище, но об этом поговорим в другой раз, - и Шорник, поглядев на часы, встал. - Пошли: пора на поверку.
Зайцев вышел из-за стола, затем выключил свет и закрыл кабинет. Еще один день армейской службы был вычеркнут из календаря.
Г Л А В А 6
Ш Т А Б И Е Г О С Л У Ж Б Ы
Постепенно Зайцев втянулся в штабную работу. Уже не нужно было скрупулезно по нескольку раз пересчитывать записанные цифры, не к чему было и спешить: аккуратность и строгая последовательность действий, выработанные за месяц текущей работы, позволяли неплохо экономить время. Иван прекрасно знал без всяких справок и плановых записок, какой объем работы предстоит ему на сегодняшний день. При этом он умел отделять главное от второстепенного и, прежде всего, выполнять неотложные дела. Впрочем, он никогда не откладывал без необходимости даже незначительные мелочи. Ведь, накопившись, и мелкие дела создают трудности.
Текущая работа была многообразной. В течение дня Зайцев выписывал продовольственные документы воинам части, выезжавшим в командировки, отпуска или на другие места службы. Такими документами являлись: продовольственные аттестаты, удостоверяющие, до какого срока воины получали продовольствие или денежную компенсацию; денежные ведомости, передаваемые в финансовый отдел для выплаты воинам, направляемым в отпуск, денежной компенсации и продовольственно-путевых денег на период нахождения солдат в пути; различные справки.
Направляемые в командировку или отпуск военнослужащие с утра, а в экстренных случаях и в течение дня, заходили в кабинет продснабжения, имея при себе выписки из строевой части штаба, в которых указывалось, на сколько дней они уезжали. Денежная компенсация рассчитывалась умножением числа дней командировки или отпуска на восемьдесят семь копеек (столько стоил дневной солдатский паек), а за дни следования в пути выплачивали один рубль тридцать копеек, если же солдаты сопровождали воинские грузы, то за день следования им полагалось по одному рублю семидесяти копеек.
Обычно в каждом отделе штаба существовало свое расписание, в котором определялось время, необходимое на те или иные операции, прием посетителей и так далее.
У Зайцева тоже имелось такого рода расписание, но он его никогда не придерживался. Кто бы к нему не пришел, и в какое бы ни было время, он сразу же отбрасывал все дела, принимал посетителя и решал его проблемы, связанные с продовольственной службой. Кроме того, надо было заносить в книги учета продовольствия все, вновь поступившее в часть, и списывать выданные в столовую из продовольственного склада продукты на основании накладных, которые периодически приносил в штаб заведующий продскладом прапорщик Наперов.