- Ну, уж нет, друг любезный, я говорил лишь только то, что не собираюсь подражать Огурцову в его осуждении начальства, о чем ты сам мне рассказывал! И дураком ты сам его назвал, а потом приписал свои слова мне! - громко сказал Иван.
- Кого это я осуждал?! - взревел Огурцов. - То-то завчера…Мешков вломил мне бисты! Ах, ты, мудак! - И он ринулся на Осина, сбив его с ног ударом кулака. Курсанты подбежали и схватили разгневанного дневального за руки. Осин подскочил и тоже попытался ударить Огурцова, но его также схватили и удержали. Повезло, что в это время в умывальнике не было сержантов: не миновать бы драчунам внеочередных нарядов на работу! Было, конечно, ясно, что об этом товарищи донесут военачальникам. Но одно дело услышать о драке с чьих-то уст, а другое - увидеть самому. Кроме того, сержанты, да и офицеры, не были заинтересованы в "выносе сора из избы", поскольку такие поступки говорили о "плохой воспитательной работе" в роте. Поэтому история развития не получила. Что касается Осина, то он больше не был замечен в учебном батальоне в провокационных разговорах и всегда с ненавистью бросал взгляды на Зайцева и Огурцова: они стали для него врагами. Иван же с удовольствием смотрел на разбитую губу товарища. - "Не рой другому яму - сам в нее попадешь"! - вспомнил он известную русскую пословицу.
Огурцов полностью изменил свое отношение к Зайцеву.
- Ты, эта, на меня не обижайся, - сказал он ему после обеда. - Я же не знал, что этот мудак брешет!
- Да ладно! - махнул рукой Иван.
К вечеру, когда дневальные сдали помещение и освободились от дежурства, Зайцев почувствовал легкий озноб и головную боль. После ужина ему стало еще хуже. - Надо сходить в медпункт, - решил он и подошел к командиру отделения. - Товарищ сержант, - сказал он Попкову, - разрешите сходить в медпункт.
- Что с тобой? - спросил командир.
- Да вот голова болит, знобит что-то, - ответил курсант.
- Погоди-ка, я дам тебе сейчас градусник, - и Попков полез в тумбочку. Он засомневался: не симулирует ли Иван. Однако через пять минут все стало ясно. - Тридцать восемь и пять! - удивился сержант. - Немедленно отправляйся в санчасть!
Товарищи остолбенели. По выражениям их лиц заболевший понял, что они ему завидуют.
- Вишь, ищет легкой жизни, - фыркнул Кулешов, проходя мимо. - Температуру и подделать можно!
Но Иван не стал обращать на них внимание и, одевшись, выскочил на улицу.
В медпункте царили тишина и покой. Вечером полагалось проводить всевозможные процедуры: перевязку, выдачу таблеток, измерение температуры. Молодой санинструктор рядовой Пинаев раздавал посетителям термометры. В этот вечер он дежурил один. Врачей уже не было. Наложив повязки на порезанную руку старослужащего солдата, Пинаев вышел в коридор посмотреть на градусники. У двух курсантов из сержантской роты температура была нормальная. - Марш отсюда! - крикнул на них санинструктор, и когда они испарились, взял термометр у Зайцева. - Марш…, - начал было он, но осекся и опять посмотрел на прибор. - Ого - го! Тридцать девять и четыре! Ты у меня рекордсмен! - он посмотрел на Ивана. - За полгода службы я еще не сталкивался с такой температурой! Что с тобой?
- Голова болит и озноб, - сказал Зайцев.
- А кашель, насморк есть? - спросил Пинаев.
- Не было, вроде, - ответил Иван.
- Не было, так будет! - уверенно заявил Пинаев. - Из какой ты роты?
После получения информации о месте прохождения службы пациента, Пинаев позвонил в учебную роту и сообщил Мешкову, что Зайцев помещается в лазарет. Затем он повернулся к больному: - Иди-ка наверх. Там у нас лежат ребята. Они расскажут тебе, что к чему!
Иван стал подниматься по ступенькам на второй этаж.
- Погоди! - крикнул ему вслед санинструктор. - На-ка тебе таблетку аспирина! Выпей, да ложись!
Забравшись на верхний этаж, Зайцев услышал громкий разговор в коридоре. Пройдя еще немного, он увидел группу солдат, сидевших на табуретках перед маленьким телевизором, на экране которого из-за тусклоты изображения почти ничего не было видно. Увидев нового клиента, солдаты радостно закричали: - Гляди-ка, ребята, салабон! Вот мы ему сейчас устроим!
Услышав это веселое восклицание, молодой воин понял, что перед телевизором сидят старослужащие солдаты - "старики". Все они были одеты в грязные, засаленные халаты коричневого цвета - больничную спецовку.
На самом уютном месте напротив телевизора сидел низенький симпатичный паренек. Властно махнув рукой, он указал "старикам" на экран и потребовал замолчать. - Иди в палату, - сказал он новичку, - скажи, что тебя прислал сюда Одинцов! Пусть дадут белье и одежду!
Зайцев повиновался. Всего в медпункте имелось три палаты. Одна называлась "изолятор". В настоящее время она пустовала. В другой, самой большой, стояли восемь коек. Третья палата с надписью "ЛОР", использовалась, как потом узнает Иван, под склад и запиралась на ключ, который хранился у санинструктора. Зайдя в самую большую палату, Зайцев застал пациентов за уборкой. Три молодых воина тщательно промывали пол. Увидев новенького, курсанты узнали в нем "своего", хотя видели друг друга впервые.
- Что, заболел? - спросил один из них Ивана.
- Да, температура больше тридцати девяти, - ответил тот.
- Так чего же ты ходишь? - удивился другой курсант. - Иди, ложись вон на ту постель!
- Мне сказал Одинцов, чтобы я взял белье и одежду, - робко улыбнулся Иван. - Кто мне все это даст?
- Халат я тебе сейчас дам, - сказал высокий, худой парень. Он подошел к шкафу и вытащил оттуда грязный, замусоленный предмет. - На, бери.
Брезгливо ощупав халат, Иван засунул его под мышку.
- Это что, моя постель? - спросил он ребят.
- Да, ложись вот здесь, у тумбочки, сегодня только что выписали одного сержанта. Занимай его постель! - приветливо пригласили Ивана больные.
- А как же белье? - спросил новичок. - Не ложиться же мне в грязную постель?
- С чего ты взял, что она грязная? - удивился один из парней. - Смотри, какая она белая!
- Не надо здесь ломаться! - предупредил Зайцева другой курсант. - Ложись, пока есть место, а то "старики" узнают о твоих претензиях - сразу же пойдешь на полы!
Иван не стал долго рассуждать. Раздевшись и аккуратно уложив гимнастерку на табурет, он влез в пахнувшую чужим потом постель. Постепенно чувство отвращения прошло, однако головная боль и озноб усилились. Вспомнив про таблетку, Зайцев проглотил ее и закутался в одеяло: вскоре он погрузился в мрачное и жаркое забытье.
Наутро пришел санинструктор. Зайцев лежал и не двигался.
- На-ка, померяй температуру, - сказал Пинаев. Посмотрев на термометр, он обратился к больным: - Смотрите, ребята, чтобы на полы его не посылали! Ему хотя бы с неделю нужно отлежаться!
Команда санинструктора - закон для больных. Авторитет Пинаева никем не оспаривался, несмотря на то, что он отслужил немногим больше шести месяцев. Считались же с ним военнослужащие вот почему.
В вечернее и утреннее время санинструктор оставался в медпункте единственным представителем администрации. От него зависело, поместить больного в стационар или нет. Часто в лазарет попадали и совершенно здоровые люди, как правило, старослужащие или друзья Пинаева. Вот и на этот раз среди больных оказались гордые москвичи, земляки Пинаева, которые по той или иной причине решили просто отдохнуть от надоевшей роты. Большинство из них чувствовали себя прекрасно и проводили свое свободное время, как им вздумается. Часто они по вечерам запирались вместе с Пинаевым в изолятор, и оттуда доносились приглушенные голоса, звон стаканов, бутылок и пение под гитару.
Наступил новый, тысяча девятьсот семьдесят четвертый год. Зайцев встретил его в постели, с которой он вставал лишь тогда, когда нужно было поесть в столовой или сходить в туалет.
Столовая также находилась на втором этаже. Здесь не готовили пищу, а только ели. Поэтому в комнате приема пищи стояли несколько столов, стульев, да чистые бачки, с которыми больные ходили в войсковую столовую за пищей. Убирался медпункт "молодыми" воинами, которые пребывали там на излечении. Большинство из них попадали в медпункт не потому что заболели (температура у них редко была повышенная), а потому, что необходимо было регулярно поддерживать чистоту в помещении. Но для курсантов медпункт был настоящим раем по сравнению со службой в учебном батальоне. Поэтому они были благодарны Пинаеву за то, что он помещал их туда и беспрекословно выполняли все его указания.
Лечение здесь заключалось, в основном, в отлеживании. Когда у больного была высокая температура, ему давали аспирин и иногда кальцекс. Часто больные пили какую-то микстуру, а при ангине полоскали горло раствором фурацилина. Впрочем, само нахождение вдали от учебного батальона благоприятно действовало на больных.
…Иван уже через три дня после помещения в лазарет почувствовал облегчение: температура спала. Однако оставались головная боль и слабость.
Иногда на верхний этаж к пациентам заходил начальник здравпункта - капитан Михайлов. Эти рейды назывались обходами. Он смотрел на больных, спрашивал об их самочувствии, а затем уходил вниз.
Работал здесь и отставной подполковник медицинской службы Северов, который иногда осуществлял прием больных и осматривал наиболее тяжелых, направляя их в гарнизонный госпиталь. Уже на следующий день после попадания в лазарет Иван предстал перед опытным врачом. Послушав Зайцева, Северов вынес заключение, что ничего тяжелого нет, и что температура вызвана простудой и сильным переутомлением. И, тем не менее, он подтвердил необходимость постельного режима для больного.