- Это хорошо, что у тебя такая уверенность…Но справишься ли?
- Справится! Справится! - вмешался Головченко. - Он парень способный!
- Не перебивай меня, Петро, - сурово произнес Таньшин. - Я сам разберусь, справится он или нет!
После этого Таньшин рассказал, что через месяц-два он будет уволен в запас и что для того, чтобы его поскорей отпустили, необходимо подготовить себе замену. - За полтора месяца ты должен освоить всю работу, - сказал ефрейтор. - И чем скорей это произойдет, тем для нас обоих лучше. Я уволюсь на дембиль, а ты перейдешь в хозроту. Согласен?
- Да, - ответил Иван.
- Тогда хорошо, - буркнул Таньшин. - Начнем готовить из тебя специалиста. Сможешь приходить сюда каждый день после занятий в учебной роте?
- Наверное, смогу, - ответил Иван.
- Наверное…Мне нужно точно. Поговори об этом с командиром роты, - посоветовал Таньшин, - и сообщи мне завтра, что он тебе скажет.
Выйдя из штаба, Иван побежал в роту, надеясь встретить там капитана Баржина. Однако его в роте не было. В канцелярии сидел один замполит, капитан Вмочилин. Увидев Зайцева, он расплылся в улыбке: - Заходите, товарищ курсант. С чем пожаловали?
- Да я хотел поговорить с капитаном Баржиным…, - ответил Зайцев.
- В его отсутствие я решаю все ротные вопросы! - гордо ответил замполит. - Что у тебя случилось?
Зайцев сообщил, в чем дело.
- Ну, что ж, - уверенно сказал Вмочилин, выслушав Ивана, - служить в штабе - дело хорошее!
- А разве командир роты разрешит мне посещать штаб? - неуверенно спросил Иван.
- Я разрешаю. Почему же тогда будет против Баржин? - удивился замполит. - Ты мне оказал недавно хорошую услугу, а Вмочилин - человек благодарный!
- Я и впредь буду вам помогать! - заверил его Зайцев. - Если только еще узнаю что-нибудь, сразу же вам сообщу!
Вмочилин радостно заулыбался: - Можешь теперь каждый день после обеда уходить на занятия в штаб. Я сам договорюсь с сержантами!
- Спасибо! - поблагодарил Зайцев и уже хотел уходить, но Вмочилин остановил его. - Ты - молодец, - сказал он. - Сам нашел себе хорошее место! Я, по правде сказать, говорил о тебе с капитаном Розенфельдом, командиром хозроты. Но он ничего существенного не обещал. А вот теперь-то, когда ты пройдешь нужную подготовку под руководством опытного Таньшина, никто не помешает тебе перейти в хозроту!
- Так вот откуда пошли по хозроте слухи, о которых мне рассказал Головченко, - подумал Зайцев. - Вмочилин разговаривал с Розенфельдом!
После состоявшейся беседы, уже на следующий день, Зайцев начал официально, с разрешения ротного руководства, регулярно посещать штаб. Как только курсанты пообедали, к нему подошел Мешков и, сославшись на замполита роты, распорядился, чтобы с этого времени Иван каждый день поступал в распоряжение писаря Таньшина. Об этом замкомвзвода известил весь выстроившийся перед ним взвод, особо акцентируя внимание на "распоряжение замполита". Товарищи буквально поедали глазами, полными ненависти, счастливчика Зайцева.
Ефрейтор Таньшин был очень доволен, что Зайцев получил разрешение начальства. - Отлично! - сказал он. - Мы сразу же приступим к делу, а Розенфельда информировать не будем. Пусть он окажется перед свершившимся фактом!
- Как же так? - возразил Иван. - Разве можно, чтобы командир роты ничего об этом не знал?
- Он никогда не согласится с твоей кандидатурой! - отпарировал Таньшин. - Поэтому слушайся старших и делай так, как я говорю!
После этого разговора они приступили к делу.
Работа, которую изучал Зайцев, была весьма непростой. Таньшин отправлял должность делопроизводителя хозяйственной части при молодом и неопытном начальнике продовольственного снабжения лейтенанте Потоцком. Учитывая, что офицеры не особенно утруждали себя проблемами делопроизводства, вся тяжесть продовольственного снабжения части полностью ложилась на плечи Таньшина. Теперь она должна была перелечь на Зайцева. Но и это право еще надо было заработать!
С первых дней своей стажировки Иван старался внимательно и серьезно относиться к любому, даже малозначительному вопросу. Он довольно быстро усвоил нормативы обеспечения продуктами военнослужащих, замены одних продуктов другими, научился быстро и грамотно оформлять накладные на выдачу продовольствия в столовую, вести учетные книги, составлять периодические отчеты. Не умея раньше пользоваться счетами, он уже через неделю так быстро складывал с их помощью и вычитал, что не раз вызывал одобрительные замечания скупого на похвалу Таньшина.
Как-то раз во время работы в кабинет вошел лейтенант Потоцкий. - Кто это, Таньшин? - поинтересовался он, указывая на Ивана.
- Это - мой сменщик, товарищ лейтенант! - ответил ефрейтор.
- Ну, и как он? Справляется? - с сомнением покачал головой начпрод.
- Еще как, товарищ лейтенант! Думаю, лучше меня будет! - произнес Таньшин и добавил. - С ним вам крупно повезло!
- Да ну! - усмехнулся лейтенант. - А я уже и не думал, что тебе найдется достойная замена. Ну, что ж…Дай-то Бог! - И с этими словами Потоцкий удалился.
Еще через неделю Иван так освоился, что Таньшин только руками разводил. - Вот молодец Головченко! - говорил он. - Как помог он мне со сменщиком!
А Зайцеву терять было нечего. Он понимал, что если не оправдает доверия Таньшина, то тогда плачет по нем кабельно-монтажный объект. А там - "старики". А это значит - произвол, побои, ругань. Словом, ставкой в этой игре была сама жизнь. А когда человек начинает концентрироваться на чем-то, имея перед собой конкретную цель, он способен творить чудеса.
Так и занимался Зайцев с ефрейтором Таньшиным во все дни, кроме тех, когда выходил на дежурство. Да и в наряды его стали назначать так, что он все время находился в штабе. Например, во время несения караульной службы, его поставили часовым на пост номер один - у Знамени части, а через неделю - дневальным по штабу. Стоять часовым ему было не впервой. Однако у Знамени был самый неудобный пост по части скованности движений. В штаб постоянно входили и из него выходили офицеры и солдаты, и всегда часовому приходилось становиться по стойке "смирно" в ответ на отдание воинами чести Знамени. Отходить в сторону было нельзя. Ночью, конечно, удавалось прохаживаться, чтобы не затекли ноги, но недалеко. Днем же следовало стоять подобно статуе! То ли дело дневальный по штабу! Помыл по указанию дежурного пол и, пожалуйста - отдыхай. И лишь только ночью, на четыре часа, нужно сменить дежурного и занять его место в кабинке у входа в штаб.
Так продолжалась дальнейшая служба. До обеда Зайцев пребывал в учебной роте и занимался вместе со всеми в учебном корпусе, ибо в это время проводились политзанятия, а их пропускать не разрешалось. Когда же в основном шли занятия по спецподготовке - кабельному делу - Иван уходил на работу в штаб. Зная что Зайцев в дальнейшем будет там работать, командиры посчитали, что ему необязательно изучать профессию связиста. По выходным дням курсантов продолжали водить в местный клуб, где демонстрировались фильмы о Ленине и о войне. К концу учебного батальона клубные работники исчерпали весь запас кинофильмов о вожде Октябрьской революции и перешли к Великой Отечественной войне. Не желая рисковать своим положением, Зайцев аккуратно соблюдал ротный режим и вместе со всеми посещал клуб. Надо сказать, что кинофильмы о войне, которые там показывали, были настолько суровым испытанием, что, порой, превосходили знаменитые сериалы об Ильиче. Местные операторы ухитрялись включать звук так громко, что не было никакой возможности заснуть и приходилось сидеть и смотреть на экран.
До сих пор остался в памяти Зайцева эпизод, когда на него с экрана со скрежетом и ревом двигался немецкий танк. Вероятно, это и был ключевой момент едва ли не всех советских фильмов о войне, по крайней мере тех, которые демонстрировались в их части.
Несмотря на страх перед очередным полуторачасовым отбыванием у экрана, воины все же легко переносили его: в конце концов, фильмы показывали не каждый день. Они не могли себе представить, что существует еще более суровое и мучительное испытание - советский театр!
Вероятно, курсанты чем-то прогневали всемогущего Бога. Скорей всего тем, что постоянно роптали, возмущаясь, что им приходится смотреть всякую ерунду. Возможно за это или за что-нибудь еще они и были сурово наказаны. А все произошло так.
Сразу же на следующий день после Дня Победы замполит батальона майор Жалаев, придя в учебный корпус на политзанятия курсантов четвертого взвода, объявил, что в субботу все лучшие воины части будут направлены в город на просмотр какого-то спектакля, который демонстрирует в областном драмтеатре знаменитая заезжая труппа.
В классе возникло оживление. Воины выражали свою готовность оказаться в числе лучших. Зайцев, чувствуя какой-то подвох, молчал.
На другой день замполит Вмочилин уточнил, что в город пойдут все лучшие воины части и все свободные от нарядов курсанты учебного батальона. - У нас в учебном батальоне не бывает худших, у нас все - лучшие, потому что у вас есть настоящие воспитатели! - гордо добавил замполит. Таким образом, на следующий день курсанты двинулись в театр. Шли по городу строем. Впереди - учебные роты, за ними - оставшиеся подразделения. Шествие, напоминавшее утренний развод на работы, на некоторое время перекрыло автомобильное движение по центральной улице. В конечном итоге командиры подвели весь состав к троллейбусной остановке и стали погружать курсантов повзводно в каждый вагон по мере прибытия очередного троллейбуса.
Одними из первых сели в троллейбус курсанты четвертого взвода, в составе которого находился и наш герой.